В поисках солнца (СИ) - Мария Дмитриевна Берестова

Он отложил газету, которую читал до её появления, встал и окинул её довольным взглядом.

— Это едва ли, — с усмешкой открестился он, но не стал отказываться от её похвалы, отметив: — Но я давал модельеру самые подробные указания.

Результат ему понравился; платье сидело на Магрэнь именно так, как он ожидал.

— Вам удивительным образом удалось сочетать элегантность с дерзостью! — с большой теплотой отметила она, желая сделать ему приятное.

— Элегантность с дерзостью в себе сочетаете вы, дорогая, — любезно ответил он, подошёл и взял её ладонь. — Я лишь помог вам выразить это, — и, наклонившись, поцеловал её руку.

У Магрэнь остро, мучительно и катастрофично порвался шаблон.

Галантный Михар не вписывался в её картину мира вообще никаким образом.

Выпрямившись, он обнаружил её ошарашенное лицо.

Приподняв брови, он ворчливо сказал:

— Что? Разве не так положено себя вести с невестами?

— Так, — согласилась она, отнимая у него руку и непринуждённо подходя к зеркалу, якобы чтобы оглядеть себя ещё раз — на деле же для того, чтобы сбежать от него.

Она знать не знала, что делать с галантным Михаром. Совершенно не представляла себе, какую линию поведения теперь избрать. Чувства её так же находились в смятении, и ей нужно было время, чтобы разобраться, что со всем этим делать.

Сложив руки на груди, Михар наблюдал за тем, как она красуется перед зеркалом. Ему было досадно и неприятно, что она видит в его ухаживаниях какой-то подвох. В плане, который он нарисовал в своём воображении, всё было просто: он постепенно менял линию поведения с официально-деловой на дружественно-интимную, Магрэнь подстраивалась под изменения этой линии, и они успешно переходили к близким отношениям.

Он мысленно отметил, что план нуждается в детализации — возможно, он пропустил какой-то важный шаг? — и продолжил выполнять придуманную программу: повёз Магрэнь смотреть помещение, которое он купил и теперь начинал оборудовать под её новый парфюмерный завод.

Поездка эта вызвала у Магрэнь заметное оживление; она охотно принялась рассказывать, почему ей так интересно её дело.

— Аромат говорит без слов, — вдохновенно вещала она, — он создаёт настроение, он в какой-то степени — создаёт саму личность. Понимаете, Арни? — он не стал лукавить и сделал лёгкий отрицательный жест. — Чувствуете фиалки? — тут же сунула она к нему своё запястье. — Это ведь совсем не то же самое, что ирис или шафран! — лицо её сияло искренним восторгом. — Каждый новый аромат создаёт новую женщину — всегда другую, всегда особую!

— Обычно от вас пахнет чем-то древесным, — сдержанно отметил Михар.

— Для делового настроя! — мягко рассмеялась Магрэнь и тут же ударилась в перечисления. Михар с удивлением узнал, что у неё более пятнадцати любимых древесных ароматов — это не считая экспериментальных! — и каждый из них выражает какой-то свой неповторимый оттенок.

По правде сказать, сам Михар всегда предпочитал один и тот же проверенный временем одеколон, но после столь вдохновенной рекламы ему захотелось попробовать что-то иное, чтобы проверить, насколько Магрэнь права, и будет ли он сам чувствовать себя иначе, если от него будет пахнуть чем-то другим.

Наконец, они прибыли к будущему заводу.

Что бы сама Магрэнь не говорила о том, что иные духи создают каждый раз иную личность, романтичный фиалковый аромат не помешал ей перейти на деловой настрой. Она с порога засыпала управляющего десятками вопросов и тут же, велев взять блокнот, принялась давать указания, сыпать уточнениями и перечислять важные нюансы.

Михар со скучающим видом стоял у окна. Парфюмерия никогда его не интересовала всерьёз — если не говорить о самой торговле ею — и он не вполне понимал, о чём именно говорит Магрэнь. Не меняя безразличного выражения лица, он, впрочем, скорее любовался ею, чем просто наблюдал: ему нравилось, как на ней сидит придуманное им платье, его привлекала живость, с которой она входила во все дела своего предприятия, ему импонировали её ум и её деловая хватка. «Всё-таки удачный выбор», — мысленно хвалил он сам себя, довольный тем, что всё же решился на этот брак. Магрэнь, чем больше он узнавал её, тем больше казалась ему идеальной спутницей жизни, способной справиться со всем, что требовалось от его супруги.

Меж тем, живой поток её речи обогатился недовольными нотками; Михар, отвлекаясь от своих размышлений, прислушался.

Она была недовольна… как он разобрал, расходными материалами для какого-то мудрёного аппарата. По её упрёкам выходило, что он не совсем справится с температурными перегрузками; управляющий, горячась, доказывал, что материал — отличный, проверенный разными испытаниями и зарекомендовавший себя с лучшей стороны.

Михара насторожило, что голос управляющего стал чуть выше, хотя сам он выглядел спокойным и собранным: выверенные жесты, уверенная поза, глаза не бегают. Демонстративно уставившись в окно, Михар продолжил следить за ним боковым зрением.

Магрэнь уже вовсю листала толстую папку, полную разнокалиберных бумаг; управляющий, уверенно тыкая пальцем в нужные места, отстаивал свою точку зрения. Михар не столько смотрел, сколько слушал, и ему всё ощутимее чудилось в ещё чуть повышенном тоне напряжение.

Раздражённо оттолкнув папку, Магрэнь затребовала финансовые документы.

— Сей момент! — совсем высоким голосом ответил управляющий, доставая из ящика нужный талмуд.

Михар сделал в голове пометку, что нужно велеть проинспектировать, всё ли тут в порядке с расходами. На всякий случай.

«Всякий случай» настал раньше, чем он думал, потому что Магрэнь, покопавшись в отчётах с четверть часа, вдруг позвала его:

— Аренсэн, вы не посмотрите? — она чуть хмурилась, вертя в руках писчее перо. — Я не совсем ещё разобралась со столичными ценами…

Подходя, он уже был почти уверен, что с финансами что-то не так: у управляющего уж очень подозрительно забегали пальцы одной руки по манжетам другой. Вроде бы и подумаешь — поправляет человек одежду! — но слишком уж резко он замер, стоило Михару подойти.

Бросив на управляющего тяжёлый взгляд — тот совсем уж напрягся — Михар сел и углубился в отчёт.

Читал он его с показательным вниманием к деталям: чуть слышно хмыкал, очерчивал ногтем подозрительные моменты, и всякий раз после такого высверкивал на управляющего острым взглядом. Тот переминался с ноги на ногу, тревожно сглатывал и пару раз открывал было рот — что-то объяснить — но так и не решался.

Причины нервничать у него явно были самые серьёзные: к указанным в ведомостям ценам у Михара и впрямь возникали многочисленные вопросы. Впрочем, он допускал, что на эти вопросы могут найтись вполне удобоваримые ответы, но вот поведение провинившегося работника ясно говорило о том, что ответы у него так себе.

— Сколько наворовал? — не поднимая взгляда