Шесть великих идей - Мортимер Адлер

Безусловно, теологи, со своей стороны, могут добавить свой комментарий. Человеческая жизнь включает в себя несколько видов деятельности: действия, необходимые нашему организму, такие как сон и потребление пищи; работа для приобретения экономических благ или средств к существованию; игры ради удовольствия; активный отдых для восстановления работоспособности.

Должны и можем ли мы добавить к этому списку просто отдых, который не является сном, расслаблением или игрой? Где можно найти отдых, который хоть отдаленно был бы похож на состояние души в раю, где наслаждаются блаженным обликом Бога?

Созерцание объектов, которые доставляют нам чистое и духовное удовлетворение, также привносит элементы отдыха в нашу жизнь. Красота, приносящая удовольствие, становится неотъемлемым компонентом счастья и хорошей жизни.

Кроме того, мы не должны забывать, что отдых, который дает нам красота, не ограничен рамками чувственных объектов. Мы можем испытывать то же самое при созерцании умозрительных объектов — истин, которые мы понимаем. «Математика, при правильном на нее взгляде, обладает не только истиной, но и высшей красотой — красотой холодной и суровой, подобно скульптуре, не обращенной ни к какой стороне нашей слабой натуры, лишенной украшений живописи и музыки», — говорил Бертран Рассел[44]. Или, как писала Эдна Сент-Винсент Миллей в первой строке сонета к Евклиду[45]: «Евклид один лишь видел обнаженной красоту».

С одной стороны, красота приносит удовлетворение и представляет истину. А с другой стороны, абсолютная красота вещей, обладающих экзистенциальным совершенством, является не просто благом, но и особым видом истины. Рассмотрев обе грани идеи красоты, мы можем наконец понять, что имел в виду Китс в своей строке: «В прекрасном — правда, в правде — красота» — хотя, как я думаю, это совсем не «знания земного смысл и суть».

Если погоня за счастьем может быть успешной в полной мере только в том случае, если нам удастся наполнить свою жизнь красотой, приносящей удовлетворение, означает ли это, что само стремление к хорошей жизни заставляет нас искать красоту везде, куда бы нас ни забросила судьба?

Отрицательный ответ на этот вопрос вытекает из общего опыта, которым мы все обладаем. Встреча с красотой и наслаждение ею происходят всегда неожиданно. Мы не ищем ее специально. Мы просто идем на бейсбольный матч, в музей или на концерт в предвкушении невероятного момента экстаза, когда мы тем или иным образом будем озарены прекрасным. Но так происходит не всегда и не со всеми, и надежда на встречу с прекрасным совсем не означает, будто мы ищем этот случай.

Самое большее, что мы можем предпринять в этом направлении, — дать себе возможность встретиться с прекрасным, посещая определенные места. Мы не знаем, приведет ли это к чему-то хорошему или нет. Это скорее удача, а не правильный выбор.

ЧАСТЬ III

Свобода — Равенство — Справедливость

Идеи, которыми мы руководствуемся в своих поступках

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Верховенство справедливости

Рассуждая об идеях истины, блага и красоты, я сначала рассматривал каждую из них индивидуально, а затем связи каждой с двумя другими. В этой части книги, обращаясь к оставшимся трем из шести великих идей — свободе, равенству и справедливости, — я построю повествование несколько иначе. Разумеется, мы обсудим каждую из них в отдельности, но в первую очередь нас будут интересовать моменты, в которых три идеи тесно переплетаются между собой. Именно существование таких точек соприкосновения позволяет нам использовать триаду «свобода-равенство-справедливость» как основу нашей социальной, политической и экономической жизни.

Среди первых трех великих идей наивысшей мы признали истину, поскольку именно с ее помощью мы можем судить о благе и красоте. Говоря о второй триаде, мы отмечаем верховенство справедливости, определяющей наше представление о свободе и равенстве. Если мы не руководствовались бы идеей справедливости, то ряда ошибок было бы не избежать, а некоторые проблемы не поддавались бы решению.

Следует отметить, что все идеи из второй триады относятся к сфере блага. Свобода и равенство являются для нас желаемыми реальными благами, которые необходимы каждому для достойной жизни и стремления к счастью. В предыдущей главе мы говорили о том, что любое действие, совершенное с уважением к другим, можно назвать благом. Действовать правильно или справедливо означает творить добро.

Перед тем как приступить к описанию идей свободы и равенства в последующих главах, необходимо для начала объяснить верховенство справедливости и глубже исследовать само понятие. Тема, затронутая в этой главе лишь вкратце, будет полнее раскрыта в следующих главах.

Согласно распространенному мнению, которое поддерживают и многие ученые, свобода, или равенство, или обе сразу, свобода и равенство, являются наивысшей ценностью, к которой человечество должно стремиться и которую дулжно защищать и гарантировать. Пламенные ораторы, ставя на первое место свободу и равенство, гораздо чаще приводили аргументы в пользу этих двух идей, чем выступали в поддержку верховенства справедливости.

Каждому известен девиз Французской революции — «Свобода. Равенство. Братство». Справедливость в нем не упоминается. Можно было бы предположить, что авторы этой максимы руководствовались мнением Аристотеля, считавшего, что, если все люди, населяющие Землю, станут друзьями, нужда в справедливости отпадет естественным образом. Но вряд ли французские революционеры вспоминали о древнем философе.

Я решил пойти наперекор распространенному мнению и суждениям маститых мыслителей и доказать, почему справедливость является высшим благом и превосходит в этом качестве свободу или равенство, а также почему именно к справедливости необходимо обращаться для устранения ошибок, связанных с двумя другими идеями этой триады.

Как я уже говорил, все три идеи — реальные, а не мнимые блага, то есть они необходимы каждому человеку для жизни и стремления к счастью. Однако не все реальные блага имеют одинаковый вес. Благосостояние и здоровье важны для человека меньше, чем мудрость или дружба. Некоторые можно назвать реальными благами только в том случае, если их присутствие в нашей жизни ограничено. Удовольствие — реальное благо, и тем не менее мы порой стремимся к большему удовольствию, чем нам необходимо. То же можно сказать и о благосостоянии. Их можно назвать ограниченными реальными благами. С другой стороны, знание — это неограниченное реальное благо. Невозможно приобрести столько знаний, чтобы они начали приносить человеку вред.

Как мы увидим далее, из второй триады великих идей лишь справедливость считается неограниченным благом. Человек может желать недостижимого равенства или слишком много свободы, то есть больше, чем это полезно для него и для окружающих его людей, или чем то, на что он имеет право. Механизмы справедливости действуют иначе. Общество не может быть слишком справедливым, и ни один человек не может действовать более справедливо, чем это необходимо для него самого или других людей.

Неспособность увидеть и осознать необходимость ограничения свободы и равенства приводит к возникновению существенных ошибок и неразрешимых конфликтов.

С одной стороны, в обществе существуют либертарианцы, которые не только наделяют свободу высшей ценностью и смыслом, но и стремятся максимально обеспечить ее присутствие за счет равенства. Они не только хотят получить неограниченную свободу, но и готовы бороться за нее даже в том случае, если ее достижение приведет к возникновению непоправимо неравных условий, в рамках которых определенная часть общества (обычно это большинство) может существенно пострадать.

Равенство возможностей — единственное, которое они признают, — подстегивает и стимулирует свободу предпринимательства для людей, от природы одаренных необходимыми качествами. Наилучшим образом воспользовавшись подобным равенством, такие люди могут обойти своих соплеменников в гонке под названием жизнь — и к черту неудачников! Приверженцев этой позиции не смущает, что в итоге в обществе образуется существенное неравенство. По их мнению, попытка создания равных условий может привести только к утрате личной свободы, которая представляет для них высшую ценность.

С другой стороны, есть сторонники эгалитаризма, которые не только считают равенство условий высшим из возможных благ, но и пытаются достичь его способами, которые могут подавлять личную свободу членов общества, в частности свободу предпринимательства на основе равенства возможностей. Они считают, что равенство возможностей при неограниченной свободе человеческих действий обязательно приведет к неравенству условий, которого они страшатся больше всего. Эгалитаристы стремятся к созданию максимально равных условий для существования в обществе, даже если для этого потребуется пожертвовать свободой отдельных его членов, представляющей для эгалитаристов меньшую ценность.