Стальная империя Круппов. История легендарной оружейной династии - Уильям Манчестер

Безусловно, он был очень способным и уже владел шестью языками, однако ясно и то, что он трудился отнюдь не в полную силу. Раньше он не раз переходил из школы в школу, а теперь за четыре года успел побывать студентом четырех университетов. Родственники уклончиво объясняли, что Арндту приходится часто ездить по делам фирмы, а ведь не во всех университетах есть нужные ему бизнес-курсы повышенной сложности. Отец закрывал на это глаза, считая, что у сына есть все условия, чтобы справиться с учебой, поскольку он стал студентом уже в новой, мирной Германии. Альфрид надеялся, что служащие относятся к делам его сына с пониманием. И напрасно: внутри концерна об Арндте предпочитали не говорить и вспоминали о нем все реже. Сам же он вместе с матерью все больше времени проводил в Бразилии. На ярмарке в Ганновере в павильоне концерна посетителям говорили, что наследник «проходит там долгую практику по обычаям Круппов». По правде говоря, он томился от безделья в своем поместье южнее Рио. Его родные и близкие в Германии как будто вступили в заговор молчания, отделываясь фразами вроде: «Это приятный молодой человек, но о его будущем судить еще преждевременно». Харальд отметил, что его племянник «наделен даром понимания других», а на вопрос, чем Арндт интересуется, после долгой паузы ответил неожиданно: «Геральдикой».

Сам Арндт в интервью газетчикам в мае 1967 года заявил, что интересуется агрономией и хочет создать в Южной Америке образцовую ферму. Правда, он это сказал, защищаясь от журналистов, которые выставляли его просто плейбоем.

Интересно, что он постоянно твердил, что не стремится к известности, и при этом охотно раздавал интервью. Однажды он сказал: «Меня ни с того ни с сего выставили на всеобщее обозрение, как Жаклин Кеннеди или принцессу Сорейю. Но уверяю вас, я вовсе не стремлюсь оказаться в центре внимания, тем более что я не несчастная вдова и не свергнутая шахиня. И вообще отнюдь не злосчастный человек». Наверное, можно принять – как вполне резонное объяснение этого парадокса – эпитет, которым наградили его баварцы: «Самодовольный павлин». Он и правда был очень хорош собой и вдобавок любил появляться в обществе старлеток и настоящих звезд, таких, как Джина Лоллобриджида. Правда, ни одна из его дружеских связей не переросла в роман. Почти все европейцы, которых он брал с собой, отправляясь в Бразилию, были мужчинами.

Об одном его действительном увлечении стало известно от спутницы, сопровождавшей его во время парижских празднеств. Это была фотомодель Ева Гаснер, получившая право на эту поездку, победив в специальном конкурсе, где участвовали 100 девушек. Она рассказывала, что серьги, которые подарил ей Арндт, были его авторской работой. Он любил придумывать ювелирные украшения: его заказы выполняли французские мастера. Большая часть этих вещей составила коллекцию его матери. Что касается занятий сельским хозяйством, то гости его бразильской виллы, например баронесса фон Хольцшуер, не замечали там видимых результатов. Она вспоминала, что «замечательно провела время за роскошным ужином у этого милого Арндта. Там собралось самое приятное общество (следует перечисление титулов и уменьшительных имен), все было очень мило, но особенно хорошо мы провели время в бассейне». Альфред Крупп – Большой Крупп назвал бы все это «расточительством бездельников». Недаром он в 1873 году, уже двадцать пять лет будучи владельцем фирмы, заявил: «Целью работы является всеобщее благо. Тогда труд становится благословением».

Молодая баронесса фон Хольцшуер не упоминает ни о труде, ни о благе, ни, конечно, о благословениях. Если бы она это сделала, кое-кому это бы могло напомнить вечера, которые лет шестьдесят назад устраивал Фриц Крупп в гроте «Эрмитаж брата Феличе», в обществе своих любовников и ряженых итальянцев, изображавших францисканских монахов. Те оргии на Капри, как и приемы у Арндта, были делом приватным, и в неаполитанские газеты тогда не попал скандальный материал о развлечениях Фрица. («Все-таки он Крупп» – этот рефрен зазвучал именно тогда.) Однако декаданс начала века оказался лишь прообразом того, который наступил во время бурной середины столетия, когда эстетика стала более темной, а культ модной тоски и показного отчаяния принял во многих случаях крайние формы, и при всем этом значительно убыстрились ритмы жизни. Люди этой эпохи жили уже в условиях иной цивилизации, иных отношений, и те, кто часто бывал за границей, могли иметь «супругов» в разных странах. Конечно, везде существовали свои законы, но были люди, которые не интересовались правовыми нормами и нарушали законы сразу нескольких стран. Их фотографии появлялись чуть не одновременно в газетах и журналах типа «Штерн», «Пари матч», «Эпок» или «Лук», и в то же время их могла разыскивать полиция разных государств. Все это получило особенное распространение в высших слоях общества, а Арндт Крупп принадлежал именно, высшим слоям. Наследник миллиардного состояния, имевший дома в разных странах света и собственный аэродром, казалось, в состоянии отгородиться от назойливого, грозящего скандалом внимания журналистов. Однако недаром его сравнивали с павлином. 24 января 1968 года ему исполнилось тридцать лет. Журналисты следили за каждым его шагом, и лучше всего в это время было бы скрыться от глаз публики, но Арндт вместо этого устроил в честь собственного дня рождения пышнейшее празднество – ничего подобного еще не видели в послевоенной Германии.

Конечно, полувековой юбилей Гитлера 20 апреля 1939 года был помпезнее: фюрер объявил этот день национальным праздником, открыл новый автобан и выпустил марку со своим портретом. Правда, гостей у него было поменьше – Гитлер тогда занимался проблемами только что захваченной Чехословакии, – но, во всяком случае, Круппов он принял и радовался подарку от «дорогого Густава» и «верного Альфрида».

У Арндта был настоящий бал, по канонам конца XIX века. Газетные репортажи удивили читателей набором аристократических имен: никто не думал, что в Германии еще есть столько знати. В первом танце с молодым Круппом блистала и принцесса Сорейя – зеленоглазая красавица, дочь немки и персидского шейха, в семнадцать лет ставшая супругой шаха Ирана. После того как шах развелся с ней «ради блага нации», она вот уже несколько лет вела кочевую жизнь, меняя города и курорты и конечно же занимаясь «агрономией» в бразильском поместье Арндта. Сорейя, самая экстраординарная дама в истории немецкой знати, можно сказать, была символом образа жизни Арндта.

…В общем шуме иногда возникают паузы, и во время одной из них группа молодых британцев запела: «А ты веселый добрый парень…» Арндт, со своим обостренным шестым чувством, сбился с ноги, отчего-то взволновался и стал спрашивать, что это за песенка. Но молодые не знали, она была особенно популярной в первый год жизни Арндта и все время звучала по радио. Наверное, так было и в тот день, когда геббельсовское радио цитировало Чемберлена, который сообщил своим соотечественникам, что они «не будут сидеть в окопах из-за того, что в далекой стране поссорились люди, которых мы не знаем». Англия, Франция, Италия и Германия подписали в Мюнхене соглашение, по которому Гитлер захватил Чехословакию. Так были сделаны первые шаги в мировой войне. Арндт тогда сосал свое молоко из бутылочки, но подсознание, видимо, не дремало. Теперь на его балу смеялись, пели и шутили дети «тех людей, которых мы не знаем». В принципе вся его жизнь была одной большой шуткой.