Иван-царевич и C. Волк.Похищение Елены - Светлана Багдерина

Но дружинникам, собравшимся вокруг специалиста по волшебным наукам, было пока не до них.

– …Он, конечно, попытается достать меня пламенем, но я его ждать не собираюсь! Ха! Нашел дурака, поганая рептилия!.. Пока он крутит своими громадными тупыми башками, я сделаю вот такой маневр… – под восхищенными взглядами солдат он рукой изобразил, какой конкретно маневр они с ковром сделают, и азартно

продолжил: – …и в каждую разверстую глотку я мигом ему засуну по «огнетушителю Якимовича»! Мерзкая Змеюка захлебнется собственным огнем!..

– Так ему, так!..

– Еще, еще!..

– А дальше что?..

– Не давай ему спуску!..

– Тепленьким бери, тепленьким!..

– У-у, скотина чешуёвая!..

Агафон возвел очи горе в поисках вдохновения, нашел, вдохнул полную грудь подпаленного воздуха и увлеченно продолжил:

– И как только он начнет кашлять, задыхаясь, и метаться в небе, как воздушный шарик, из которого выпустили воздух, я…

Что намеревался предпринять в этом щекотливом случае заместитель главнокомандующего лукоморскими войсками по вопросам волшебства, так и осталось военной тайной, так как несколько секунд назад в поисках озарения ему следовало бы бросить взгляд немного правее.

Потому что именно с той стороны со скоростью, способной оставить далеко позади даже ядро, пущенное из парового самострела Соловьев-разбойников, к нему теперь неслась пресловутая трехголовая тварь, чешуёвая скотина, поганая рептилия и просто мерзкая Змеюка. И, судя по вырывающемуся из ее раззявленных пастей пламени, отнюдь не с намерениями послушать про своё сокрушительное поражение.

– Ложись!!!.. – успел проорать самый здравомыслящий среди защитников, и дружинники повалились на камни как подрубленные.

Надо ли говорить, что первым в лежачем положении оказался Агафон.

Змей, не замедляясь, походя пыхнул на лету огнем, и катапульта в самой гуще лукоморцев взвилась к небу в столбе красно-оранжевого пламени, осыпая шарахнувшихся в разные стороны защитников горящими обломками.

Даже не повернув ни одной головы, чтобы посмотреть, попал ли он, самоуверенный летающий огнемет удовлетворенно удалился с поля боя, предоставив штурмовому отряду довершать начатое.

До наступления темноты защитники Сабрумайской башни отбили еще два штурма.

После второго Граненыч обеспокоено осмотрел опасно выгнувшиеся ворота, изрядно перекошенные всё еще торчащим с внешней стороны тараном, вывороченные местами скобы запоров, недоуменно выглядывающие из своих петель огромные ржавые гвозди, и притащил полюбоваться на плоды рук своих заместителя по вопросам волшебства и любимца публики.

– Ты сможешь его отклеить? Чтобы отвалилось, в смысле? – потыкал князь для наглядности пальцем в невидимое бревно с той стороны. – А то как бы бед не натворило некстати, а?

– Б-боюсь, что н-нет, – виновато опустил очи долу маг. – По идее, заклинание уже должно было истощиться… но почему-то… – он замысловато и беспомощно помахал в воздухе правой рукой. – Ну… это… не того… то есть…

– Понятно, – хмуро кивнул Митроха. – Ну, а укрепить как-нибудь… по-волшебному… ты ворота сможешь?

– П-по волшебному?.. – испугано взглянул на главкома, который сам не знал, на что напрашивался, чародей, и тут ему в голову пришла спасительная идея. – А почему обязательно по-волшебному? Вернее, по-волшебному, конечно, можно. Без

проблем. Я не отказываюсь. Но это – процесс трудоемкий, он истощит мои силы и не

позволит мне заниматься вопросами обороны, что является моей прямой обязанностью. Поэтому, на вашем месте, я бы просто заложил их камнем до лучших времен. И чем скорее, тем спокойнее нам будет, откровенно говоря. Если бы это были ворота моего дома, я бы ночью не заснул.

– Камнем заложил? – словно не расслышав толком, повторил Митроха и поскреб под

соболиным малахаем в затылке. – Хм-м… Камнем заложил… А что… Это ты хорошо

придумал! Настоящий полководец должен знать, когда использовать магию, а когда – кирпич.

– Это Манювринг сказал? Или Ямагучи Тамагочи? – вскинул на собеседника заинтересованный взгляд волшебник.

– Это, голубь, я сказал, – торжественно поднял палец Граненыч, обернулся и кликнул адъютанта.

– Чего прикажете, ваша светлость? – вытянулся перед ним рыжий молодец в малиновом кафтане.

– А скажи-ка мне, Ефим, идет у нас сейчас в городе где-нибудь стройка, или не идет?

– Стройка… – напряженно свел глаза на переносицу парень и повторил: – Стройка… стройка… Конечно, идет, ваше светлость! Я сам сегодня видел: над одним боярским домом новый этаж надстраивают! Недалеко отсюда, кстати!

Граненыч на секунду задумался и криво усмехнулся:

– Может, я ошибаюсь, но наверняка это боярина Никодима дом, так?

– Н-нет… не ошибаетесь… – ошарашено вытаращил глаза Ефим. – А откуда вы знаете?

– Я не знаю, – хмыкнул Митроха. – Я догадался. Потому что сейчас мы с той стройки срочно забираем каменщиков, материал и раствор и перевозим всё сюда, чтобы заложить Сабрумайские ворота. Займись, голубь.

– А… боярин Никодим… он… э-э-э… не будет возражать? – нервно переминаясь с ноги на ногу, осмелился полюбопытствовать адъютант, и лицо его при этом стало одного тона с кафтаном.

– Обязательно будет, – кивнул князь. – Да только ты его не спрашивай. А если шибко вопить начнет, скажи, что мы их рекрутируем, что значит, экспроприируем, именем оборонного командования.

– К-к-как?.. – беспомощно выдавил Ефим, и в глазах его отразился тихий ужас, вызвать который за весь день не смогли ни таран, ни зверолюди, ни Змей-Горыныч.

Граненыч посмотрел на парня и махнул рукой:

– Ладно, ничего не говори. Я сам потом с ним разберусь. Ну, давай, сполняй бегом, чего стал! Ворота того и гляди, долго жить прикажут, а он стоит, рот разинув, как в балагане!

– Уже лечу!.. Мигом обернусь!.. Одна нога здесь, другая там!.. – крикнул на ходу Ефим, вскочил в седло солового жеребца, и частый перестук копыт барабанной дробью загремел в гулких переулках.

Тьма опустилась на город Лукоморск, и защитники Сабрумайских ворот в первый раз за день смогли перевести дух.

Оставив тройной дозор на башне и стенах, утомленные ратники потянулись в рекрутированные, что значит, экспроприированные под казармы, амбары лукоморских и пришлых купчин, удачно построенные метрах в ста от сторожевой башни – обсуждать дневные события, чистить оружие, перевязывать раны, ужинать и спать.

Раненых, которые не могли присоединиться к своим товарищам, уложили под бдительным и пристрастным присмотром деда Зимаря и его команды знахарей,