Лунный лик Фортуны - Элис Клэр

Жосс торжественно объявил:

– Потому что Гуннора ничего не знала. Элвера и Милон поженились после того, как она ушла в монастырь. И к тому же Элвера сняла обручальное кольцо.

Элевайз медленно кивнула.

– Как вы узнали о кресте? – внезапно спросила она.

– Элвера должна была спрятать его где-то здесь. На ней не было креста, когда она умерла.

В голосе аббатисы послышалось нетерпеливое раздражение.

– Как вы узнали, что у нее был крест?

– Если она действительно была Эланорой, у нее непременно должен был иметься крест. И я знал, что он у нее был, – я видел.

– Видели?!

– Ну, не совсем. Скорее, предположил. Помните, когда мы говорили с ней, она сжимала ткань своего платья. Вот так. – Жосс показал. – Тогда я думал, что это всего лишь волнение. Только позже мне пришло в голову, что, возможно, она стискивала свой талисман, спрятанный под одеждой.

Выражение лица Элевайз стало отстраненным, будто она напряженно размышляла.

– Вы очень убедительны, сэр рыцарь, – сказала она наконец. – Но я опять же требую доказательств. О нет, не подтверждения личности Элверы – полагаю, нам следует признать, что вы правы.

– Мы можем это проверить, – с готовностью отозвался Жосс. – Я могу вернуться к моей всеведущей знакомой в поместье сэра Брайса и расспросить об Эланоре. Или съездить в поместье Милона к родственникам, с которыми, как мне сказали, она живет.

– А что если вы найдете ее целой и невредимой?

– Тогда я буду вынужден признать, что ошибался.

– Вы не ошибаетесь, – тихо сказала Элевайз. – Боюсь, вы не найдете никакой Эланоры. Это Элвера, и она лежит, мертвая, в моей больнице. – Аббатиса нахмурилась. – Но одних этих установленных фактов мало, чтобы доказать, кто убил моих монахинь, сэр Жосс. И я не знаю, где нам искать доказательства.

– Я найду Милона, – просто ответил он. – Я поеду прямо сейчас в его поместье. Если его там нет, – Жосс был почти уверен, что молодой человек будет находиться где угодно, только не дома, – тогда я поищу его где-нибудь еще.

Аббатиса взглянула на него с недоумением.

– Англия – большая страна, – проговорила она. – В ней великое множество пустынных и уединенных мест, где может скрыться беглец.

– Пока еще он не убежал, – ответил Жосс.

И раньше чем аббатиса успела спросить, почему Жосс так уверен в этом, он откланялся и пошел за своим конем.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

По дороге в Родербридж Жосс решил, что ему следует нанести визит сэру Аларду. Он хотел получить от старика подтверждение что тот действительно подарил драгоценные кресты дочерям и племяннице. Может, это не так уж необходимо, размышлял Жосс, приближаясь к поместью Уинноулендз, но все же он не должен упускать доказательства, добыть которые не составляет особого труда. Если, конечно, он намерен убедительно разрешить все дело, подкрепив фактами теорию, существующую пока только в его голове.

Однако, приехав в Уинноулендз, он узнал, что сэр Алард накануне скончался. Пока Жосс, страдая от жары, медленно возвращался в аббатство Хоккенли, Алард из Уинноулендз проиграл свою затяжную битву со смертью.

Жосс понял это. Понял еще до того как ему сообщили о кончине. Здесь все изменилось. Владения сэра Аларда и прежде не были приветливым краем. Но если раньше несколько крестьян, которых видел Жосс, выглядели лишь понурыми и огорченными, теперь перед ним открылись признаки трагической безысходности. Рядом с какой-то лачугой неподвижно сидел мужчина; он разглядывал свои большие, бесполезно свесившиеся между коленей руки, с необычайным вниманием, словно обстоятельства стали такими ужасными, что все, свойственное нормальной жизни, внезапно прервалось. Из другого жилища, с виду находившегося в лучшем состоянии, до Жосса донесся плач женщины, настолько исступленный, что ему показалось, она была близка к истерике.

С точки зрения установленных обычаев наследования, здесь был простой случай, выражающийся девизом «король мертв, да здравствует король!»: когда новый лорд наследует своему отцу, жизнь тех, кто зависит от поместья, не подвергается особым изменениям, ну разве что самым незначительным. Но вот если нового лорда нет…

Услышав приближение Жосса, во двор вышел Уилл и сообщил печальную новость.

– Он умер, – глухо произнес он. Даже не уточнив, о ком говорит. – Прошлым вечером это было, перед ужином, а он так хотел отведать пирога…

На глазах Уилла блеснули слезы, но он быстро сморгнул их. Жосс, которому и прежде доводилось наблюдать, как часто незначительные, досадные мелочи усиливают горечь утраты, мягко произнес несколько сочувственных слов.

– Он начал кашлять, потом хлынула кровь, – стал рассказывать Уилл. – Она шла, не останавливаясь. Хозяин вроде как задыхался, не мог вдохнуть. Что ж, это ясно как день, ему просто нечем было вдыхать, вся его грудь прогнила. – Он засопел, вытер нос тыльной стороной ладони и тихо продолжил: – Я поддерживал его, пока он не ушел. Приподнимал, как всегда делал, пока он уже не мог больше дышать. Потом я взял его за руку. Вскоре я понял, что он умер. Я оставил его там на всю ночь. Укутал, получше устроил на кровати. Очаг пылал вовсю, свеча тоже горела, я не стал ничего гасить… Потом, утром, я послал весть. Священник уже приходил, – добавил он деловито.

Жосс кивнул. Он заметил, что Уилл и сам выглядит плохо. Осунулся, кожа пожелтела, нездоровый взгляд. Похоже, он провел слишком много времени у постели больного господина и сильно надышался зараженным воздухом. Молясь о том, чтобы преданный слуга сам не стал жертвой губительной болезни, Жосс спрыгнул с коня и неловко похлопал несчастного по плечу.

– Я уверен, ты сделал все возможное, чтобы он ушел как можно более спокойно, – сказал он, надеясь, что его слова утешат беднягу. – Ни об одном человеке не заботились лучше, Уилл, в этом я не сомневаюсь.

– Я делал это не ради того, чтобы получить от него что-то! И плевать, что там на этот счет говорят! – неожиданно взорвался Уилл. – Делал ради него, – добавил он уже спокойнее. – Ради наших старых времен. Мы с моим господином прошли долгий путь.

– Да, Уилл.

Стараясь говорить так, словно он просто поддерживает учтивую беседу, Жосс поинтересовался:

– Он ведь оставил тебе немного, правда? Это справедливая награда за твою преданность.

Слуга бросил на него быстрый оценивающий взгляд.

– Да, он оставил мне прилично, благодарю вас, сэр, – ответил Уилл натянуто, и Жосс уловил невысказанное продолжение: «если это вас касается».

– Священник был здесь первым сегодня утром, как я уже сказал вам. Он пришел вместе с той сестрой хозяина. У них уже было завещание, и они прочитали его.

– Правда? – Жосс притворился, что занят распутыванием гривы своего коня.

– Да. Все пошло племяннице, кроме нескольких маленьких сумм туда и сюда, так, как они и ожидали. Мать девицы была очень довольна, могу вам сказать.

– А юный господин Милон Арсийский? Как он воспринял это?

Еще один подозрительный взгляд. Жосс слишком поздно осознал, что не должен был называть молодого человека по имени.

– Странно, что вы помните, как его зовут, – обронил Уилл небрежно, что, однако, не обмануло Жосса ни на мгновение. – Ну, сэр рыцарь, он это вообще никак не воспринял, потому что его здесь не было.

– Не было? Это просто удивительно, ведь он, казалось бы, так стремился разузнать о намерениях дяди своей жены.

Уилл пожал плечами.

– Может, и так. Хотя мать девушки приехала почти сразу, как я уже сказал. Думаю, она успела рассказать новость дочке.

Жосс сомневался в этом. Но он имел преимущество перед Уиллом: слуге неоткуда было узнать, что Элвера мертва, а Милон, если Жосс был прав на его счет, затаился где-то в лесу неподалеку от Хокенли.

– Я должен ехать, – сказал он слуге. – Сожалею по поводу смерти твоего хозяина, Уилл. – Их взгляды встретились. Во всяком случае, эти слова, сказанные на прощание, были глубоко искренними.

– Благодарю вас, сэр, – ответил Уилл.

– Я собираюсь нанести еще один визит в Родербридж, – добавил Жосс, разворачивая коня. – Возможно, на этот раз я найду сэра Брайса дома. Всего доброго, Уилл.

– До свиданья, сэр.

Выезжая со двора, Жосс чувствовал на своей спине тяжелый взгляд Уилла, брошенный из-под набухших век. И это не было приятным ощущением.

По дороге в Родербриджу реки Родер, в том месте, где мелкая вода стремительно неслась над каменистым дном, Жосс заметил коня и спешившегося всадника. Конь был превосходным, а элегантная туника мужчины и его туфли из мягкой кожи свидетельствовали, что он был весьма состоятельным человеком. Голова мужчины была обнажена, и по его темным волосам от левого виска бежала седая прядь, сходящая за ухом на нет. Жосс как раз подумал о том, что именно в этом изгибе реки должен отлично ловиться лосось, когда вдруг до него донеслись всхлипывания.

Мужчина прижимался лбом к шее коня, пальцы его сильных рук впивались в гриву.