Секретные операции ХХ века: Из истории спецслужб - Владимир Бирюк

На первом этапе войны планировалось занять Ворошилов, Владивосток, Благовещенск, Иман, Куйбышевку и район Рухлово. На втором этапе — захватить Северный Сахалин, Петропавловск-на-Камчатке, Наколаевск-на-Амуре, Комсомольск и Советскую Гавань. Военно-морской флот Японии имел три задачи: обеспечить высадку десантов в Петропавловске-на-Камчатке и Северном Сахалине; осуществить нападение на советскую Тихоокеанскую эскадру и блокировать с моря Владивосток; охранять Цусимский пролив с целью обезопасить связь Метрополии с Кореей и Маньчжурией.

В 1942 г. Генеральный штаб произвел корректировку плана операций «Кан Току Эн», который уже не изменялся до весны 1944 г. План 1942 г. был по-прежнему наступательным. Война против Советского Союза должна была начаться внезапно. К 1944 г. на границе было сосредоточено около 30 дивизий.

Для осуществления операций требовались хорошо подготовленные переводчики русского языка. Поэтому было проведено дополнительное обучение переводчиков во всех школах иностранных языков в Японии, а также в Харбинском университете.

К лету 1945 г. японское командование в районах, примыкавших к границам СССР, сосредоточило крупную группировку сухопутных сил (свыше миллиона человек). Основу ее составляла дислоцированная в Маньчжурии Квантунская армия.

На вооружении этой группировки имелось 1215 танков, 6640 орудий и минометов; ее поддерживала авиация (1907 самолетов) и речная флотилия (26 кораблей).

Значительные силы находились в Корее, Южной части Сахалина и на Курильских островах.

Однако коварным замыслам японских милитаристов не суждено было сбыться. Успехи Красной Армии в Великой Отечественной войне охладили пыл восточных вояк и заставили их несколько раз передвигать сроки развязывания войны вплоть до августа 1945 г.

Выполняя обещание, данное союзникам на Ялтинской конференции в феврале 1945 г., к началу августа Ставка Верховного Главнокомандования полностью завершила подготовительные мероприятия для ведения военных действий против японских агрессоров. Группировка советских войск включала три фронта, Тихоокеанский флот и Краснознаменную Амурскую флотилию. Было сосредоточено одиннадцать общевойсковых, одна танковая и три воздушных армии, три армии ПВО территории страны, в их состав входили управления 33 корпусов, 131 дивизия и 117 бригад основных родов войск, а также 21 укрепленный район. Советские войска насчитывали 1747 тысяч человек, около 30 тысяч орудий и минометов, 5250 танков и САУ, свыше 5170 боевых самолетов и 93 боевых корабля основных классов.

Нанеся сокрушительный удар по Квантунской армии в течение августа 1945 г., советские войска не допустили осуществления операции «Кан Току Эн», она так и осталась только на бумаге.

Неудавшийся последний бросок

Н аступление гитлеровских войск на Москву началось 30 сентября 1941 г. ударом 2-й танковой группы по левому флангу Брянского фронта на Орел и в обход Брянска с юго-востока. В течение первых недель октября, когда по выражению генерала Блюментрита, начальника штаба 4-й армии генерал-фельдмаршала Х. Г. Клюге, развернулось «хрестоматийное сражение», немцы окружили между Вязьмой и Брянском четыре советские армии (19, 20, 24, 32-ю) и взяли в плен 650 тысяч солдат и командиров, захватили 5 тысяч орудий и 1200 танков.

2 октября развернулось крупномасштабное наступление под кодовым названием «Тайфун», нацеленное непосредственно на Москву. Предусматривалось, что мощный ураган налетит на русских, уничтожит их последние войска, обороняющие Москву, и приведет к развалу Советского Союза.

Захватить русскую столицу до наступления зимы Гитлеру показалось недостаточным. Он отдал приказ фельдмаршалу фон Леебу в это же самое время захватить Ленинград. Фельдмаршалу Рундштедту предписывалось очистить Черноморское побережье и, захватив Ростов-на-Дону, выйти к Сталинграду.

Вдоль Старой Смоленской дороги, по которой когда-то шел и Наполеон на Москву, началось немецкое наступление, словно неистовый тайфун. К 20 октября немецкие головные танковые части находились уже в 40 милях от Москвы, и советские министерства и иностранные посольства были спешно эвакуированы в Куйбышев. Даже трезвомыслящий генерал-полковник, начальник Генерального штаба сухопутных войск Ф. Гальдер поверил, что при смелом руководстве и благоприятной погоде Москва может быть взята до начала суровой русской зимы.

Однако осенние дожди уже начались. Наступил период распутицы. Огромная группа армий «Центр» под командованием генерал-фельдмаршала Ф. Бока, двигавшаяся на колесной технике, замедлила свой ход и была вынуждена часто останавливаться. Приходилось выводить из боя танки, чтобы с их помощью вытаскивать из бездорожья орудия и автомашины с боеприпасами. Чтобы доставить застрявшую в грязи технику, нужны были цепи и тросы, но их не хватало, и тогда приходилось сбрасывать с самолетов связки веревок, в то время как транспортные самолеты были крайне необходимы для доставки боевых грузов. Описание этой непролазной грязи из-за октябрьских дождей дано в воспоминаниях генерал-полковника Х. Гудериана, командующего 2-й танковой армией. Однако генерал Блюментрит, находившейся в самом пекле сражения за Москву, еще более ярко описал сложившуюся обстановку: «Пехотинцы вязли в грязи, а для того, чтобы тащить артиллерийское орудие, приходилось запрягать несколько упряжек. Все колесные машины увязали в грязевом месиве по ось. Даже тракторы продвигались с огромным трудом. Большая часть нашей тяжелой артиллерии намертво застряла в грязи. Трудно даже представить, какое напряжение вызвало все это у наших и без того измотанных войск».

Впервые за все время в дневниковых записях Гальдера и в донесениях Гудериана, Блюментрита и других немецких генералов появляются первые признаки сомнения, а затем и отчаяния. Эти настроения распространились и среди низшего командования, и среди полевых войск.

«И теперь, когда Москва была почти на виду, — вспоминал Блюментрит, — настроение как командиров, так и войск начинало меняться. Сопротивление противника усиливалось, бои приобретали более ожесточенный характер… Многие из наших рот сократились до 60–70 солдат… Зима уже начиналась, но не было никаких намеков, что мы получим зимнее обмундирование… Далеко за линией фронта, в нашем тылу, в бескрайних лесах и болотах, стали давать о себе знать партизаны. Колонны снабжения часто попадали в засаду».

Теперь призрак великой армии Наполеона, шедшей этой же дорогой на Москву, и память об участи, постигшей Наполеона, стали преследовать нацистских завоевателей. Немецкие генералы принялись читать и заново перечитывать сделанное Коленкуром мрачное описание русской зимы 1812 г., закончившейся для французов катастрофой.

Сильные снегопады и морозы в ту зиму начались в России рано. Гудериан зафиксировал первый снег в ночь на 7 октября. Это побудило его вновь запросить штаб о зимней одежде, особенно об утепленной обуви и шерстяных носках.

12 октября снегопад все еще продолжался, 3 ноября ударили морозы, температура заметно понизилась. 7 ноября Гудериан уже докладывал о «случаях серьезного обморожения» в частях, а 13-го — о том, что температура упала до минус 8 градусов по Фаренгейту и отсутствие зимней одежды «сказывается все сильнее».

«Лед начинает причинять много неприятностей, — писал Гудериан, — поскольку шипы для танковых тягачей еще не поступили. Холод сделал бесполезными телескопические прицелы. Для того чтобы запустить двигатели танков, приходится разводить костер под ними. Иногда в баках замерзает топливо, а смазка затвердевает… Каждый полк (из 112-й пехотной дивизии) уже потерял 500 человек в результате обморожений.

Из-за морозов пулеметы отказывают, а наши 37-миллиметровые противотанковые орудия оказались малоэффективными против русского танка Т-34… В результате распространилась паника. Это был первый случай за всю русскую кампанию, когда морозы привели к таким последствиям, что явилось предостережением: боеспособность нашей пехоты на пределе».

Сколь ужасной ни была русская зима и сколь ни бесспорно, что советские войска оказались лучше подготовлены к ней, чем немцы, фактором, определившим исход сражения, явилась не погода, а ожесточенное сопротивление красноармейцев, их неукротимая воля к победе.

Гудериан рассказывал о старом отставном генерале царской армии, которого он встретил в Орле. «Если бы вы пришли 20 лет назад, — говорил генерал Гудериану, — мы бы вас встречали с распростертыми объятиями. Но теперь слишком поздно. Мы только что начали вставать на ноги, и тут появляетесь вы и отбрасываете нас на 20 лет назад, так что нам снова придется начинать все сначала. Теперь мы сражаемся за Россию, а в этом деле мы все едины».

И тем не менее по мере того, как ноябрь с его метелями, буранами и постоянными морозами приближался к концу, Гитлер и большинство генералов испытывали все меньше сомнений, что Москва падет в ближайшие дни.