Детская площадка - Джейн Шемилт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– В сарае разгром.
– Что? – Ева переводит взгляд на мужа. Она не заметила, как тот подошел. Эрик смотрит с прищуром.
– Похоже, Ной открыл дверь и прогрыз дыру в мешке с удобрениями. Гранулы рассыпаны по всему полу.
Так вот откуда рвота. Наверное, она, целиком поглощенная мыслями о Мартине, оставила заднюю дверь открытой, когда тот пришел, и пес выбежал наружу.
– За пределами дома Ной должен быть на глазах постоянно, ты это знаешь. Он мог пробраться сквозь живую изгородь на дорогу или выкинуть что-то похуже. – Эрик отчитывает Еву, будто она виновата. Наверное, так оно и есть. – Может, его выпустили девочки?
– Конечно, нет. Они же в школе.
Эрик подходит ближе, его тень заслоняет солнце. Ева, соскользнув с качелей, делает шаг назад. Ее кожа словно пропитана Мартином и, вероятно, сохранила его запах.
– Ты выглядишь необычно. – Эрик берет ее за руку и пристально смотрит в глаза.
– Необычно?
– Виновато. Это ты не доглядела?
– Не говори глупости, Эрик. Отпусти руку, мне надо приготовиться к занятиям. – За плечом мужа она замечает Игоря, стоящего у костра в клубах дыма. – Думаю, это Игорь заходил на кухню за спичками и забыл закрыть дверь.
Эрик отворачивается, его лицо напряжено от возмущения. Ева тоже начинает злиться. Муж верит в лучшее во всех, кроме нее. Игорь вполне мог допустить промах, но Эрик считает его надежным человеком, который не покладая рук работает, обеспечивая оставшуюся в Польше семью, и просто не способен так оплошать. Он не замечает, какими глазами тот на них смотрит, особенно на Еву, каким недовольным выглядит, несмотря на проявляемое ею дружелюбие. Ева возвращается в дом, Ной заходит вслед за ней и падает на свою подушку. Стул Эрика стоит на обычном месте во главе стола, тот сам его сделал из дуба. Стул прочный, добротно сколоченный. Из тех, что могут прослужить всю жизнь. Ева проводит пальцами по округлой спинке; гладкая поверхность знакома ей, как кожа мужа. Дерево чуть потемнело на подлокотниках – там, куда тот обычно кладет руки. Что она делает? Рисковать всем, что у нее есть, и прежде всего – браком с таким человеком, как Эрик, – настоящее безумие. Она лжет и своим детям, и Грейс, которая ей очень нравится. В отношениях с Мартином она позволила себе перейти грань дозволенного. Ее одолела звездная болезнь. Ей льстила близость знаменитости, и она сделалась беспечной. С этим надо покончить сейчас, пока не поздно. Она поговорит с Мартином и попросит его остановиться. Тот поймет и, возможно, даже не станет возражать. Они не давали друг другу несбыточных обещаний и оба знали, что это игра. А теперь ее надо прекратить.
Часы бьют два. Ной чихает во сне. За Эшем нужно ехать через час. Ева включает чайник, достает бумаги и усаживается на пол рядом с собакой, прислонившись спиной к плите. Просматривает работы, делает пометки для отчетов. Блейк стал писать гораздо лучше, у него меньше инверсий и орфографических ошибок. Поппи исчеркала целую страницу. У Иззи просто идеальный почерк, но закончить она смогла всего две строчки. Ее рисунки вызывают такое же разочарование. Это маленькие и плоские фигурки, совершенно безжизненные по сравнению с «батальными сценами» Блейка и яркими красками Поппи. Погруженная в размышления, Ева вздрагивает от звонка мобильника.
– Вот решила узнать, как твои дела, – из трубки доносится гулкий голос Мелиссы. – Если волнуешься насчет Поппи, то не стоит. Иззи говорит, что присматривает за ней на переменах.
– Как мило с ее стороны, – отвечает Ева, чувствуя себя виноватой. Сегодняшнее свидание с Мартином вытеснило из ее головы все тревоги о детях. Несколько недель назад Поппи перевели в старшие классы. Ева постоянно об этом думает. Иногда она представляет, как дочь ерзает на уроках или сидит в одиночестве за обедом. Но не сегодня. Сегодня она совершенно забыла о ней.
– У вас там какое-то эхо, – спешит она поменять тему.
– Пол снова обновил кухню. Развел такой минимализм, что теперь здесь почти пусто, – смеется Мелисса. Но ее смех звучит наигранно, будто застревая в горле.
– Ты какая-то грустная, дорогая моя.
– Мне всегда одиноко, когда Иззи нет рядом.
– Я как раз проверяю ее работу. Почерк просто прекрасный. Не такое уж достижение, но…
– Это просто фантастика. – Тотчас оживляется Мелисса. – Я так и знала, что дела пойдут на лад.
У Евы не хватает духу сказать ей, что отличный почерк может быть плохим признаком, что ее дочь может страдать не дислексией, а чем-то более серьезным, включая заболевания, связанные с нарушением развития личности, что ей может понадобиться психиатр.
– Кто из вас привезет ее в воскресенье?
– Пол договорился с другом поиграть в гольф, так что я.
– Вот тогда и поболтаем о ее работе. – Разговор потребует времени, в воскресенье будет в самый раз.
– Ной заболел, – бормочет вечером Соррель, прислонившись головой к боку собаки.
– Ему уже лучше. – Ева ставит на стол бокалы, затем раскладывает салфетки, вилки и ножи. Она потягивает вино, пока хлопочет на кухне, помешивая еду и поглядывая на детей. Эти минуты перед ужином – самые лучшие моменты дня. Они согреты теплом собравшейся вместе семьи. Эш катает по полу свой красный трактор и рычит, подражая звуку мотора. Ева смотрит на него, и ее отпускает напряжение, она расправляет плечи.
– Думаю, Ной съел что-то не то. – Поппи аккуратно проводит поля в тетради по математике. – Его стошнило какими-то кусочками.
Она кивает на лужицу рвоты на подушке в собачьей корзинке. Ева смывает темные крупинки и кладет подушку в стиральную машину. Повезло, что пес остался жив.
– Сегодня днем Ной забрался в сарай. – Проходя мимо Поппи, Ева ерошит ей волосы. – Наелся удобрений, но уже идет на поправку.
Поппи отстраняется. Она уже не носит косички
