Стальная империя Круппов. История легендарной оружейной династии - Уильям Манчестер

Бейц предлагал закрыть локомотивный завод, но Крупп отказался, заявив: «Мой прадед производил части паровозов, а мы будем собирать локомотивы. Прибыль – дело важное, но мы не можем отказаться и от своей социальной ответственности». Он показал собеседнику газетные брачные объявления, где обычно указывали желательный род занятий будущих женихов и невест. Многие незамужние женщины и вдовы писали, что предпочитают рабочих и служащих концерна Круппа. Патрон напомнил Бейцу: это оттого, что на фирме люди имеют надежную работу, хороший заработок и приличную пенсию. После этого он удалился в свой кабинет.

Однако предупреждающие голоса звучали все громче. Абс и его коллеги-банкиры представили Круппу сравнительные данные по экономике ФРГ за 1966–1967 годы и за предыдущую зиму. Сокращение составило в октябре 6 процентов, в ноябре – 9, в декабре – 1,8, в январе – 4,1, в феврале – 4,6 и в марте – 7,4 процента. Газетчики издевались над понятием «экономическое чудо», толкуя об «экономическом сползании», депрессии, деградации и даже об «экономическом обмороке».

На них, может быть, можно было бы не обращать внимания, но мрачные предсказания исходили не только от прессы. Преемники Шредера были встревожены происходящим. В других компаниях владельцы искали выход в акционировании, а владелец концерна по-прежнему полагался на личное состояние и банковский кредит. Однако при тогдашнем состоянии экономики кредиты давали неохотно. Уже и граф Лауриц беспокоился о собственности фирмы в Бразилии – бразильское государство стало очень нестабильным. Крупп же просто ответил, что сын при очередной встрече говорил ему о «колоссальных успехах» в Бразилии. Он только не сказал, когда именно Арндт бывал на сталелитейных заводах фирмы в Южной Америке.

После этого Крупп уехал в Африку на сафари, дав пищу для журналистских толков. Газетчики гадали, что же случилось с главой концерна, который в такое трудное время уехал охотиться на слонов. Боннский корреспондент «Нью-Йорк таймс» предупреждал, что следует ждать плохих новостей из Эссена, а корреспондент «Форчун» передавал, что Крупп, «по мнению ряда экспертов, упустил свой шанс, не избавившись от стальных и угольных холдингов, как было условлено на переговорах с союзниками четырнадцать лет назад. Убытки от стального и угольного секторов в 1966 году исчисляются миллионами долларов».

Круппа обвиняли в военных преступлениях, в верности нацизму, но никогда – в измене традициям династии. Готовясь встретить свое шестидесятилетие, он продолжал труды по поддержанию фамильной империи. За пять лет до этого Альфрид, кажется, совершенно разочаровался в сыне. Сам Арндт, появившись на баварской вилле, сказал в интервью, что отец уговорил его отказаться от права на имя Круппа. И еще любопытное заявление: «Мне давно известно, что сделали Форды со своей компанией, и я восхищаюсь их решением». Знал он об этом, скорее всего, от отца. Зимой 1962/63 года Бейц по поручению Круппа побывал в Америке и посетил контору бывшего верховного комиссара Макклоя, который, по сути, принадлежал к тем же социальным кругам, что и Альфрид. Под давлением Макклоя Крупп выплатил символическую компенсацию бывшим узникам лагерей. Теперь он хотел услуги от американского банкира – фирме нужна была консультация по вопросам создания фондов (эта практика была мало известна в Германии). Макклой отправил Бейца к своему коллеге Стоуну, в то время сотруднику Фонда Фордов. Потом Бейц ненадолго заезжал в Вашингтон для консультации с Робертом Кеннеди.

В декабре 1965 года репортеры агентства Рейтер сообщили, что по указанию из Эссена руководители компании «Металлургические и горные предприятия Рейнхаузен» согласились на их формальное слияние с Бохумским союзом. Новая компания должна была теперь называться «Фрид. Крупп Хюттенверке А.Г.» – акционерное общество. Это был первый шаг к созданию Фонда Круппов. Но для реорганизации в такой огромной промышленной империи требовалось немало времени. Было решено, что для окончательного оформления новой компании потребуется еще год. Предполагалось завершить эту работу к лету 1967 года.

Круппу это решение далось нелегко. Как всегда в трудных случаях, он обратился к запискам Альфреда. А тот мало что знал о фондах, хотя они с XVI века существовали у бенедиктинцев. К тому же Большой Крупп был решительным противником акционирования, так как был уверен, что акционеры разбазаривают капитал компаний, а кроме того, в таких обществах практически невозможно соблюдать секретность, на которой он был просто помешан, считая ее одним из условий успеха бизнеса. Альфрид Крупп хотел найти выход из затруднительного положения через развитие торговли на Востоке и вдруг наткнулся на послание прадеда времен Франко-прусской войны: «Я рассчитываю на национальный дух каждого из наших людей, которые должны быть озабочены только положением нашей страны и полезностью для фатерланда нашей фирмы, которая может стать неоценимым достоянием государства».

Дом Круппов всегда был национальным институтом, а не просто средством по извлечению прибыли. И последний из его руководителей решил, что должен сделать для Германии еще одно большое дело.

В истории всех трех рейхов звучал мотив воссоединения. Нет ничего странного в скрытой политике ФРГ по отношению к Восточной Европе, начатой в результате контактов фирмы, которые были одобрены Бонном. После того как прошел шок поражения, главным национальным вопросом для немцев стала возможность воссоединения с потерянными восточными землями. Западные союзники не могли бы помочь в этом деле. Но вот Бисмарк и Большой Крупп пусть каждый на свой манер, но показывали дорогу. И Бертольд Бейц был намерен двигаться дальше к восточному горизонту. К 1958 году он довел объем торговли с восточным блоком до 10 миллионов долларов. Основным его покупателем была Москва. Анастас Микоян, вновь появившийся в крупповских документах через тридцать лет после того, как приветствовал барона Вильмовски в своих южных степях, прилетел в ФРГ – и прямо к Бейцу. Он напомнил, как Хрущев пообещал всему миру перегнать Америку, и сказал, что это было бы возможно при технологической помощи Запада. Микоян заявил, что в СССР товары Круппа пользуются широкой известностью, и добавил: «Хитрый предприниматель всегда держит на огне два утюга».

«Сближение» началось с выплаты фирме 2 702 702 золотых рублей, сопровождаемой словами премьера Хрущева: «Советский Союз имел в прошлом хорошие торговые связи с фирмой Круппов». Неясно, имел ли он в виду пшеничное фиаско барона или Курскую битву. Но главное состояло в том, что рублевый поток устремился на Запад и что Хрущев, подобно Александру II, пил водку с немцами. Первый визит Бейца в Кремль имел большой успех. Хрущев распорядился вычеркнуть имя Круппа из московских списков военных преступников и прекратить всяческие обличения по его адресу. В марте 1959 года, когда Хрущев посетил ярмарку в Лейпциге, где были представители фирмы, оттуда спешно убрали плакат с надписью: «Уолл-стрит, Рокфеллер и Крупп – поджигатели войны». Хрущев выразил сожаление, что «не смог встретиться с господином Круппом лично», выпил за «успехи и процветание компании» и просил передать Альфриду Круппу «свои наилучшие пожелания».