Взлет и падение Третьего Рейха - Уильям Ширер

Это «пророчество» он не менее пяти раз повторял в своих последующих публичных выступлениях. И не имело значения, что не «международные еврейские банкиры», а он сам вверг мир в вооруженный конфликт. Для Гитлера было важно, что мировая война уже шла, и это обстоятельство давало ему возможность теперь, когда он завоевал обширные пространства на Востоке, где проживало большинство европейских евреев, осуществить их уничтожение. Ко времени вторжения в СССР он уже отдал соответствующие приказы.

То, что в высших нацистских кругах именовалось приказом фюрера об «окончательном решении», очевидно, никогда не было изложено в виде документа — по крайней мере, ни одного экземпляра приказа среди трофейных немецких бумаг обнаружить не удалось. Все свидетельства говорят о том, что приказ был устно отдан Герингу, Гиммлеру и Гейдриху, которые довели его до исполнителей летом и осенью 1941 года. Ряд свидетелей показали в Нюрнберге, что они слышали о нем, но ни один не утверждал, будто видел его. Так, упрямый как бык Ганс Ламмерс, шеф рейхсканцелярии, загнанный в угол свидетельскими показаниями, признал: «Я знал, что приказ фюрера был передан Гейдриху Герингом. Этот приказ назывался «Окончательное решение еврейской проблемы».

Однако Ламмерс, как и многие другие подсудимые, утверждал, что не знал, о чем шла речь в приказе, до тех пор пока следствие союзников не стало ссылаться на него на Нюрнбергском процессе.

В начале 1942 года, по словам Гейдриха, настало время прояснить «фундаментальные проблемы окончательного решения», чтобы его наконец можно было осуществить. С этой целью 20 января 1942 года в уютном берлинском предместье Ванзе Гейдрих созвал совещание представителей различных министерств и ведомств СС и СД. Протоколы этого совещания впоследствии сыграли важную роль в ходе заседаний Нюрнбергского процесса. Несмотря на тогдашние неудачи вермахта в России, нацистские лидеры считали, что война почти выиграна и что Германия вскоре станет владычицей всей Европы, включая Англию и Ирландию. «Поэтому, — заявил Гейдрих примерна пятнадцати собравшимся высшим офицерам, — окончательное решение европейской еврейской проблемы коснется, вероятно, одиннадцати миллионов евреев». С пафосом приводил он цифры по каждой стране. На исконной территории рейха осталось всего 131 800 евреев (из 0,25 миллиона проживавших в 1939 году), однако в СССР, по его словам, насчитывается 5 миллионов, на Украине — 3 миллиона, в Польском губернаторстве — 2,25 миллиона, во Франции — 0,75 миллиона и в Англии — 0,3 миллиона. Из сказанного Гейдрихом со всей очевидностью следовало, что все 11 миллионов евреев должны быть уничтожены. Затем он разъяснил, как надлежит выполнить эту «масштабную» задачу: евреев из европейских стран следовало доставлять на оккупированный Восток, где надлежало уморить изнурительным трудом. Оставшиеся в живых попросту подлежали ликвидации. А как быть с миллионами евреев, проживавших на Востоке и уже находившихся, что называется, под рукой? Статс-секретарь д-р Йозеф Бюлер, представитель генерал-губернатора Польши, уже имел на этот счет готовое предложение. В Польше проживает почти 2,5 миллиона евреев, «представляющих большую опасность». Все они «либо носители болезней, либо спекулянты на «черном рынке», а главное — непригодны для работы». Каких-либо проблем с транспортировкой этих 2,5 миллиона душ не существует. Они уже на месте. «У меня лишь одна просьба, — сказал д-р Бюлер в заключение, — решить еврейскую проблему на моей территории как можно скорее».

Добрый статс-секретарь выказал нетерпение, которое полностью разделяли высокопоставленные нацисты, включая Гитлера. Вплоть до конца 1942 года, когда было уже слишком поздно, ни один из них не сознавал, насколько ценными для рейха могли оказаться евреи как подневольная рабочая сила. Сейчас они понимали только одно — чтобы замучить до смерти каторжной работой на дорогах России миллионы евреев, потребуется немало времени. Вследствие этого еще задолго до того, как эти несчастные начали бы умирать от изнурительного труда, Гитлер и Гиммлер решили отправить их в мир иной более быстрым способом.

В принципе имелось только два способа. Один из них, как мы уже убедились, начал применяться после вторжения в СССР. Это — массовое уничтожение польских и российских евреев автомобильными командами по уничтожению из состава отрядов спецакций, на счету которых более 0,75 миллиона жертв. Именно этот способ имел в виду Гиммлер, обращаясь с речью к эсэсовским генералам в Познани 4 октября 1943 года:

«Я хочу также говорить с вами совершенно откровенно по весьма неприятному вопросу. Между собой мы можем называть все своими именами, однако публично никогда не следует высказываться на этот счет. Я имею в виду… истребление еврейской расы… Большинство из вас должны знать, что это означает, когда рядами один к одному лежат 100 трупов, или 500, или 1000. Выдержать все это до конца и остаться при этом порядочными людьми за некоторыми исключениями, что называется подчас человеческой слабостью, — вот что делает нас твердыми».

Фюрер СС, который чуть не упал в обморок при виде сотни восточных евреев, в том числе женщин, расстрелянных ради его же любопытства, мог бы при желании увидеть еще более славную страницу германской истории, взирая на то, как старательно работают офицеры СС у газовых камер в лагерях уничтожения. Ибо здесь, в этих лагерях смерти, «окончательное решение» увенчалось омерзительным успехом.

Все тридцать с лишним главных нацистских концлагерей были, по существу, лагерями смерти, где погибли от пыток и голода миллионы узников. Хотя лагерное начальство вело свой учет (каждый лагерь имел свою официальную «тотенбух» — книгу смерти), записи были неполными, а во многих случаях при приближении наступавших союзников книги уничтожались. Часть одной из книг смерти, уцелевшая в Маутхаузене, включала записи о 35 318 умерших с января 1939 по апрель 1945 года. В конце 1942 года, когда потребность в подневольной рабочей силе возросла, Гиммлер приказал сократить темпы умерщвления в концлагерях. Ввиду нехватки рабочей силы он выразил недовольство представленным в его управление докладом, в котором сообщалось, что из 136 700 заключенных, доставленных в концлагеря за период с июня по ноябрь 1942 года, умерло 70 610, было казнено 9267, а «перемещены», то есть отправлены в газовые камеры, 27 846 человек. Таким образом, рабочей силы оставалось не так уж много.

Такая картина наблюдалась в лагерях смерти, где был достигнут наибольший «успех» в выполнении «окончательного решения». Крупнейшим и наиболее известным был лагерь в Освенциме, пропускная способность которого (четыре огромные газовые камеры и прилегающие крематории) намного превосходила пропускную способность других лагерей — в Треблинке, Белжеце, Собибуре и Хелмно, располагавшихся на территории Польши. Имелись и другие, менее обширные лагеря смерти под Ригой, Вильно, Минском, Каунасом и Львовом, однако от остальных они отличались тем, что здесь главным образом расстреливали, а не удушали газом.

В течение некоторого времени между главарями СС существовало довольно сильное соперничество в поисках наиболее быстродействующего газа для истребления евреев. Быстрота действий была важным фактором, особенно в Освенциме, где к концу войны был установлен своеобразный рекорд — 6 тысяч жертв в день. Начальником лагеря в течение некоторого времени был Рудольф Хесс, бывший уголовник, признанный в свое время виновным в убийстве[125]. В Нюрнберге он дал под присягой показания, что газ, которым он пользовался, был наиболее эффективным.

«Окончательное решение» еврейского вопроса означало поголовное истребление евреев в Европе. В июне 1941 года я получил приказ установить в Аушвице оборудование для их истребления. К этому времени в Польском генерал-губернаторстве уже действовали три лагеря истребления: Белжец, Треблинка и Вользек…

Я прибыл в Треблинку, чтобы изучить на месте, как осуществлялось истребление заключенных. Начальник лагеря сообщил мне, что за полгода он ликвидировал 80 тысяч человек. Его основной обязанностью была ликвидация всех евреев из Варшавского гетто.

Он использовал угарный газ, и его метод показался мне малоэффективным. Поэтому когда я оборудовал здание для истребления в Аушвице (Освенцим), то приспособил его для использования газа циклон В, который представлял собой кристаллическую синильную кислоту. Мы сбрасывали ее в газовую камеру через небольшое отверстие. Чтобы удушить всех, находившихся в камере, было достаточно от трех до пятнадцати минут в зависимости от климатических условий.

Мы определяли, что люди мертвы, по прекращавшимся крикам. Потом мы выжидали примерно полчаса, прежде чем открыть двери камеры и выгрузить трупы. Затем солдаты отряда спецакций снимали кольца и другие драгоценности, вырывали изо рта умерших золотые коронки.