Воздух, которым он дышит - Бриттани Ш. Черри

Я посмотрела на него, он изо всех сил старался скрыть свои эмоции. Я увидела боль, которая была свежа в его памяти, в сердце. Я шагнула к нему.

– Это не твоя вина, Тристан.

Он покачал головой, не соглашаясь.

– Моя. Если бы я не бегал, пытаясь обеспечить себе работу, я мог бы быть там. Я мог бы не позволить им умереть.

– Что случилось? Что с ними случилось?

Он опустил голову.

– Я не могу. Я не могу говорить о том дне.

Я подняла голову, чтобы перехватить его взгляд.

– Хорошо. Я поняла. Я просто хочу, чтобы ты знал – это не твоя вина, Тристан. Я хочу, чтобы ты понял. Ты был лучшим отцом и мужем, каким только мог быть. – Его глаза говорили мне, что он не верит. Я надеялась, что однажды он поймет. – Что было самым сложным, когда ты потерял их? Какой момент был самый ужасный в первую неделю?

Когда он начал говорить, его охватила дрожь:

– За день до их похорон я пытался покончить с собой, – прошептал он. – Сидел у родителей в ванной и пытался свести счеты с жизнью.

Ох, Тристан…

– Я помню, как, глядя на себя в зеркало, знал, что мое сердце умерло вместе с ними. Я знал, что уже мертв, я был мертв с тех пор, понимаешь? Мне было хорошо от этого. Мне было комфортно быть черствым и скупым, потому что я был убежден: я не заслужил, чтобы люди заботились обо мне. Я оттолкнул своих родителей, я был словно призрак. Я так хотел умереть, я чувствовал, что это было бы легче. Но когда появилась ты, я начал вспоминать, каково это – жить. – Его губы приблизились к моим, и мое сердцебиение ускорилось. Его голос заставил меня дрожать. – Элизабет?

– Да?

– Как же легко с тобой.

– Что легко со мной?

Его рука обвилась вокруг моей талии. Мои бедра выгнулись ему навстречу, наши тела прижимались друг к другу. Он пробежал по моей шее пальцами, я закрыла глаза, и он негромко сказал:

– Быть живым.

Я сделала глубокий вдох.

– Ты хороший, Трис. Ты очень хороший. Даже в те дни, когда ты чувствуешь себя никем.

– Могу ли я теперь увидеть твою душу? – спросил он. Я кивнула немного нервно и повела в свой дом.

– Любовные письма? – спросил он, сидя на моей кушетке, когда я открыла жестяную коробку в форме сердца.

– Да.

– От Стивена?

Я отрицательно покачала головой.

– Моя мама писала отцу. А он писал ей почти каждый день, с тех пор как они встретились. После того как он умер, я читаю их каждый день. Просто для того, чтобы помнить его. В один из дней мама выбросила их. Я нашла… и до сих пор читаю их все это время.

Он понимающе кивнул, взял одно письмо и прочитал его.

– Ты спишь рядом со мной, и каждую секундочку я люблю тебя все больше. Х. Б.

Это всегда вызывало у меня улыбку.

– Они не всегда были счастливы, так что там были некоторые вещи, которые я не знала о моих родителях и узнала только из писем.

Я порылась в коробке и нашла одно письмо.

Я знаю: ты думаешь, что теперь ты неправильная женщина. Я знаю, ты думаешь, что ты неправильная женщина, и винишь свое тело за нашу потерю. Я знаю, ты думаешь, что ты неправильная женщина из-за того, что сказали врачи. Но ты не права. Ты сильная, мудрая и несломленная. Ты больше, чем женщина. Ты самое прекрасное в мире. А я простой человек, и мне повезло, что ты моя богиня.

– Я даже не знала, что они потеряли ребенка до меня. Я не знала… – Я улыбнулась, видя, что Тристан понимает все это.

– В любом случае в моих родителях я видела настоящую любовь. Жаль, что мы со Стивеном не писали друг другу письма. Было бы здорово.

– Мне жаль, – сказал он.

Я кивнула, потому что мне тоже было жаль.

Я закрыла коробку и придвинулась ближе к нему. Мы сидели на диване.

– Как твоя мать справлялась, потеряв его?

– Она использовала мужчин, чтобы забыться. Она потеряла себя, когда потеряла отца. И это очень грустно, потому что я скучаю по ней.

– И я скучаю по моим родителям. После того как Джейми и Чарли умерли, я сбежал от них, потому что они были слишком большим утешением, а я не думал, что заслужил это.

– Ты мог бы позвонить им.

– Я не знаю… – прошептал он. – Я все еще не уверен, что заслуживаю их помощи.

– Скоро будешь уверен.

– Да. Может быть, скоро. Так что… – сказал он, меняя тему. – Что было сложным для тебя в самую первую неделю? Что было самым тяжелым?

– Хм, сказать об этом Эмме. Я не думала, что у меня получится. В первую ночь я лежала в ее постели, обнимая ее, и она спросила, когда папа вернется. Я заплакала, это был тот момент, когда реальность обрушилась на меня. Тогда я поняла, что моя жизнь никогда не станет прежней. – Тристан протянул руку и пробежал пальцами под моими глазами, утирая слезы, которые неожиданно скатились.

– Я в порядке, – заверила я.

Он покачал головой.

– Ты не в порядке.

– Я в порядке. Я в порядке.

Его глаза сузились.

– Ты не должна быть в порядке постоянно. Это нормально, когда иногда больно, это нормально чувствовать себя потерянным, как будто ты бродишь в темноте. Это плохие дни, которые делают хорошие дни намного лучше.

Я гладила его волосы, я приблизила губы к его губам.

– Поцелуй меня, – прошептала я, положив руки ему на грудь и чувствуя, будто его сердце прямо в моей руке.

Он замялся.

– Если я поцелую тебя, мы можем не вернуться. Если я поцелую тебя… я уже не захочу остановиться.

Мой язык медленно танцевал по его нижней губе, а затем я проникла им в его рот, прошептав:

– Поцелуй меня.

Он обнял меня за талию и подтянул ближе к себе. Стал гладить мою спину круговыми движениями. Мы были так близко друг к другу, что трудно было уже сказать, были ли мы двумя разными людьми или одной душой, которая познала пламя впервые.

– Ты уверена? – спросил он.

– Поцелуй меня.

– Лиззи…

Легкая улыбка тронула мои губы, когда я приложила палец к его губам.

– Я говорю тебе в последний раз, Тристан. Поцелуй меня…

Я не успела закончить и с трудом помнила, как он нес меня в спальню.

Я лежала спиной на комоде, он напирал на меня. Он подхватил меня за талию, и наши губы встретились в то же мгновение. Его рот вкушал каждый дюйм меня, углубляя нашу связь. Его пальцы путешествовали вверх по моему позвоночнику, заставляя дрожать. Он наклонился еще ближе, и его язык вдохнул жизнь в мои губы, найдя мой язык, готовый танцевать с его языком. Его руки обвились вокруг меня еще крепче, и я вцепилась пальцами в его спину, держась за него, будто это было самым любимым моим занятием. Он. Мои руки запутались в его волосах, заставляя его целовать меня глубже, сильнее, быстрее.

– Тристан, – стонала я, и он зарычал в ответ. Я приподняла его рубашку, ощущая его сильное тело, которое он скрывал под ней. Мне очень нравилось, что он чувствовал. Мне очень нравилось, как он делал. Мне нравилось, как я влюблена в него. Я не знала, что это возможно. Я не знала, что разбитые куски моего сердца еще могут биться для любви.

Он поднял меня, обхватив руками, и усадил на край кровати. Его вдохи были быстрыми, голодными.

– Я так хочу тебя, Лиззи, – выдохнул он, когда его губы посасывали мое ухо, затем он провел языком по моему подбородку и поймал мои губы. Он взасос целовал меня, будто пытался не пропустить ни один дюйм меня, он заставлял меня стонать, когда скользнул руками под мое платье. Я смотрела, как он снимает мои трусики, стаскивая вниз по бедрам, и отбрасывает в сторону. Он порывисто прижал меня и раздвинул ноги, позволяя почувствовать свое напряжение. Его желание заставило меня улыбнуться. Я уже знала, что этим он всегда вызовет мою улыбку.

Его пальцы крепко сжали край моего платья, и он медленно потянул его вверх, изучая каждый дюйм меня, каждый изгиб.

– Руки, – приказал он глубоким рычанием, и я подняла вверх руки, а он снял платье и бросил на середину комнаты. – Красивая, – пробормотал он, прежде чем, нагнувшись, поцеловал меня в шею. Каждый раз, когда его губы касались моей кожи, я чувствовала быстрые импульсы. Его язык проследил изгибы моего лифчика, пока он не расстегнул его сзади и отбросил в сторону. Дрожь прошла по моему телу, когда он дотронулся пальцами до моего соска. Я начала поднимать его рубашку, обнажив его накачанное тело.

– Руки, – приказала я. Он поднял их вверх, и я бросила рубашку на пол, на растущую кучу вещей. Он, не теряя времени зря, перемещал свои губы к моей груди снова, скользя по ней языком. Его губы затягивали меня сильнее. Мое дыхание становилось все тяжелее и чаще, желая и желая его прикосновений, желая, чтобы он пробовал меня на вкус.

– Тристан, сейчас… Боже мой, – бормотала я, моя голова запрокинулась, подчиняясь ему, его языку и рукам, умело контролирующим мое тело.

– Ложись, – приказал он. Я сделала, как он велел, и закрыла глаза, проведя пальцами по груди. Ожидание следующего прикосновения заставляло меня приятно нервничать. Когда он прикоснется ко мне? И где именно?