Бэламнийская трилогия - Джеймс Блэйлок

Гном порылся в сумках и рывком вытащил из одной деревянную шкатулку. Эскаргот улыбнулся. Он понятия не имел, что сейчас произойдет, но все равно улыбнулся. Холмы, заслонявшие южный горизонт, внезапно пришли в движение, и там, где минуту назад простиралась долина, теперь зияла глубокая пропасть, а потом стены пропасти содрогнулись, и возвышавшаяся за ней гора превратилась в сгорбленную спину медленно ползущего великана. Гоблины и тролли в безумном восторге прыгали внизу, и в воздухе разнесся звон огромных медных гонгов и пронзительные голоса тысячи флейт. Казалось, что заклинания гнома оживили самое ночь и все вокруг и что даже редкие деревья, растущие вокруг лужайки, с минуты на минуту медленно закружатся в танце.

Эскаргот прищурился на свет костра и присмотрелся. Он видел, что гном держит в руке горсть шариков, вернее, рыбьих икринок. Ведьма с трудом поднялась на ноги и стояла, словно в ожидании. Языки пламени взметнулись вверх, потом угасли, потом снова взметнулись вверх, и в ярком свете Эскаргот вдруг увидел, что гном держит в руке не с полдюжины шариков, а пригоршню крохотных извивающихся существ. Рыбы! Эскаргот тихо вскрикнул. Гном потряс рукой, словно обнаружив на ней паука, отпрыгнул назад и с гримасой омерзения швырнул мальков в костер. Не произошло ровным счетом ничего. Гоблины продолжали гоготать, приплясывать и дуть в свои флейты, но холмы и скалы, казалось, начали оседать. Наполовину поднявшиеся великаны медленно повалились обратно на землю, поднимая клубы пыли, и громовый стук каменных сердец зазвучал приглушенно, словно из-за закрытой двери.

Дядюшка Хелстром в совершенной ярости метался вокруг своего костра, топая ногами и судорожно роясь в кучах сухих костей. Эскаргот слышал, как он сыплет проклятиями и ругательствами, укладывая кости на тлеющие угли, швыряя сверху клубок водорослей и размахивая шляпой в попытке раздуть огонь. Гном ударил по земле посохом и прокричал заклинание – и каменные сердца вновь застучали в ночи, и горы опять сотряслись и зашевелились.

Свист флейт и звон гонгов прекратились, сменившись ревом троллей и диким верещанием гоблинов. Несметные полчища, казалось, хлынули к холмам, но поначалу Эскаргот не понял, зачем и почему. Потом из-за скалистого выступа стремительно выплыли три эльфийских галеона с залитыми лунным светом разрисованными парусами, а за ними следовали еще три. Первая троица, выстроившаяся в ряд, уже дала бортовой залп по войску на равнине из орудий, извергших языки пламени и снопы искр, и устремилась навстречу полчищам гоблинов и троллей; эльфийские лучники, висевшие на снастях, посылали в противника тучи стрел, и вдоль бортов сверкали частые вспышки пистолетных выстрелов.

18. Сражение на лугу

Эскаргот невольно испустил торжествующий вопль, а потом спохватился и упал в траву. Когда он поднял голову, гном по-прежнему производил свои манипуляции у костра, теперь лихорадочно, но ведьма, похоже, переместилась. Теперь она стояла на несколько футов ближе к Эскарготу и смотрела прямо на него. Он не отвел взгляда. В некоей малой части своего существа он знал: старуха была Летой. Они двое – он и ведьма – должны свести счеты. Возможно, она тоже это понимала. Едва Эскаргот успел подумать об этом, как из-за каменистого холма выплыла луна и озарила своим светом ведьму. На мгновение ему почудилось, что там стоит Лета, но лишь на мгновение; и при виде девушки Эскаргот осознал, что только сейчас он прикидывал, не сумеет ли он, если будет двигаться очень быстро, преодолеть несколько ярдов, разделявших их, сбить старуху с ног, повалить на землю и столкнуть в костер гнома.

Но мимолетное видение Леты, пусть и обманчивое, заставило его отказаться от такого намерения.

Ведьма вдруг покачнулась, словно некий призрак толкнул ее в спину, и взмахнула обеими руками, судорожно шевеля скрюченными пальцами, будто борясь с незримым противником или лихорадочно колдуя. Эскаргот видел подобие клубящегося облачка над головой и за спиной старухи, бледного на фоне темной скалы и почти матового в лунном свете. Внезапно ему показалось, что луна во много раз увеличилась против обычного. Теперь она занимала четверть неба – то ли заклинания гнома возымели действие, то ли эльфы сотворили такое.

Камень размером с грейпфрут упал в траву рядом с головой Эскаргота, и он вскрикнул от неожиданности, тут же подавив крик из страха выдать свое присутствие. Но, конечно же, ведьма уже знала, что он здесь, а то, что знала она, знал и дядюшка Хелстром – по крайней мере, так казалось. Настало время действовать. Если он всерьез собирался выступить на середину сцены, то сейчас прозвенел звонок к поднятию занавеса. Эскаргот вскочил на ноги, шаря по поясу в поисках пистолета, и бросился к относительно безопасному месту под прикрытием скал, где ведьма по-прежнему боролась с незримыми призраками.

Внезапно луг озарился светом, ярким, как свет дня. Казалось, луна превратилась в само небо. Она занимала все небесное пространство от темной стены дубового леса до холмов на юге. Четко вырисовываясь на фоне луны, в направлении луга проплыли еще три галеона с надутыми парусами, рассекая бушпритами воздух. Лихо протрубили трубы, и по телу Эскаргота пробежала дрожь возбуждения. Вот зрелище, достойное внимания. Теперь эльфы непременно уделают гнома. Они проплывут у него над головой и зальют костер с костями водой из шланга. Они сбросят на голову дядюшки Хелстрома пианино и расплющат его в лепешку. Гоблины пустятся в бегство; ведьма растает и превратится в лужицу сиропа.

Но в тот момент, когда один из галеонов, «Заря Норы», похоже, собирался сделать именно это, в скалах позади гнома пробудился великан, поднялся на ноги и встряхнулся. Он возвышался над лугом, серый в лунном свете, кривя изрезанное расселинами лицо и вращая головой на скрипящей каменной шее. Гном расшвыривал вокруг себя горсти искр. Он выхватывал из костра пригоршни раскаленных углей и разбрасывал в разные стороны. «Заря Норы» устремилась к нему, гонимая ветром, который, казалось, дул прямо с луны. Эльфы, лучники и стрелки, выстроились вдоль бортов в ожидании команды капитана Эплбая, чтобы наверняка поразить цель.

Гном не обратил на них никакого внимания. Он ударил посохом о землю и швырнул горсть раскаленных углей теперь в сторону луны; и в тот миг, когда Эплбай прокричал команду, когда лучники натянули тетивы, а гном приготовился к гибели, каменный великан протянул огромную руку и схватил «Зарю Норы». Он с удивлением уставился на галеон, словно гигантских размеров ребенок, завороженный заводной игрушкой. Эльфы, по-прежнему находившиеся на палубе, оцепенели от ужаса; вне всяких сомнений, они слышали дикий хохот гнома внизу.