Смертельные ловушки: Выживание американской бронетанковой дивизии во Второй мировой войне - Белтон Купер

Вернон скормил Сучке банку тушенки. Изголодавшийся щенок проглотил ее мигом. Костер мы решили не разводить и запили ужин водой вместо кофе. Чего я делать точно не собирался, так это курить в спальном мешке: этот урок я усвоил в Буа-дю-Оме.

Подозреваю, что у каждого солдата на каком-то этапе развивается собственный бзик — у меня у самого их было изрядно. Вернона же преследовала навязчивая идея, что немцы подберутся к нам ночью и швырнут гранату в окоп. Пока мы находились в тылу, за линией постов, мне легко было убедить его, что это маловероятно, но теперь, когда мы оказались одни посреди поля, дело было иное.

Я внезапно оценил по достоинству присутствие собаки. Сучка оказалась необычайно понятливой, охотно выполняла команды, а положение дел воспринимала почти инстинктивно. В наш лагерь она вписалась идеально. Вернон положил ее между нашими спальными мешками; собачонка притиснулась к нему, и мы все задремали.

Растолкал меня Вернон.

— Лейтенант, там, в кустах на другом берегу, кто-то есть.

Похоже, что первой шум услышала Сучка и, вместо того чтобы залаять, растормошила водителя.

Я напряженно прислушивался. Вдруг раздался треск, словно бы кто-то шагнул по сухой траве. Я сунул руку под свернутую куртку, служившую мне подушкой, достал свой пистолет, осторожно передернул затвор и загнал патрон в патронник. Вернон снял с предохранителя карабин.

Треск послышался снова. Если бы нас застал немецкий патруль, несколько солдат в темноте шумели бы громче. А вот двое-трое отставших от части солдат могли бы, заметив нас с вечера, попытаться нас прикончить. С другой стороны, в темноте им было труднее разглядеть нас, чем нам — их.

Некоторое время мы прислушивались, затаив дыхание, но ничто не нарушало тишины. Я уже начал подумывать, что это просто упала подгнившая ветка. Пытаясь убедить не то Вернона, не то самого себя, я прошептал, что ничего особенного не заметил, и лег снова, не выпуская пистолета из рук, и уже начал задремывать снова, когда Вернон вновь толкнул меня. Пробудившись от полудремы, я вновь отчетливо услыхал треск. Но теперь он раздавался все реже, пока не затих совсем. В конце концов мы от усталости заснули оба.

Когда я проснулся, заря едва занялась. Сучка спала, забравшись Вернону под локоть и пристроив морду у него на лопатке, а он обнимал ее правой рукой. В лучах утреннего солнца мой водитель был похож на мальчика с плюшевым мишкой. Я порадовался про себя, что мы взяли собаку с собой…

Что за ужас творит война! Она поглощает молодежь в расцвете юности и позорит, унижает, уничтожает последние остатки достоинства, порой убивает или чудовищно калечит. Но даже уцелевшие, они никогда не станут прежними…

Я уже распаковал два пайка и забросил в кузов джипа свой спальник и обе винтовки, когда Вернон проснулся.

— Лейтенант, вы поняли в конце концов, кто это шумел ночью?

— Нет, Вернон. Я как заснул во второй раз, так больше ничего и не слышал.

Водитель мой встал, потянулся и отошел шагов на двадцать вниз по сухому руслу, чтобы облегчиться.

— Лейтенант! — внезапно окрикнул он. — Нашел!

В камышах на берегу устроила гнездо здоровенная гусыня с выводком. Стоило ей шевельнуть крылом, как камыши начинали шуметь. Сейчас гусыня спала, и мы ее не стали тревожить.

Мы двинулись в путь и вскоре наткнулись на ремонтную роту БгБ на западной окраине Пре-эн-Пайл.

Генерал Роуз принимает командование

К 12 августа все части нашей дивизии вернулись в распоряжение штаба вновь назначенного дивизионного командира — генерала Мориса Роуза. До этого генерал Роуз командовал одной из боевых групп 2‑й бронетанковой дивизии и блестяще проявил себя в Северной Африке, а затем в Нормандии.

Боевая группа Б при Мортене вынесла на себе основную тяжесть боев и понесла тяжелые потери. В жестоком сражении в окрестностях города четыре оперативные группы БгБ вместе с частями 2‑й бронетанковой дивизии и при поддержке пехоты столкнулись с тремя немецкими танковыми дивизиями и одной пехотной. Своевременная помощь 9‑й воздушной армии и Королевских ВВС позволила в конце концов остановить и отбросить противника, но лишь ценой больших жертв. Одна только оперативная группа Хогана потеряла 23 танка и множество экипажей. Потери немцев тоже были велики. Их 116‑я танковая дивизия потеряла почти половину своего состава, 85‑я дивизия была серьезно обескровлена, как и 2‑я танковая дивизия и 117‑я панцергренадерская дивизия СС. Цель была достигнута — мы не позволили немцам прорваться к Авраншу и рассечь наши 1‑ю и 3‑ю армии.

Покуда дивизия перегруппировывалась у Пре-эн-Пайл, к нам поступало пополнение, а ремонтные части и отдел снабжения вновь трудились круглые сутки, чтобы починить или заменить все подбитые танки и бронемашины. К 12 августа численность личного состава была восстановлена на 91% среди офицеров и на 96% — среди рядового состава. Численность артиллерийских орудий была доведена до 100% штатной, танков — до 94%, прочей техники — в среднем до 98%. Вновь проявила себя впечатляющая система снабжения американской армии. Итак, побывав под огнем, дивизия опробовала свои силы. Невзирая на тяжелые потери, мы усвоили бесценные уроки сражений.

…В начале боев в Нормандии командующий офицер обычно ехал в головном танке колонны. Как правило, головной танк оказывался подбит первым. Если при этом офицер погибал, а его танк был выведен из строя, взвод терял не только командира, но и радиосвязь с ротой. Теперь взводные командиры обычно занимали третью позицию от начала колонны, что позволяло им лучше координировать действия взвода и поддерживать связь с командиром роты. Если ведущий танк к концу дня оказывался цел, он перемещался в хвост колонны, а его место занимал следующий.

Кроме того, командиры взводов усвоили, что не стоит атаковать в лоб укрепленные немецкие позиции, усиленные танками и противотанковыми орудиями. В таких случаях следовало вызвать артподдержку, а затем попытаться обойти противника с фланга. Этот способ полностью соответствовал доктрине действий бронетанковых сил, однако потребовалось немало тяжелых жертв, чтобы некоторые офицеры его освоили.

В других случаях танковая колонна наталкивалась внезапно на немецкую заставу и попадала под сокрушительный огонь противотанковых средств. Бывало, что немцы пропускали часть колонны вперед и открывали огонь с флангов, по более уязвимым бортам танков. Раз за разом реальность напоминала нам, что у нас нет тяжелого танка, способного сравниться с немецкими[38]. Из-за этого бессмысленно страдало и гибло множество американских солдат.