Анафема - Сергей Чекмаев

— Нет-нет, спасибо. Вы лучше дальше рассказывайте.

— А дальше, как послушание кончилось, мужики на радостях по полуведерной хватанули. Да так, что на утро едва рассолом отпоили. Тогда как раз Пахом с Еремиичем и похвалялись. А через неделю — причастие. На покаянии-то, хочешь-не хочешь, а все выложишь. Отец Базиль слушал-слушал, да епитимией всех и наказал. Татьяна рассказывала, Полякова, та, что на выселке живет, ее благоверному неделя поста досталась, да еще не пить месяц. Он и взмолился: батюшка, говорит, прости, месяц не выдержу. Разреши отработать, что хочешь сделаю, руки у меня вроде из того места растут. Отец Базиль подумал и разрешил. Танин муженек крестильню на подворье срубил, с проточной водой, да подогревом. Батюшка его похвалил: богоугодное дело, мол, сделал. Теперь можно младенцев зимой крестить без опаски. Правильно я тебе скажу, а то при наших морозах детей до весны, бывало, не крестили. При отце Константине-то. А, не приведи Господь, умрет дите? Так и уйдет некрещеным? Крестильня до чего ладная получилась! Зойка, Неверовых дочка, что в доме батюшки нашего прибирается, говорит: отец Базиль даже сам в ней мыться не брезгует.

На лице Марфы Демьяновны промелькнула странная гримаса, буквально на мгновение, но Марина заметила.

Интересно, что это за Зойка еще? Надо посмотреть. Вдруг какая-нибудь деревенская Венера? И наверняка уже на отца Базиля глаз положила.

«Господи, — подумала Марина, — опять я об этом!»

Несмотря на всю щекотливость вопроса, Марина то и дело думала об отце Базиле, как о мужчине. Ругала себя, стыдила, но все равно рано или поздно возвращалась к этому. Ее очень волновало: позволено ли отцу Базилю жениться. Вроде бы он из «белого» духовенства, а значит иметь семью ему не запрещено. Хотя… Из книг Марина знала, что православные священники могут жениться лишь однажды — до поставления в сан. Но что такое этот сан? «Отец» Базиль — сан или нет?

Иногда, отчаянно стыдясь самой себя, девушка мечтала. Это началось еще в Москве, почти сразу после письма с Урала. Ей казалось, что если уж отец Базиль решил изменить православные каноны, то можно сделать и еще кое-что. Например, разрешить всем священникам иметь семьи.

Обычно подобные мысли заканчивались для Марины смиренным покаянием и слезами в подушку. Ей все время казалось, что оттуда, сверху на нее смотрят неодобрительно.

А Марфа Демьяновна тем временем и не думала останавливаться:

— Так и пошло. Суров батюшка: чуть что, за любой мало-мальски заметный грешок сразу накладывает епитимию, а уж за серьезные дела — послушание. Да такое, что мало не покажется. Наши бабы довольны, на руках его носить готовы. Мужики не пьют, не дерутся, с палкой за ними не гоняются. Куда там! Сейчас вся деревня по струнке ходит. И так половина у отца Базиля в должниках: из тех, кто послушание не отработал, кто согрешил, да наказания не понес, потому что батюшка решил подождать, а вдруг греховодник сам исправится? И тут уж и пикнуть не смей: не греши, блюди себя в вере и чистоте. Иначе отец Базиль по полной накажет.

Марфа Демьяновна, наверно, говорила бы еще, но тут в сенях затопали, голос Петра зычно выкрикнул:

— Мать! Принимай еще гостей! Сам батюшка пожаловал! Дверь открылась и в дом, едва не задев скуфьей низкую потолочную балку, вошел отец Базиль. Марина смотрела на него во все глаза. С их последней встречи он, казалось, утроил свою неземную красоту и притягательность. Рабочий подрясник удивительно сочетался с крепкой фигурой, широкими плечами и… головой мыслителя. Отец Базиль казался молодым, полным сил чернокрылым вороном, символом мудрости и веры. На щеках священника играл румянец, лицо светилось здоровьем. Марина подумала: свежий воздух, добрая работа, незатейливая крестьянская еда…

— Благословите, батюшка! — сказала Марфа Демьяновна. В ее тоне Марина с удивлением уловила подобострастные нотки.

— Благословение этому дому!

Хозяйка засуетилась, собирая на стол новые разносолы, полезла в погреб за каким-то особенным угощением.

— Благословение тебе, дочь моя!

Отец Базиль повернулся к Марине. Только сейчас она поняла, что поднялась при его появлении и так и стоит до сих пор.

«Все-таки он удивительный!» — несколько невпопад подумала она.

— Здравствуй, Марина. Если б ты знала, как я рад, что ты приехала!

Отец Базиль присел рядом, все тем же простым и ласковым жестом погладил ее по голове.

— Ты прекрасно выглядишь. Неужели какая-нибудь новомодная диета?

Марину почти до слез растрогала его тактичность. Обычно подруги и знакомые, кто ее долго не видел, говорили: «Маришка, ты похудела!»

— Нет, — ответила она, — просто есть для кого выглядеть красивой!

Отец Базиль заметно смутился, Марина испугалась, что он может ее неправильно понять. Она хотела сменить тему, но священник опередил ее:

— Ну что, устроилась?

— Да, спасибо.

— Пару дней поспишь здесь, у Марфы, а я пока скажу Зое, чтобы подготовила для тебя комнату. В гостевом доме при церкви. В подворье. Правда, по-местному, подворье — это все пристройки к дому. Ну да ладно. Подождешь?

— Конечно, — ответила Марина, а про себя подумала: «Опять эта Зоя!»

— Как Марфа? Не обижала? — весело спросил отец Базиль.

Марина рассмеялась.

— Наоборот. А почему меня все считают учительницей? Это вы так сказали?

Отец Базиль посерьезнел, заложил руки за спину, прошелся по комнате.

— Видишь ли, здесь, в округе, все четыре деревни остались без учителя. Старшие ребята в Каменец ездят, за семнадцать километров, а маленьких-то куда? Вот я и надумал — открыть в Колодезе церковную школу. Будем учить читать, писать, книжки дадим. А то получается, что ребята до двенадцати лет — почти все неграмотные.

Марина залюбовалась им. Кто еще мог бы с таким волнением говорить о деревенских ребятишках, заботиться о них? Вот оно — настоящее милосердие! Не пожертвовать с барского плеча миллион-другой, даже не поинтересовавшись, кому он достался, а самому выискивать нуждающихся.

— А ты будешь учительницей.

— Я? — Марина с удивлением подняла вверх брови. — Но я не умею!

— Не умеешь ни читать, ни писать?

— Нет, учить!

Отец Базиль с сомнением посмотрел на нее:

— А это так сложно? Мы же тут не высшее образование собрались устраивать. Надо ребятишек из ямы вытаскивать, а то для них в этой жизни нет ничего хорошего, светлого. Помнишь свое выступление на конференции? Кто уговаривал Церковь меняться, вернуться к миссионерству, проповедовать?! Так давай начнем! Это наш христианский — а мой еще и пастырский — долг. Ты будешь как бы учительница начальных классов, а я — понесу детям слово Божие. Чтобы никакие секты не смогли закабалить их, чтобы они с самого детства знали, какая Церковь истинная. Пусть обучатся грамоте, узнают все о Боге, и тогда уже никто не сможет сбить с праведного пути чистые души? Согласна?

Во время беседы отец Базиль расхаживал по комнате, но сейчас он неожиданно оказался рядом с Мариной. Он мягко погладил ее по щеке, заглянул в глаза.

— Ты мне нужна, Марина. Помоги мне.

Его слова показались девушке преисполненными такой неземной ласки и нежности, что она на какое-то мгновение даже онемела от счастья. Глаза предательски заблестели, они потупила взгляд, сказала:

— Я… я сделаю все, что вы просите.

2007 год. Файлы из компьютера Марины Астаховой.

Заметки к лекции в Уральском государственном институте культуры

…Прежде всего, необходимо сказать, что такое русское старообрядчество и какие течения в нем присутствуют. Старообрядчество — это совокупность различного рода религиозных организаций, возникших в середине восемнадцатого века в результате раскола Русской православной церкви. Сторонники старообрядчества отказались признать церковные нововведения патриарха Никона, были прокляты на церковном Соборе 1666-67 годов и преданы суду «градских властей». Для раннего старообрядчества характерны отрицание«мира», в котором господствует антихрист, проповедь близкого конца света, назначенного на 1666 год, аскетизм, приверженность старым обрядам и так далее.

Старообрядчество не было однородным движением. Наиболее умеренная часть старообрядцев, так называемые поповцы, в отличие от беспоповцев признавали священство. Считая новую церковную иерархию еретической, они, тем не менее, не отказывались принимать в свои ряды бывших «никоновских» священников-перебежчиков. Такая ситуация была вызвана тем, что епископов, верных старообрядчеству, в России практически не осталось.

Другая часть, называемая беспоповщиной, считала, что после раскола земная иерархия и священство прекратились. Беспоповцы сохранили только те элементы древнего православного богослужения, которые не требуют присутствия священнослужителей. Поэтому у них отсутствует литургия, а в молитвенных домах нет алтаря.