Террористы - Пер Валё

— Понимаешь, я беру на заметку тех, кто снимался в них. Потом выясняю, что это за люди, где живут, чем постоянно занимаются. Беседовала с двумя парнями. Один из них профессионал, он работает в секс-клубе, и съемки для него та же работа. Ему прилично платили. Второй служит в магазине мужской одежды, участвовал в съемках потому, что ему это нравилось. Практически бесплатно снимался. У меня еще длинный список, кого мне хотелось бы разыскать.

Мартин Бек задумчиво кивнул, потом поглядел на нее с сомнением.

— Не знаю, даст ли это что-нибудь, — продолжала Оса. — Но если ты не против, доведу дело до конца.

— Доводи, если вытерпишь.

— Осталось посмотреть всего-то одну картину, — сообщила Оса. — «Признания ночной сиделки». Ужас. Привет!

Кончилась эта неделя, и в последний день июля вернулась Рея.

Вечером они устроили пир: копченый угорь, датские сыры, пиво и водка — все из Копенгагена.

Рея болтала почти без перерыва, пока не уснула у него на плече.

Мартин Бек лежал, радуясь, что она наконец приехала, но водка сделала свое, и скоро он тоже уснул.

На другой день одно событие следовало за другим.

Было первое августа и лил проливной дождь.

Мартин Бек ощущал приток энергии, несмотря на легкую головную боль и вкус водки и старого сыра во рту, который даже зубная паста не перебила.

Он пришел на работу с опозданием: как-никак, разлука длилась три недели, а накануне Рее так не терпелось рассказать о своем пребывании на датском острове и они так налегали на пиво, водку и закуски, что их сразу сморил сон. Утром они решили наверстать упущенное, и, поскольку дети остались в Дании, им никто не мешал. В конце концов Рея прогнала Мартина Бека, напомнив об его ответственности и о долге начальника показывать хороший пример подчиненным.

Бенни Скакке нетерпеливо ждал его уже третий час. Не успел Мартин Бек сесть за свой стол, как он ворвался в кабинет.

— Привет, Бенни, — сказал Мартин Бек. — Ну, как дела?

— Отлично, по-моему.

— Все еще подозреваешь этого любителя железного лома?

— Нет, я его только сначала подозревал. Живет напротив, в мастерской полно железных штырей, труб и прочего хлама. Так что поначалу я на него грешил. Во-первых, он хорошо знаком с Мод Лундин, во-вторых, ему ничего не стоило перейти улицу с какой-нибудь железякой и пришибить старичка, как только Лундин укатила на работу. Чем не правдоподобная версия.

— Но ведь у него алиби?

— Ну да. У него в тот раз ночевала одна девчонка, и утром они вместе поехали в город. Кроме того, он симпатичный парень, и у него не было никаких дел с Петрусом. И девушке, как будто, можно верить. Она говорит, у нее плохо со сном, и она еще долго читала после того, как он уснул. Утверждает, что он спал как убитый до десяти утра.

Мартин Бек с улыбкой поглядел на взволнованное лицо Скакке.

— Так что же ты все-таки раскопал?

— Понимаешь, я ведь довольно долго слонялся там, в Рутебру. Ходил, изучал местность, беседовал с этим скульптором. Вчера тоже навестил его, мы распили банку пива, и я обратил внимание на большие ящики в гараже Мод Лундин Это его ящики, он пакует в них скульптуры, когда посылает на выставки. В своем гараже места нет, так Мод Лундин разрешила пользоваться ее гаражом. В этом году их с марта месяца никто не трогал. Ну вот, я и подумал, что убийца Петруса вполне мог прийти ночью, когда не надо было опасаться, что его увидят, и ждал за ящиками, пока старик не остался один в доме.

— Но потом он прошел через поле, где его все могли видеть.

— Верно. Но если он прятался за ящиками, то это, скорее всего, потому, что Вальтер Петрус обычно уходил сразу после Мод Лундин. И ему надо было использовать минуты, пока старик оставался один. А из своего укрытия он мог слышать, когда она ушла.

Мартин Бек потер переносицу.

— Что ж, это правдоподобно. А ты проверял, там вообще можно спрятаться? Ящики не придвинуты вплотную к стене?

Бенни Скакке отрицательно покачал головой:

— Нет, есть просвет, в самый раз. Правда, Колльберг с его пузом не поместился бы, а обычный человек — вполне.

Он осекся. При Мартине Беке лучше было не задевать Колльберга, но на сей раз вроде бы обошлось. И Скакке продолжал:

— Я заглянул за ящики, там на полу накопилось довольно много песка, земли и пыли. Может быть, стоит провести исследование? Попробовать зафиксировать следы ног, просеять землю — вдруг что-нибудь обнаружится?

— Пожалуй, неплохая мысль, — заключил Мартин Бек. — Я позабочусь о том, чтобы этим занялись сейчас же.

Проводив Скакке, Мартин Бек позвонил криминалистам и попросил немедленно произвести осмотр гаража Мод Лундин.

Только он положил трубку, как в кабинет без стука вошла Оса Турелль.

Она запыхалась, и вид у нее был по меньшей мере такой же взволнованный, как перед тем у Скакке.

— Садись и успокойся, — сказал Мартин Бек. — Опять порнофильм смотрела? Понравились тебе признания сиделки?

— Ужас. А пациенты-то какие. Бодрячки, я бы сказала.

Мартин Бек рассмеялся.

— Надеюсь, больше мне никогда не придется смотреть порнофильмы, — добавила Оса, — а теперь слушай.

Мартин Бек поставил локти на стол и приготовился слушать, подперев подбородок ладонями.

— Ты помнишь, я тебе про список говорила. Список всех, кто снимался у Петруса.

Он кивнул, и она продолжала:

— В некоторых лентах худшего сорта — ты, кажется, видел кое-какие из них, черно-белые короткометражки с объятиями на старом диване — так вот, там участвует девушка по имени Кики Хелль. Я попыталась ее разыскать, но оказалось, что она выехала из Швеции. Но я узнала кое-что от одной ее подруги. На самом деле Кики Хелль зовут Кристина Хелльстрём, несколько лет назад она жила в Юрсхольме на одной улице с Вальтером Петрусом. Что ты на это скажешь?

Мартин Бек выпрямился и хлопнул себя по лбу ладонью.

— Хелльстрём, — сказал он. — Садовник.

— Вот именно. Кики Хелльстрём — дочь садовника Вальтера Петруса. Подробностей пока что не знаю. Будто бы она уехала года два назад, и никто не знает, где она теперь.

— Слушай, Оса, похоже, ты напала на что-то существенное. Ты на машине?

Оса кивнула.

— Ждет на стоянке. Едем в Юрсхольм?

— Незамедлительно, — ответил Мартин Бек. — Продолжим разговор в машине.

В машине Оса спросила:

— Думаешь, это он?

— Во всяком случае, у него были причины остро ненавидеть Вальтера Петруса, — сказал Мартин Бек. — Если все было так, как мне представляется. Петрус использовал дочь садовника в своих фильмах, и когда отец об этом узнал, он вряд ли обрадовался. Сколько ей лет?

— Сейчас девятнадцать. Но фильмы четырехлетней давности, ей тогда было всего пятнадцать.

Помолчав, Оса спросила:

— А может, все было наоборот?

— То есть?

— Отец подбил ее сниматься, чтобы выкачивать деньги из Петруса.

— Ты хочешь сказать, что он торговал собственной дочерью. Бр-р-р, Оса, у тебя испорченное воображение, слишком много дряни насмотрелась.

Они оставили машину на обочине и вошли на соседний с Петрусами участок. Здесь ворота не были снабжены фотоэлементами.

Широкая дорожка тянулась вдоль изгороди налево, к гаражу и к желтому одноэтажному домику. Между домиком и гаражом стояла низенькая постройка — то ли мастерская, то ли сарай.

— Очевидно, он здесь живет, — заключила Оса, и они направились к желтому дому.

Сад был огромный, и главное здание, которое они видели от ворот, совершенно скрылось за высокими деревьями.

Хелльстрём, очевидно, услышал шаги по гравию. Он появился в открытых дверях сарая и выжидательно смотрел, как они приближаются.

Высокий, крепкого сложения, лет сорока пяти, он стоял неподвижно, расставив ноги, слегка сутулясь.

Синие прищуренные глаза, массивное мрачное лицо. В косматых темных волосах серебрилась проседь, а короткие баки и вовсе были почти белые. Он держал в руке рубанок, и несколько светлых стружек пристали к грязному синему комбинезону

— Мы оторвали вас от работы? — спросила Оса.

Хелльстрём пожал плечами и глянул через плечо в сарай.

— Да нет. Рейки тут обстругиваю. Не к спеху.

— Нам надо поговорить с вами, — сказал Мартин Бек. — Мы из уголовного розыска.

— Здесь уже был один, — ответил Хелльстрём. — Вряд ли я смогу что-нибудь добавить.

Оса показала свое удостоверение, но Хелльстрём уже отвернулся, чтобы положить рубанок на верстак у входа. Она убрала удостоверение.

— Что я могу вам сказать про директора Петруса, — продолжал он. — Я его почти и не знал, только работал у него.

— У вас есть дочь, если не ошибаюсь, — сказал Мартин Бек.

— Есть, но она тут больше не живет.

Он стоял к ним вполоборота, перебирая инструмент на верстаке.

— Мы хотели бы поговорить о ней, — объяснил Мартин Бек. — Нельзя ли зайти куда-нибудь и потолковать?

— Можно зайти ко мне, — ответил Хелльстрём. — Я только комбинезон сниму.