Крах лицедея - Чингиз Абдуллаев

– Мы вовсе не коллеги, я не ювелир, – напомнил Дронго.

– Какая чушь, – возмутился Галиндо предложением комиссара, – неужели вы думаете, что я могу быть убийцей? Я член ассоциации ювелиров Европы. Может быть, я не такой всемирно известный, как Рочберг или Карраско, но меня знают во всей Испании и мои изделия можно встретить во всех крупных городах. И вы думаете, что такой человек, как я, способен стать грабителем и убийцей?

– Я ничего не думаю, сеньор Галиндо, – поморщился комиссар, – я устал думать. Но уже два дня, как здесь происходит нечто невообразимое. Второй день в нашем отеле убивают людей и крадут драгоценности, которые мы не можем нигде найти. И я не могу понять, кто совершает эти преступления.

– Но только не я, – повысил голос Галиндо, поправляя седые волосы, – или вы думаете, что я не в своем уме? Сначала у меня отбирают мои эскизы, а затем хотят взять отпечатки пальцев. По-моему, это вы сходите с ума, комиссар. И мне кажется, ваша паранойя добром не кончится. Если убийца в отеле, его нужно вычислить и найти. Но разве для этого необходимо оскорблять подозрением порядочных людей?

– Не кричите, – устало сказал комиссар, – и не нужно считать себя умнее других. Я живу в доме, рядом с которым находится ювелирная лавка. И там продают изделия ювелиров Карраско, Мачадо и Галиндо. Я слышу ваши фамилии уже несколько лет. Но я должен быть уверен, что вы именно те ювелиры, имена которых знает вся Испания. Мне не нужны никакие иные доказательства, кроме отпечатков ваших пальцев. Единственное, чего никак не мог изменить преступник, – это отпечатки пальцев. Они так же индивидуальны, как сама личность негодяя. И поэтому вы сейчас отправитесь в холл и сдадите свои отпечатки, как и все остальные.

– Обязательно, – зло согласился Галиндо, – и учтите, что я позвоню министру внутренних дел, чтобы рассказать о том, как вы здесь расследуете преступления. Вместо того чтобы заниматься поисками убийцы, вы проверяете отпечатки пальцев у всех гостей отеля. Но это же идиотизм. Вам не приходит в голову, что убийца мог нанять себе исполнителя, чьих «пальчиков» в вашей картотеке нет. Просто нет, и все. Если убийца действительно преступник такого масштаба, то он придумает, как обмануть нашу полицию, и вам ничего не удастся сделать.

– Хватит, сеньор Галиндо, – отрезал Рибейро, – пройдите в холл и сдайте свои отпечатки.

– Хорошо. Но где мои эскизы? Почему их у меня украли?

– Их не украли, а изъяли. Сотрудники полиции ждали вас сорок минут, чтобы оформить протокол изъятия, но вы так и не появились в своем номере. А нашему эксперту показалось странным, что вы сделали копии последних работ Пабло Карраско.

– Я уже объяснял, зачем мне это было нужно. Для меня работы Карраско – лучший учебник по ювелирному искусству. Мне хотелось спокойно изучить его филигранную технику. Не вижу в этом ничего плохого. Я же не изготавливал по этим эскизам собственных изделий и не передавал рисунки другим ювелирам. С этой точки зрения авторское право не нарушено. Если я перепишу в свою тетрадь понравившиеся мне мысли какого-то автора, разве это будет считаться плагиатом?

– В этом вас никто не обвиняет, – у Рибейро уже не было сил спорить, – мы только обратили внимание на эти эскизы и ждали ваших объяснений. Вечером вам все вернут.

– Надеюсь, – саркастически заметил Галиндо, – а сейчас я пойду в холл. Согласен, пусть у меня снимут отпечатки пальцев. Но учтите, комиссар, я все равно буду жаловаться.

– Это ваше право, – согласился Рибейро. Он отошел от ювелира, не попрощавшись, и устало уселся на диван.

Галиндо вышел из апартаментов красный от возмущения. Дронго расположился на диване рядом с комиссаром.

– Думаете, что тотальная проверка даст какие-нибудь результаты? – спросил он.

– Не знаю, – честно ответил Рибейро, – первый раз в жизни я не знаю, что мне делать. Я думал, убийца сбежит отсюда после первого преступления, но у него оказались железные нервы. Он не только не сбежал, но еще и спланировал второе преступление. Теперь я просто из любопытства хочу встретиться с этим мерзавцем.

– Надеюсь, вам это удастся, – кивнул Дронго, – хотя мне кажется, что вы напрасно увлекаетесь поисками конкретной личности. Преступники – люди изобретательные, и здесь вполне мог действовать кто-то другой.

– Да, – согласился комиссар, – я тоже так думаю. Но эта дамочка все время меня сбивает. Она уверяет, что в Интерполе точно указали место, где Дудник должен был появиться. И поэтому мне приходится проводить такую громоздкую и не очень эффективную работу. Хотя возможный убийца мог быть и очень высокого, и очень низкого роста.

– В таком случае проверим потом всех высоких, – добродушно предложил Дронго.

– И начнем потихоньку сходить с ума, – комиссар не разделял его спокойствия. – Нет, так я не смогу действовать. Тот, кто убил этих двух человек, хорошо знал, куда и зачем он идет. В первом случае он взял бриллианты, во втором – колье. Представляете, какая выдержка у этого парня. Он полночи следил за тем, как мы его ищем, а уже на следующий день еще до обеда совершил второе преступление.

В комнату вошла уставшая Ирина Петкова. Она посмотрела на мужчин, сидевших на диване, и уселась в кресло, которое стояло рядом.

– В холле уже снимают отпечатки пальцев, – глухо сообщила она. – Надеюсь, сеньор комиссар, что мы его найдем.

Не успела она закончить фразу, как к ним подошел помощник комиссара. Он вопросительно посмотрел на Дронго и Петкову.

– Говори, – махнул рукой комиссар.

– Днем в холле кто-то попросил разрешения позвонить по внутреннему телефону, – сообщил помощник. – Видимо, звонил Рамону, чтобы вызвать его к портье. Наверное, кто-то из местных. Они иногда устраивают такие шутки.

– Какие шутки? – рявкнул на него комиссар. – Какой был из себя этот шутник?

– Нормальный. Одет в куртку и светлые джинсы. Лет тридцати пяти – сорока. На голове синяя кепка.

– Какой у него был рост? Ты не спросил, какого он был роста?

– Спросил, конечно. Он был среднего роста. Примерно метр шестьдесят пять или чуть больше. Когда он стоял у телефона, портье подумал, что этот человек был бы гораздо ниже Рамона, стань они рядом, примерно ему по плечо. А у Рамона рост метр восемьдесят.

– Иди работать, – махнул рукой комиссар.

– Опять это не ваш бандит, – усмехнулся Дронго, – но мне кажется, что мы его все равно возьмем. Немного терпения, комиссар, и вы будете победителем.

Комиссар устало посмотрел на него и отрицательно покачал головой. В этот момент открылась дверь спальни, и на пороге появился Пабло Карраско. Комиссар обернулся на него. За ним обернулись Дронго и Петкова.

– Я хочу сделать заявление, – глухо сообщил Карраско. – Это я виноват в смерти Исаака Рочберга и сеньоры Ремедиос Очоа. Прошу вас, комиссар, оформить мое признание. Я виноват в убийствах нашего гостя и моего пресс-секретаря.

Глава 16

Помощник комиссара, выходивший из комнаты, замер на месте. Комиссар закрыл глаза, не в силах смотреть на стоявшего перед ним Карраско. Затем вздохнул, поднял глаза и глухо спросил:

– Какое признание вы хотите сделать, сеньор Карраско?

Ювелир выглядел ужасно. Его редкие волосы растрепались, одежда была смята. Очевидно, он все это время пролежал на постели в своем светло-сером костюме. Под потерявшим вид пиджаком виднелась смятая рубашка с расстегнутым воротом. Галстука не было.

Он подошел к дивану, посмотрел на незанятое второе кресло и, обойдя диван, тяжело уселся напротив Петковой.

– Я виновен в смерти Исаака Рочберга и сеньоры Ремедиос, – повторил Карраско.

– Очень хорошо, – сказал комиссар. Он был еще немного и психологом, каким обычно, бывает комиссар полиции в южных странах, где все споры и скандалы происходят прилюдно.

– Теперь давайте по порядку, сеньор Карраско. Почему вы считаете, что виноваты в смерти этих людей?

– Я пригласил Исаака Рочберга из Лос-Анджелеса, пообещав подписать наш с ним контракт, и передал ему бриллианты, из-за которых его и убили. А потом я испугался, что преступник может украсть и мое колье. Поэтому я все свои новые изделия сдал на хранение менеджеру отеля, а колье «Мавританская красавица» поручил сеньоре Ремедиос. Очевидно, убийца об этом каким-то образом узнал. И оказался в ее номере раньше нас всех. Поэтому я виновен в смерти обоих.

– Не нужно себя винить, сеньор Карраско, – мягко сказал комиссар, – в жизни бывают разные обстоятельства. Убийца оказался гораздо умнее и хитрее, чем мы могли предположить. Я не думаю, что сеньора Ремедиос рассказала ему о колье. Скорее, он сам догадался, сделав правильные выводы из соседства номера вашего пресс-секретаря с вашими апартаментами. И решил украсть колье. Он все рассчитал правильно. Учел даже склонность к истерикам Антонио, к которому подбросил труп несчастной сеньоры Ремедиос. Антонио расплакался и признался, что задушил сеньору.