Дети пустоты. Пройти по краю - Любовь Романова

На этот раз подземный мрак не сменился солнечным светом. Вокруг по-прежнему было темно. Только вместо травертина под ногами похрустывал мелкий влажный песок. Отовсюду доносился звук капающей воды. Сотни невидимых шариков каждую минуту разбивались о звонкий камень.

Женька огляделась.

Коридор Большой клоаки изменился – стал выше и шире. Теперь его своды поддерживали две каменные колонны. Они казались воротами во владения подземного царя, если, конечно, подземные цари предпочитают селиться в канализации.

– Porca troia ho pestato una merda! [6]– судя по знакомым словам, Бруно начал приходить в себя. Хотя в его голосе все еще можно было различить истеричные нотки. – Где это мы?

– Без понятия. Но если ты переведешь вон ту надпись, возможно, что-то прояснится. – Женька разглядела потемневшие буквы на узкой плите под потолком между колоннами.

– Это латынь, – ответил итальянец после короткого молчания. – Крылатая фраза. Только, похоже, в ней ошибка. На самом деле она звучит как «Canis mortuus non mordet» – «Мертвая собака не кусается». А здесь «Canis mortuus mordet». Мертвая собака кусается? Бессмыслица.

Потянувший внезапно сквозняк принес сладковатый запах тления. Спутники замолчали и посмотрели вперед. По коридору, к ним навстречу, двигалась цепочка желтых огоньков.

Это были глаза огромных волкодавов. Всего – штук двадцать. Каждый ростом с небольшого пони. Шерсть на их жилистых телах скаталась и превратилась в грязный войлок – о масти приходилось только догадываться. Шкура кое-где отстала, обнажив желтый скелет. У одних псов торчали голые ребра, другие поблескивали гладкими черепами, третьи ковыляли на костях, кое-как соединенных остатками хрящей и сухожилий. Только большой оптимист мог назвать этих собак живыми.

Глава 11

– Вардаки! – выдохнул Бруно, отступая к стене. – Стражи города отлученных.

– Отлученных от чего? – Женька заметила, что один пес, скорее, даже не пес, а скелет пса, подался вперед.

– От тотемов. Есть легенда, что где-то под Римом живут Люди Края, отверженные своими божествами. Их охраняют собаки-зомби или вардаки.

Волкодавы наступали бесшумно. Они скалили клыки, не издавая при этом ни звука. Рычание мертвым вардакам с лихвой заменяла вонь. Запах разложения мог деморализовать любого противника.

Женя и Бруно уже поравнялись с колоннами, когда собака-скелет прыгнула вперед. Спутники метнулись в разные стороны, и зловонная туша пролетела мимо. Вардак с хрустом приземлился парой метров дальше по коридору. Одна из его задних лап жалобно затрещала и отвалилась, но пес даже не обратил на нее внимания. Он остался стоять на трех ногах, преграждая путь в мифический город.

– Давай, вытаскивай нас отсюда! – итальянец безуспешно пытался слиться со стеной коридора. Получалось у него плохо. Наверное, поэтому медовые интонации впервые покинули племянника Снежной Королевы.

– Как?

– Так же, как сюда притащила!

– Это не я, а Маленькая А-но, – Женька слегка опешила от претензий напарника. – Ты же слышал – я с ней разговаривала!

– Тогда сделай что-нибудь! Кто из нас полиморф? Ты или я?

Ей хотелось спросить: «А кто из нас мужчина?», но Женька промолчала. Тимка тоже знал, что она полиморф, но ни разу не потребовал защиты у своей подруги. Наоборот – сам лез ее спасать!

На обиды времени не осталось. Вардаки не спешили, но и планов менять не собирались. Они просто ждали удобного случая для нового броска. Женька подняла руку.

Что может быть проще воды?

Сейчас она превратит этих костлявых монстров в полные до краев бурдюки. Один момент…

…Ее силы текли через мертвых стражей, словно река по широкому руслу. Женька чувствовала, что вода откуда-то уходит и куда-то приходит, но в телах волкодавов она точно не задерживалась. Магия Людей глубины не действовала на них. Совсем.

Увернуться удалось только в последнюю секунду. Две собаки, выглядевшие чуть свежее предыдущей, бесшумно скользнули к Женькиному горлу. Но та перепрыгнула через молчаливую стаю и приземлилась рядом с Бруно. Глухие удары за спиной оповестили, что мешки с костями встретились со стеной тоннеля.

– Они ведут себя не по-собачьи! – на загорелом лбу итальянца выступил пот. Женьке даже показалось, что Бруно пытается спрятаться за ее спину.

– Ну да, мертвые собаки на людей не кидаются.

– Я не об этом. Свора не будет столько ждать, а потом нападать поодиночке. Это же свора!

– У тебя есть объяснение?

– Они нас проверяют. Выясняют, на что мы способны и…

Дослушать версию не удалось. Собаки вспомнили, что они свора, поэтому бросились на противника одновременно. Женька и Бруно среагировали по-разному. Итальянец оттолкнулся от земли и взлетел к тому месту, где одна из колонн подпирала каменный свод тоннеля. Уцепился за плиту с латинской надписью и повис под потолком, словно летучая мышь.

Женька тоже подпрыгнула. Но только для того, чтобы поймать грязно-зеленую фибру. Взмах. Рывок. И одна из собак оказалась перехвачена светящейся бечевой поперек облезлого туловища.

Волкодав удивленно взвыл.

Такого свинства от врага он никак не ожидал. Фибра оторвала его от пола и швырнула на собратьев. Оказалось, с голосовыми связками у желтоглазых монстров все в порядке. Хор вышел отличный. Женька успела отметить, что висящий под потолком Бруно тоже вставил в него свои пять копеек. То есть исполнил арию на итальянском, которая, если опустить нецензурную лексику, переводилась, как «ох и ничего себе!»

Можно было представить, что увидел итальянец. По коридору летала собака и норовила боднуть растерянных собратьев. Периодически она билась о стену, проверяя прочность тысячелетней кладки. Во время очередного виража ошалевший вардак оказался как раз под Бруно. В приливе зрительского восторга тот разжал пальцы и рухнул прямо на пса.

Женька во время выпустила фибру. Иначе итальянцу пришлось бы выяснять, что крепче: его лоб или стены Большой клоаки. А так, пролетев пару метров верхом на собаке, он благополучно приземлился на покрытый песком пол.

Веселье испортило появление нового персонажа. Чей-то высокий голос выкрикнул пару непонятных слов, и вардаки отступили. Прижали уши, завиляли ободранными хвостами и потрусили в темноту коридора. Женька в недоумении пошла следом.

Там, за колоннами, где начиналась территория загадочных отлученных, стояла девушка. Точнее сказать, девчонка – ровесница Женьки.

На незнакомке почти не было одежды. Только кусок белоснежного меха на бедрах, да связка костяных побрякушек на груди. В городе в таком наряде не появишься – заберут за нарушение норм общественной морали.

Правда, демонстрировать обитательнице Клоаки было особенно нечего. Все, чем она могла похвастаться, это острые плечи, худые руки и плоская, как жидкокристаллический экран, грудь. Неопределенного цвета волосы были собраны в хвостик, лоб перехватывал кожаный шнурок.

Только разглядев все это, Женька разрешила себе увидеть главное. Тело девчонки, от ступней до макушки покрывал серебристый рисунок. Сложная татуировка в виде многохвостого и многолапого чешуйчатого существа. Морда рептилии приходилась как раз на правую щеку жительницы подземелья. Один глаз сидел у виска, другой – возле носа. Острый подбородок, словно уродливый шрам, рассекал узкий язык.

Татуировка не была неподвижной. Она шевелилась, подрагивала и, не спеша, перемещалась по телу незнакомки.

Как быстро привыкаешь к одиночеству.

Перестаешь думать словами, ленишься умываться по утрам, теряешь интерес к одежде. Дина всю жизнь держала себя в тонусе, пытаясь уложить в двадцать четыре часа массу полезных дел, и вдруг расслабилась. Теперь она целыми днями слонялась по жилой части полузаброшенного дома, собирая полами шелкового халата пыль и паутину.

Нельзя сказать, что Дина о чем-то усиленно думала. Нет. Покинувшая Людей крыш кошка погрузилась в странное оцепенение. Она напоминала себе сад, уснувший на зиму. Где-то под слоем снега и льда еще теплился интерес к жизни, но стужа не давала прорваться ему наружу. Холодно было в старом доме, холодно в маленькой спальне, холодно в Дининой душе. Странно, думала она, за окном лето, а я все время мерзну. И грела под мышками озябшие пальцы.

Звонок в дверь заставил девушку встрепенуться. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы узнать человека, которого до этого она видела только на мониторе компьютера.

– Хэнк? Как ты сюда попал? – спросила Дина по-немецки.

– На самолете.

Он оказался выше ее на целую голову. Правильные черты лица и красноватый, как у большинства баварцев, цвет кожи. На ее фоне светлая растительность выглядела почти невидимой. Нет, девушка ничего не имела против такого типа внешности. Кто-то, наверное, даже считал Хенка красавчиком, но сама Дина предпочитала парней с ресницами и бровями.