2012 - Владимир Михайлов

– Командиров полков – ко мне! Войска – по машинам. – И заместителю, что подбежал первым: – Степан Маркелыч, командуй пока, я ненадолго, быстро вернусь. Мою машину выгрузили? Сюда её!

Ставилась боевая задача. И потому один полковник не спросил, а другой – не сказал, что видел девушку Настю, и она вполне в порядке.

Верховный и в самом деле находился уже дома, за городом, когда среди ночи пошли тревожные звонки. Вдруг позвонил Ладков. Был он аж во Владивостоке – проводил свою кампанию:

– Что там в Москве? У вас всё в порядке? Тут слухи ходят самые сумасшедшие… И газеты, и тиви… все каналы…

– Какие «все каналы»? Да ты где сейчас?

– Я? Да во Фриско – случайно, в общем, оказался тут…

Третий сердито шваркнул трубку на место. Во Фриско вряд ли, но вот здесь уже и правда стало слышно, что стреляют. Не рядом, конечно, но и не так, чтобы очень далеко. Он потребовал машину. Начальник охраны сказал:

– Вы лучше прямо здесь меня убейте, потому что в Москву я вас только через мой труп выпущу!

– Нужна обстановка. Доложи.

– Город штурмуют с пяти направлений. И пути в центр практически перекрыты. Идёт стрельба, начинаются погромы.

– Глупости. Кто, откуда?

– Пока точно не известно. То ли банды, то ли наёмники какие-то, то ли просто толпа. Но вооружённая. Ночью сориентироваться точнее трудно. Рассветёт – увидим.

– А что же милиция, войска? Лопухину звонил?

Лопухин был нынешним министром внутренних дел, а перед тем руководил строительством Северо-Западного наливного терминала.

– Так точно, в первую очередь.

– Соедини с ним.

– На Житной только дежурный. От него и вся информация. С милицией там что-то не так, сейчас выясняют.

– Домой министру звони!

– Уже. Никто не отвечает.

«Вот именно, – подумал главнокомандующий. – Уже».

– Тогда в Генштаб. Или начальнику домой. Соедини. Здесь нужны войска.

Начальник Генштаба оказался на месте. На требование Верховного ответил достаточно спокойно:

– Меры приняты. К сожалению, ближе всего дислоцированные войска сейчас по вашему приказу задействованы на тактических в районе Смоленска. Для возвращения понадобится двое суток. Там погодные условия исключают полёты транспортных самолётов.

Верховный положил трубку. После паузы проговорил:

– Доберёмся до Кремля на вертолёте. Скомандуй там.

– Нет. Вы же слышали: идёт стрельба. Мы же не знаем – из чего. А вертолёт – мало ли их сбивают? Нельзя!

– Так. Что же посоветуешь? Подожди! – последнее слово было обращено к жене, появившейся на пороге. – Одевайся пока! – И собеседнику: – Итак?

– Ваш вертолёт готов.

– Ну, и куда же я на нём?

– К самолёту, конечно. Экипаж уже на месте.

– Вот, значит, как ты решаешь. А дальше?

– Главное – сейчас отсюда выбраться. Последняя информация: крупное воинское соединение приближается к столице… выходит, что без ведома Генштаба?

«Это Равиль, – понял Третий, и ему на секунды сделалось не по себе. – Это уже не толпа, пусть и вооружённая. Ах, сукин сын, улучил минуту…»

– Может, к казахам, – говорил тем временем начальник охраны. – Или в Германию?

– С ядерным ключом? – спросил Третий. – В качестве гостинца? Ну ты скажешь.

– Оставить здесь.

– Глупеешь на глазах.

– Ну, не в доме же. Офицер доставит в Генштаб. Там надёжней. Вернёмся – заберём.

– А если не доставит?

– Я с ним лучших людей пошлю. Довезут.

– Его довезут. А меня, значит, нет?

– Им рискнуть я могу. Вами – не имею права.

– Ладно, – согласился Третий. – Действуй. Или на Лубянку? Хотя… нет. Давай его сюда – отдам ему приказание. Остальное решим в воздухе. Поехали!

Кого бы это ещё могло принести среди ночи, в такую неблагоприятную пору? Ре понимал уже, что дочери добраться не удалось. Ничего удивительного: поезда не ходят, дороги перекрыты. Скорее всего, кому-то понадобилась помощь. Как Тимофею, что, несколько захмелев, храпел сейчас на диванчике. И на всякий случай Ре спросил:

– Настя, ты?

Ответил мужской голос:

– Простите, вы её отец?

«Что-то с дочкой», – мелькнуло в голове. И старик решительно отодвинул засов, распахнул дверь.

– Что с ней?

Перед ним оказался военный. Средних лет. В камуфляже. С полковничьими погонами.

– Разрешите войти? Разрешите представиться: полковник Курилов.

Это было неожиданностью. Но скорее приятной, чем наоборот. Потому что на лице полковника никак не читалась информация о беде.

– Ага, – сказал Ре, отступая назад, предоставляя полковнику оперативное пространство. – Если не ошибаюсь, Артём… а по отчеству?

– Понял: вы в курсе. Сейчас связи с нею у меня нет. Простите, я не один, и у нас серьёзное дело. Вы разрешите войти моим спутникам? – И, повернув голову: – Входите, господа.

Вошло ещё трое: двое мужчин и женщина.

– Позвольте представить вам: господин Котовский…

Ре кивнул. Он успел уже узнать одного из трёх.

– Милости прошу. Извините за беспорядок. Итак, чем могу вам помочь?

– Приютите моих спутников. Ненадолго.

– Считайте, что вы у себя дома. Прошу за стол. Как раз к ужину.

– Боюсь, мы стесним вас… – начал было Котовский.

– Ни в коем случае.

Едва успели сесть, как снова в дверь застучали – на этот раз уверенно, сильно. Гости переглянулись. Ре встал. В руках его оказался АКМ. Курилов успокоил:

– Свои. Иначе мой конвой пошумел бы. – И громко:

– Доложитесь!

– Полковник Лосев, – послышалось официальное.

Курилов вскочил, сам распахнул дверь. Лосев вошёл.

– Приношу извинения за беспокойство. Должен вручить вам приказ начальника Генштаба. Срочно, секретно.

Курилов прочёл, подсвечивая себе фонариком. Не садясь, проговорил:

– Господа, вынужден покинуть вас: служба. Но ненадолго.

Надел каскетку, откозырял, вышел, пропустив Лосева вперёд.

– Ну, что, – сказал Ре оставшимся, – по сто граммов за встречу?

И, не ожидая возражений, заторопился к буфету.

Чёрт его знает, что за зелье оказалось у старика в запасе: градусов восьмидесяти, не меньше, но такое вкрадчивое, на чём-то этаком настоянное, что когда пьёшь, крепость о себе не заявляла, а когда ты спохватился, назад уже пути не было, уже расслабился, растёкся. Да и вся обстановка тому содействовала: свечка догорела, свет теперь шёл только из каминного зева, за окнами мрак и тишина, и легко представлялось, что попал куда-то в прошлые века, и нет больше сегодняшних крутых проблем, и сумасшедшего темпа нет, как и того давления на тебя, которое было настолько привычным, что чаще даже не ощущалось, как не ощущается давление воздуха.

Словом, вошёл Гущев в хорошую кондицию, хотя началось с пустяка: старик предложил рюмку, чтобы отвратить возможную простуду, быстро накидал на стол какой-то закуси и воздвиг четырёхугольную пластиковую бутыль из-под минералки, пятилитровую. Никто не стал бы отказываться в такой обстановке. Потом случайно уснул. Проснулся. Ещё какие-то люди возникли и разговаривали вполголоса.

– На самом деле тут вовсе не в том была причина, что Москва богаче, что все деньги текут сюда, здесь зажрались, всех других и в упор не видят, и всё такое прочее. Не в том, Борис Максимович…

(Это старик. А другой какой-то мужик – Борис Максимович? Постой-ка…)

– В чём же, по-вашему?

– В инстинкте, если угодно. Инстинкт массы сродни звериному. Умение чуять приближающееся землетрясение, извержение. Зверь бежит, птица летит. Магнат уезжает. А простой гражданин? Один одурманивает себя заработком, растущим уровнем жизни, возможностью натянуть нос загранице. Другой – бутылкой. Вы, человек зрелый, понимаете: всё, что делают и собираются сделать – всего лишь попытки подавить симптомы. А никак не заболевание. Но победить-то нужно болезнь, не её признаки. Не выглядеть здоровым надо: быть им!

– Какой же представляется вам сама болезнь?

– В кратких словах – характер власти.

– Боюсь, что не понял. О чём вы: о демократии? Об авторитаризме? Или…

– Несколько шире. Понимаете, власть принадлежит политикам. И это, я считаю, в корне неправильно. Недаром ещё у Платона управлять государством должны были философы. Власть не должна принадлежать политикам точно так же, как ею не должны владеть военные или, скажем, экономисты. Потому что никто из них не в состоянии видеть интересы страны в полном объёме, каждый волей или неволей исходит из приоритета своих профессиональных интересов. И оттесняет на задний план другие.

– А вы считаете, что возможны люди, равно владеющие всеми этими профессиональными знаниями и умениями?

Котовский усмехнулся.

– Нет, вряд ли. Но это и не нужно. Задача человека во власти – окружить себя такими политиками, военными, экономистами и прочими, кто правильно понимает свои задачи при соблюдении максимальной гармонии различных интересов. То есть самыми способными, знающими, решительными. Не боясь того, что кто-то из них в какие-то мгновения будет затмевать его самого. Понимая, что светило и во время затмения остаётся светилом, просто ненадолго возникает ситуация, когда его не видно. Такой человек должен стать как бы центром кристаллизации, не более того. Иначе получается, что один пытается думать и решать за всех – а на это никакого гения не хватит. За всех – потому что преднамеренно окружил себя теми, кто просто неспособен осуществлять нужные функции. Но такая структура власти говорит лишь о непригодности, непрофессиональности самого организатора. Вот, по-моему, та болезнь, от которой мы якобы стараемся найти лекарство – или лекаря.