Неистребимый. Трилогия - Сергей Зайцев

Все было рассчитано до мельчайших долей секунды.

Он знал, что хааскин поспешит броситься на выручку своей напарницы, и чувствовал спиной его стремительное приближение.

В необходимый момент стальной веер сломался, оставив левую руку для защитного блока спереди и сверху, а правая мгновенно выбросила клинок назад – с заворотом под левую подмышку и легким смещением корпуса в ту же сторону.

Сталь вошла хааскину точно под ребра – он напоролся на клинок прямо в замахе.

Ударом ноги Гронт отшвырнул тело, выдирая клинок обратно и целиком сосредотачивая внимание на оставшейся противнице. Женщина яростно закричала и обрушила на него косой рубящий удар, вкладывая в него всю силу обеих рук.

Гронт легко его блокировал.

Она оказалась более сильным противником, чем он ожидал, но ее мастерство не шло ни в какое сравнение с его собственным. Одинокий «жальник» против парных «косарей» не имел никаких шансов, и его мысли текли спокойно и холодно. Уровни атаки делятся на верхний, средний и нижний – голова, туловище, ноги. Любые блоки рассчитаны на защиту какого-либо из уровней, но не всех сразу. Лучший способ застать врасплох – резкая смена уровня атаки.

Внезапный веер с разворотом вокруг оси и приседом в нижний уровень должен был заставить женщину отскочить или подпрыгнуть – она подпрыгнула и оказалась уязвима для второго меча, которым он прикрывал себя в этот момент сверху. Закончив разворот, Гронт резко подался в ее сторону, когда она еще находилась в воздухе, и, обернув меч во время движения тяжелой изогнутой рукоятью вперед, нанес удар в верхнюю треть бедра, где проходил основной нерв – тем самым мгновенно парализовав ей ногу.

Лицо эрсеркерши исказилось от дикой боли. Она потеряла равновесие, упала и откатилась к Кругу, выронив из руки свой «жальник»…

В тот же миг Альтарес схватил кресло за спинку и, резко наклонив, вытряхнул из него тело старика – так получилось, что оно свалилось в Круг. Затем могучим рывком поднял кресло над головой и швырнул Гронту в спину.

Глаза Квина расширились: едва коснувшись исходившего от Круга сияния, тело старика рассыпалось неосязаемым прахом, исчезнув без следа. Даже крошечного клочка одежды, даже ее частички не осталось на сияющей девственной чистотой золотистой поверхности.

А тяжелое кресло, описав короткую дугу, попало точно в цель, с треском разломившись о спину Гронта на куски. Сила удара швырнула Гронта лицом вниз, один из звонко лязгнувших о камень мечей вылетел из рук. Не теряя времени, Альтарес бросился вперед, подхватил клинок Лекса и, неумело выставив перед собой, устремился к племяннику, собираясь того прикончить. Бегать Верховный, судя по его тяжкому топанью и пыхтению, явно был не приучен.

Квин затаил дыхание, гадая, успеет ли маг это сделать, – Гронт не потерял сознания и уже пытался приподняться. Магик желал его смерти не меньше Альтареса – за то, что тот сделал с Лексом и Онни. Ну давай же, светлейший, проткни этого грязного убийцу, да еще марнак тому же! Шевели своей толстой задницей!

Гронт перевернулся на спину, увидел мчащуюся на него тушу в красных развевающихся одеждах и резко откатился в сторону. Инерция массивного тела пронесла мага дальше, чем тому хотелось, и, пока он разворачивался, мечник уже вскочил в боевую стойку.

Развернувшись, Альтарес увидел поднявшегося племянника и попятился, выставив «жальник» перед собой, словно палку. Но мастер мечей почему-то не торопился нападать – в узком прищуре глаз появилось осмысленное выражение.

– Эй, дядюшка, – хрипло проговорил Гронт, – с каких пор ты стал увлекаться железом?

«Вот это да, – сообразил Квин, – удар Верховного вышиб из мечника марна, заставив прийти в себя! Неужели так просто?»

– А?! – Альтарес выпучил глаза.

– Ну и дурацкий же у тебя вид, дядюшка, – добавил Гронт, искривив окровавленное лицо в злобной усмешке. Квину хотелось сейчас одного – оказаться возле Онни и помочь ей, чем можно, но он еще не знал, как все обернется дальше, и вынужден был оставаться на месте. Пока Круг Причастия отделял его от мечника, у него еще имелась возможность смыться, если ничего другого больше не останется. В отличие от Альтареса бегать он умел будь здоров, а из колодца было целых два выхода, и до каждого из них было всего пятнадцать – двадцать шуггов…

– Ты что, очнулся, что ли, племянник? – Альтарес не торопился опускать меч, казавшийся в его руке бесполезной игрушкой.

– Смотря что понимать под этим словом… – Гронт дотронулся пальцами правой руки до лица и тут же отдернул, скривившись от боли еще сильнее. – Где это меня так угораздило, дядюшка? – Тут его взгляд скользнул по распростертому возле стены колодца телу Лекса, метнулся к лежавшей возле Круга Причастия Онни, и Гронт пораженно замер. – Это я их уделал, что ли? Проклятие, никакого удовольствия от такой мести, я ведь почти ничего не помню!

Возмущение захлестнуло магика жаркой волной. Паршивый безумец, думать о мести в такой момент! Тут он заметил, как Онни шевельнулась, и у него от радости подпрыгнуло сердце – жива!

– Гронт, тварь ты этакая, – почти ласково проговорила она, приподнявшись на локте, – представляешь, что с тобой теперь сделает засферник?

– Разве он еще жив? – недоверчиво спросил тот, развернувшись к ней всем телом. – Он что, еще не проходил сквозь это идиотский круг?

– Он не просто жив. Он с минуты на минуту будет здесь. И тогда посмотрим, как ты запоешь, великий мастер мечей… – Она обожгла Гронта полным самой черной ненависти взглядом. – Могу побиться об заклад на собственную жизнь, что сегодня ты ответишь за все сполна.

Квин понимал, что сотница не могла знать этого наверняка, она блефовала, выдавая желаемое за действительное. Но Гронт ничего не знал, и ее выпад попал в цель.

– Заткнись, женщина. – Мечник с гордым видом выпрямился, стараясь замаскировать проступившую сквозь внешнюю браваду неуверенность. Казалось, даже оставшийся в правой руке «косач» так же гордо и надменно выпрямился вместе с хозяином. Он повернул свое длинное лицо к Альтаресу: – Значит, мне не суждено получить здесь защиту, дядюшка?

– Защиту? – Альтарес вдруг расхохотался, его гулкий смех, казалось, всколыхнул плотный воздух колодца, расплескав его по крутым стенам темными прозрачными волнами. – Да ты спятил, болван! После того, что ты наделал?

– Что ж, тогда мне придется уйти…