Три желания для рыбки (СИ) - Лаванда Май

Людмила давно могла бы прекратить свои мучения и перевестись в ту половину нашей группы, которая имеет ограничения по здоровью. Они тоже посещают физкультуру, но у другого препода, и занимаются они там, блин, гимнастикой, а не попытками сделать из себя отбивную, в отличие от нас. А подруга вместо того, чтобы взять справку у офтальмолога и победоносно сверкнуть стёклами своих очков, зачем-то мучается здесь со мной. Скучно ей там, видите ли, будет без моей компании.

— Лин, хотим сходить с Андреем в какое-нибудь новое для нас место, а ты у нас знаток всяких мест для свиданий. Была в кофейне на «Молодёжной» улице? Хочу там каппучино попробовать. Есть, например, с сиропом и со сливками. Что посоветуешь?

Если бы мне ещё пару месяцев назад сказали, что я знаток мест для свиданий, то я бы знатно повеселилась. Но вот она — новая реальность.

— А знаешь… Я плохой советчик. Чтобы давать людям советы для счастливой жизни, я должна сперва нормализовать и улучшить свою. В моей же одно сплошное дерьмо.

— Лина, какое дерьмо — о чём ты? — непонимающе хохотнула Людмила. — Всё у тебя прекрасно, все завидуют и слюнки пускают на твою жизнь.

— И мой единственный тебе совет: не давай людям советы, — пожалуй, слишком серьезно закончила я свою речь.

— Лина, я всего лишь спросила какой каппучино на твой взгляд заслуживает моего внимания. В чём дело? — наверное, я вчера именно так же смотрела на Диану во время нашей «милой беседы» в ванной. С полнейшим непониманием происходящего.

— Давай я тебе в «Вконтакте» позже голосовым сообщением расскажу. Сейчас у меня более важный вопрос: могу ли я у тебя заночевать сегодня?

— Ой, Беляева, удивляешь всё больше и больше, — Ажинова в растерянности утирает ладонью пот со лба. — Не могу пустить тебя, прости… У меня Андрей… Что случилось? С Пожарским проблемы?

— Нет, нет. Всё нормально.

Я кратко рассказываю ей о приезде родителей Васильевой и что-то невнятно говорю про стеснительность и неготовность ночевать у Глеба в квартире. А для надёжности добавляю, что он к тому же в ночную смену сегодня работает и не сможет со мной возиться. Что, кстати, чистая правда. Работа барменом — дело такое.

К кому теперь обратиться? Я снова смотрю на бегущего Князева. К нему? Сердце затрепыхалось от этой мысли, но что мне остаётся? Если сунусь к родителям, то точно начнутся расспросы обо всё на свете: как учёба, что по мальчикам, достаточно ли хороши мои друзья, моё питание и прочее. А Михаил… если и задаст какие вопросы, то не покажутся они столь раздражающими. Переживать мне стоит совсем о другом — он слишком красив. Какого чёрта на нём футболка с короткими рукавами, не скрывающая вылепленных в качалке мышц? Даже то, что он руками при беге размахивает, не мешает мне их разглядывать. Вот почему Князев не может быть для меня, как Антон — просто смешным и приятным?

Во время перерыва на физкультуре, когда парни тоже отправились на заслуженный отдых, я не стала обращаться к другу с таким вопросом. Слишком много ушей рядом. А если и отошли бы в сторону, то Людмила бы не так поняла, теперь уже зная после нашего разговора, что меня сейчас волнует. Как только прозвенит звонок, меня заберёт Пожарский. Остаётся лишь одна пара, и затем домой. С Глебом в машине. Он настолько озабочен тем, чтобы присматривать за мной, что порой даже готов пропустить последнюю свою пару лишь бы меня отвезти. В общем, времени у меня совсем мало.

Прогноз уже сбывается — едва ли успеваю выйти из спортзала после звонка на перемену, как рука Пожарского хватается за мою и увлекает меня в небольшую зону отдыха в коридоре, где есть диванчики. Мы садимся на один из них, пока я провожаю глазами спины своих друзей. Они привыкли и не ждут меня. Там, на слегка продавленном сером диване из кожзаменителя, совершенно никого не стесняясь, Глеб крепко целует меня в губы, и я едва держусь, чтобы не начать отодвигаться. Я, в отличие от него, не привыкла к публичной демонстрации чувств. Всю перемену я провожу с ним. И вот, спустя минуты, он провожает меня до нужной мне аудитории, ведь совсем скоро звонок.

Это мой последний шанс. Анна Ивановна, любимая преподавательница Хомякова, совсем не строга и не следит слишком бдительно за каждым из нас. Поэтому Людмила тихонько посиживает в своём телефоне, совсем не интересуясь философией, а Антон наоборот слишком сильно заинтересован и не обращает никакого внимания на нас.

— Мих, могу я у тебя заночевать сегодня? — пишу на самом последнем листе своей тетради и тихо, как можно незаметней, пихаю его локтем. Князев повернул голову в мою сторону с немым вопросом в глазах, но сразу понимает куда нужно смотреть.

— Что случилось? — его рука с ручкой движется быстро и размашисто. — У тебя проблемы?

Закончив, он уставился на меня с такой серьёзностью, что мне заёрзать захотелось. Он и в самом деле обеспокоен. Это слишком приятное наблюдение. До мурашек.

— Проблем нет. Потом расскажу. Ну так что?

— Конечно, можно.

Я с улыбкой киваю ему и переворачиваю тетрадные страницы в прежнее положение, завершая нашу переписку. Только вот Михаил снова поднимает их, столкнувшись при этом с моими пальцами, и что-то пишет ещё. Своими тёплыми щекотными пальцами с аккуратными чистыми ногтями… Они в два раза крупней моих… А на мизинце у Князева небольшой шрам. Такой же привлекательный, как родинка, что располагается у него на ключице и всё время притягивает моё внимание.

— Ты не переживай, если что, — читаю я его писанину. — Сегодня вечером малой приедет и в квартире мы с тобой будем не одни.

Ох, не об этом я переживаю, Мих, совсем не об этом… А о том, как бы не выдать себя с головой, не показаться жалкой. Я, вообще-то, даже расстроилась такому известию. Чего это Тимофей решил приехать именно сегодня? Спустя своё долгое отсутствие. Он всё испортил.

Так.

Стоп.

Испортил что?

Глава 22. Гости

Михаил

Сегодняшний день полон сюрпризов. С утра, на пять минут раньше моего будильника, вдруг неожиданно написал Тимофей с вопросом можно ли ко мне на выходные приехать. Спросонья я беззвучно рассмеялся. Я лежал в постели и гадал, с чего бы это. Два месяца прошло с тех пор, как видел малого в последний раз.