Девочка и пёс - Донтфа Евгений Викторович

Вам, которым гореть в аду,

Не спастись никакой мольбой.

Я за вами уже иду,

Чтобы вас поглотить собой.

Особо впечатлительные начали пятится прочь от ограждения. Другие же наоборот застыли как вкопанные, с ужасом наблюдая за метаморфозами происходящие с демоническим созданием. Его глаза словно стали больше и запылали малиновым цветом, а при этом вся его горящая шкура начала темнеть постепенно становясь абсолютно черной. Кто-то уже и молитву зашептал. Пёс продолжал:

И вам корчиться и вопить,

Жженной плоти вдыхая вонь.

Вам золою и пеплом быть,

Потому что я есть ог-оООнь.

Последнее слово Кит взвыл и разбойники вздрогнули. Горючая смола быстро прогорала, пламя становилось все слабее, но только не вокруг морды чудовищного зверя. Там, словно подпитываясь от раскаленных пылающих глаз, огонь напротив набирал силу и поднимался вверх оранжево-синим столпом. Раскрыв рты, завороженные, не смея уже ни пятится, ни шептать, ни переглядываться, люди неотрывно следили за самым настоящим колдовским пламенем, прекрасно понимая что оно уже не имеет никакого отношения к смоле и порождается самим демоном.

Кит оттолкнулся передними лапами от земли, на несколько секунд встал почти вертикально, задрав пасть вверх, при этом превратив огненную голограмму практически в бушующий пылающий смерч и в следующий миг начал падать вперед. Когда его лапы ударили о землю, он издал такой ужасающий и оглушающий рык, что присутствующим показалось будто их по голове огрели молотом. Звуковые волны были в основном направлены на тех, кто стоял непосредственно перед пастью робота, то есть главную силу акустического удара приняли на себя бриоды и те из разбойников кто находились рядом. Их как будто расшвыряло в стороны. В Цитадели зазвенели разбитые стекла. Ничего не соображая, оглушенные и испуганные, люди шарахнулись прочь от ограждения и того ужаса что оно скрывало. Никто ничего не понимал и просто старался оказаться подальше от деревянных щитов. Из бриодов на ногах остались только Эрим и Банагодо, остальные ползали по земле, дезориентированные и оглохшие. Ронберг просто сидел на своей пятой точке и, хлопая глазами, оторопело глядел куда-то в пустоту. Баногодо помог ему подняться.

На площадь прибывали горожане, ошеломленные донесшимся до них невероятным звуком и, застывая по краю площади, с удивлением наблюдали за своими шатающимися как пьяные товарищами. На крыше Цитадели появилась могучая фигура лысого мивара. Он мрачно взирал на весь этот переполох.

Но впрочем все присутствующие довольно быстро пришли в себя. Физически никто не пострадал и после того как в ушах и голове прекращался звон и гул, люди начинали оживленно обсуждать увиденное и услышанное. Те кто только что прибыли с жадностью внимали очевидцам, страстно желая знать что произошло. Через несколько минут все были на ногах, восторженно и с упоением, перебивая друг друга делились эмоциями, но никто, ни единый человек больше не смел приблизиться к ограждению и взглянуть на собаку. Со всех сторон слышалось: "Вот такие глазища и пылают как угли", "Огонь до неба", "Сам черный как ночь", "Да меня от этого рыка чуть наизнанку не вывернуло", "Я думал меня кузнечным молотом по голове шарахнуло", "А голос просто жуть, у меня волосы на жопе зашевелились", "Клянусь, он пылал как сам сатана".

Хишен, потеряв интерес к происходящему, ушел с крыши в свои покои.

Бриоды снова собрались на крыльце Цитадели, кто сидел на ступенях, кто стоял привалившись к стене. Офицеры разбойничьего воинства постепенно приходили в себя, но говорить никто не спешил.

Наконец Вархо, подергав себя за бороду, сказал:

– Клянусь Вэлуонном, думал душа из брюха от этого рыка выскочит. Говорил вам бестолочам, нечего эту нечисть дразнить. – И он сокрушенно покачал головой.

Никто ничего ему не возразил.

– Надо пойти глянуть как он там, – неуверенно произнес Эрим. – Может он наконец в ад к себе провалился и вся беда с плеч долой.

Все молчали, ждали что скажет Ронберг. Но тот, словно постарев еще лет на десять, сидел на нижней ступени крыльца весь какой-то расплывшийся, уставший, оглушенный, смотрел в никуда и в своей вязанной толстой шапке с торчащими в разные стороны ушами выглядел совершенно нелепым и потерянным.

– Я пойду, – вызвался Альче. Остальные с облегчением и благодарностью поглядели на него.

– Давай, молодой, – сказал Вархо. – Только осторожней там.

Альче, с гордостью и волнением чувствуя на себе пристальные взгляды товарищей, развернулся и изо всех сил стараясь шагать спокойно, отправился к ограждению. Там он немного помедлил, а потом резко, на одну секунду, высунулся из-за щита и снова спрятался. Видимо то что он увидел не напугало его и второй раз он, привстав на чурку, смотрел через ограждение уже долго и с интересом. По возвращению все уставились на него. И даже Ронберг.

Альче пожал плечами:

– Лежит себе и всё. Только он теперь снова обычный.

– То есть?

– Ну серый с подпалинами.

– Он же только что черный был, как обугленный!

– Как же, обуглится эта нечисть. Это он свой истинный вид на минуту принял. А глаза, глаза у него какие?

Альче снова пожал плечами:

– Обычные собачьи, карие. Говорю же выглядит как обычный пес. Сам серый, клыки белые, язык розовый.

– То есть он больше не металлический? – Удивился Банагодо.

– Откуда я знаю, я его не щупал. Может там под шерстью как и раньше металл.

– Под шерстью? Так у него опять шкура проросла?

– Может он того… нормальным стал? – Неуверенно проговорил Мелис. – Может он теперь просто собака, а демон из его улетел?!

Бриоды, не смея поверить в такую удачу, вопросительно глядели друг на друга.

– В начале он тоже как обычный пес выглядел, – напомнил Эрим. – Псина и псина, только что здоровенная.

– Да, верно, – подтвердил Кушаф. – А металлическим он стал в Цитадели, когда бродяги арканы накинули на него, кирмианку и лоя.

– Может в него демон вселяется, когда пёс какую-то угрозу себе или своим друзьям чует? – Предположил Мелис.

– Скорей не вселяется, а просыпается, – сказал Вархо. – Не верю я что демон вышел из пса. В нём он, только уснул на время. Пока очередные умники не начнут в него камни кидать, арканы набрасывать и смолой поливать.

– Что же нам теперь делать? – Задал сакраментальный вопрос Альче.

Никто не знал что ему ответить и все осторожно косились на Ронберга. Банагодо как бы нехотя произнес:

– Может и правда проверку ему устроить? Пошлем к нему отца Боба, пусть он пса святой водой покропит. Если демон там, то он как-нибудь проявит себя, а если нет, то псу от святой воды хуже не станет.

– Как бы отцу Бобу хуже не стало, – усмехнулся Кушаф. – Видали какое пламя из глаз пса вырывалось. Спалит он святого отца и сапог не останется. Или камень в голову бросит.

– Ну и ладно, – равнодушно сказал Банагодо. – Что мы без попа не проживем что ли?

– Без попа нельзя, – твердо произнес Вархо. – Это ж не жениться, не помереть нельзя будет по-человечески.

– А ты помирать что ли собрался? – Весело поинтересовался Банагодо. – Или жениться?

Бриоды заулыбались и даже Ронберг как будто бы отошел от своей задумчивости.

– Типун тебе на язык, – беззлобно ответил Вархо.

– Да и вообще ты же вэлуоннец, – не унимался Банагодо, – вы же там все язычники. Вы ведь, – он кивнул в сторону ограждения, – вон, всякому зверью, да страшенным идолам поклоняетесь. Зачем тебе христианский поп?

– Точно, – смеясь, поддержал Эрим.

– А ты-то что смеешься?! – Тут же набросился на него Банагодо. – Вы там у себя в горах вообще на глиняный член молитесь.

Эрим насупился, а остальные развеселились. Но Ронберг по обыкновению прервал веселье и сказал, обращаясь к Банагодо: