Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники - Уилбур Смит

Глава 17

Теперь, когда дожди превратили все впадины в полные воды бассейны, а на месте пыли и сухой земли выросла свежая зеленая трава, дичь ушла от реки. Каждые несколько дней следопыты Шона возвращались в лагерь, не найдя слоновьих следов. Шон сочувствовал им, но снова отправлял на поиски. Сам он был вполне доволен, заполучив новую добычу, более неуязвимую и потому более соблазнительную, чем старый слон с бивнями в сто пятьдесят фунтов по бокам морды. Но назвать Катрину добычей значило сказать неправду. Она была чем-то гораздо большим.

Она была новым миром, полным бесконечных загадок и неожиданных радостей, эта очаровательная полуженщина-полуребенок. За домашним хозяйством она присматривала с обманчивым отсутствием суеты. Теперь, когда она была здесь, вся одежда Шона оказывалась чистой, с полным набором пуговиц; груда грязной обуви и нестиранной нижней одежды в фургоне исчезла. На столе всегда был свежий хлеб и фруктовые варенья; вечное жареное мясо Кандлы сменили самые разнообразные блюда. Ежедневно она демонстрировала новые достижения. Она умела ездить верхом, хотя Шону каждый раз приходилось отворачиваться, когда она садилась на лошадь или слезала с нее. Она постригла Шону волосы не хуже парикмахера в Йоханнесбурге. В ее вагоне оказалась медицинская сумка, и она давала лекарства всем заболевшим людям и животным. С ружьем она обращалась как мужчина, и могла разобрать и почистить манлихер Шона. Она помогала ему готовить патроны, привычным глазом отмеряя заряды.

Она могла с медицинской объективностью рассуждать о зачатии и родах, но стоило ему взглянуть на нее со страстью, краснела. Она была упряма как мул, высокомерна, если ей это было нужно, иногда безмятежна и непроницаема, а иногда непосредственна, как ребенок. Она засовывала Шону за шиворот пучок сухой травы и убегала, чтобы он гнался за ней, усмехалась каким-то своим тайным мыслям и разыгрывала воображаемые сцены, где собаки были ее детьми – она разговаривала с ними и заботилась о них. Она бывала так наивна, что Шону казалось – она шутит, пока он не вспоминал, как она на самом деле молода. Она за час могла перенести его из полного счастья в яростный гнев и обратно. Но, убедившись, что он придерживается ее правил и ему можно доверять, она отвечала на его ласки с такой страстью, что это изумляло их обоих. Шон был полностью поглощен ею. Она была самым большим чудом, какое ему встречалось в жизни, и самое главное – он мог с нею разговаривать. Он рассказал ей о Даффе. Она видела вторую кровать в его фургоне и нашла одежду, которая слишком мала Шону. Спросила, и он рассказал. Она поняла.

Дни превращались в недели. Скот жирел, кожа быков стала гладкой и тугой. Катрина посадила небольшой огород и снимала урожай. Пришло Рождество, и Катрина испекла пирог. Шон подарил ей каросс из шкур обезьян, который в тайне изготовил Мбежане. Катрина подарила ему сшитые вручную рубашки с вышитыми на карманах его инициалами и чуть смягчила свои правила.

Затем, когда наступил Новый год и Шон за шесть недель не убил ни одного слона, пришла делегация во главе с Мбежане. Вопрос, который задал Мбежане, хотя и тактично сформулированный, сводился к следующему: мы пришли сюда охотиться или нет? Лагерь свернули, снова двинулись на север, и напряжение наконец начало сказываться на Шоне. Он пытался снять его долгими днями охоты, но это не помогало; к тому же условия для охоты были скверные, и это усиливало его раздражение. В некоторых местах трава поднималась выше головы всадника, и при проходе через нее ее острые листья резали кожу. Но хуже всего были семена этой травы – длиной в полдюйма и острые, с зазубринами, как наконечник стрелы, они быстро проникали под одежду и впивались в кожу. В жарком влажном климате небольшие ранки за несколько часов начинали гноиться. Еще досаждали мухи. Гиппопотамовы мухи, зеленоглавые мухи, песчаные мухи – всех их объединяло одно: они жалили. Их любимым местом была нежная кожа за ушами. Они заползали неощутимо легко и вонзали свои раскаленные жала. Всегда промокший, иногда от пота, иногда от дождя, Шон преследовал стада слонов.

Он слышал их шаги в траве, видел тучи птиц, склевывающих с их спин насекомых, но ему редко удавалось выстрелить. А если стрелял, то оказывался в центре вихря несущихся тел. Иногда они догоняли стадо, оказывались совсем рядом, но тут Шон терял всякий интерес к охоте, и все возвращались в лагерь. Шон не мог надолго уходить от него.

Он был несчастен, его слуги были несчастны, а Катрина весела, как птичка на рассвете. У нее был мужчина, она владела большим хозяйством, которым уверенно управляла, и, так как она была молода и чувства ее не были еще так обострены, как у Шона, физически она была вполне удовлетворена. Шон строго придерживался ее правил, и их вечера в фургоне заканчивались тем, что она со вздохом вздрагивала и сладко засыпала, а Шона изнутри сжигал дьявол. Единственный, кому мог пожаловаться Шон, был Воришка. Он лежал, уткнувшись носом Шону под мышку, довольствовался своей долей одеяла и тихо слушал.

Зулусы видели, что что-то неладно, но не понимали причины. Они, конечно, не судачили об этом, но когда один из них недоуменно разводил руками, все остальные понимали его. Мбежане ближе всего подошел к тому, чтобы выразить это словами. Шон как раз пребывал в дурном настроении. Дело было в потерянном топоре и в том, кто в этом виноват. Шон выстроил зулусов и выразил сомнения в их происхождении, нынешних достоинствах и перспективах, потом в гневе ушел к себе в фургон. Наступило долгое молчание, и Хлуби предложил Мбежане свою табакерку.

Мбежане взял понюшку и сказал:

– Глуп жеребец, который не знает, как повалить ограду.

– Верно, верно, – подхватили все остальные, и на этом обсуждение закончилось.

Глава 18

Неделю спустя они достигли реки Саби. Сине-серые горы возвышались далеко на горизонте, и река была коричневой и полноводной.

Следующее утро выдалось свежим и прохладным после ночного дождя. В лагере пахло древесным дымом, скотом и дикой мимозой. Из страусового яйца – их Мбежане нашел накануне – Катрина зажарила омлет размером с супницу. Омлет был приправлен мускатным орехом и грибами, желтыми и плотными. Затем лепешки с диким медом, кофе и сигара для Шона.

– Уходишь сегодня? – спросила Катрина.

– Пуф, пуф! Хочешь, чтобы я ушел?

– Ты целую неделю не оставался в лагере.

– Так не уходить?

Катрина встала и стала быстро собирать посуду со стола.

– Ты все равно не найдешь слонов, ты уже очень давно ничего не находил.