Мир, который рядом - Юрий Карлаш

  - Да как это не ем? Я же кусками нахватался, столько вкуснятины привезла, что я уже и наелся. Я попозже супчик поем, хорошо? Тут ведь тоже знаешь как? Вроде хочется домашнего, а когда все это перед тобой, то и есть толком не можешь. Нервы, во-первых, а во-вторых, тут ведь постное все, желудок привык уже, а после пары кусков колбасы сразу и наедаешься.

  - Ну как ты тут, сынок? Тяжело, небось?

  - Да ничего, нормально, привык уже. Да и выбирать не приходиться. Не переживай, выдержу.

  Так и проговорили мы с матерью до поздней ночи. Вроде и ни о чем были наши разговоры, а время пролетело незаметно. Мать легла спать, а я вышел на кухню и заварил себе чифира. За окном виднелись купола нашей зоновской церквушки. По приезду в лагерь я проявлял интерес к этому сооружению и даже как-то сходил туда на службу, но, втянувшись в жизнь колонии и узнав подробности строительства церкви, желание ходить туда у меня отпало. Строили этот «дом божий» зеки нашей колонии по приказу начальника. Пацанам давали нереальные нормы выработки, так как подходил срок открытия и должен был приехать Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II  для церемонии. Из-за этого всех, кто там работал, пиздили, как только могли. Люди с этой стройки могли сорваться только через больницу, да и то с тяжелыми травмами от побоев. И где же был в тот момент Бог, чей дом строили в лагере? Эта церковь запомнилась зекам своей жестокостью и не больше того. Конечно те, кто приезжали в лагерь после открытия церкви, посещали ее и молились там. Но у меня эта история отбила весь интерес не только к данной постройке, но и к Вере в Господа Бога. А после того, как я узнал, что настоятель сего заведения, тоже зек, осужденный за извращенное изнасилование, я вообще забыл туда дорогу. Этот хряк, по прозвищу Заяц, перекрывался в церкви от всех видов работ, брал у бабулек, которые приезжали на службу в церковь петь молитвы, все продукты, которые они привозили нам, подневольным, и жрал все сам. Какая после этого может быть Вера? Куда же ты смотришь то, Господь?

  - Юр, ты что не спишь? - прервала мои мысли мамуля, которая стояла в дверях кухни и щурилась от света.

  - Да не могу что-то, мам. Сама пойми, столько впечатлений, нервы. Ты иди, а я посижу еще.

  На следующий день я пошел к завхозу КДС, зеку, который жил и работал в одной из комнат для свиданий:

  - Привет, Славок!

  - О, Соломин, ты что, на отдых к нам?

  - Ну как видишь. Мать приехала.

  - Вот и славненько, а то я смотрю, к тебе никто не ездит, в первый раз ведь приехала?

  - Ага. Тут такая буча, Слав, мать не пустили в первый день свиданки и он у меня прогорает. А хочется все-таки третьи сутки побыть с матерью. Можешь придумать что-нибудь?

  - Ну я не знаю, - замялся завхоз, - ты ведь сам знаешь, подписывать надо, а на меня Сергеев уже орет, когда я к нему с такими заявлениями подхожу, того гляди в изолятор закроет.

  - Ну а если постараться?

  - У матери твоей есть бабки?

  - Скока надо?

  - Да немного, чисто для меня, а я тебе по старой дружбе пробью денек еще. Короче, в местном ларьке, тут на КДС, есть «Мальборо». Вот надо блок и упаковку газировки.

  - Хорошо, сейчас узнаю.

  Мне, конечно, неудобно было просить у матери деньги, но и лишние сутки свидания были нужны. Когда еще я так отдохну? Да и мать ехала не ради того, чтоб пару дней со мной побыть.

  - Мамуль, у тебя есть деньги?

  - А скока надо-то, сынок?

-Да не очень много. Смотри, - начал я, - скоро зима, а у меня ни шапки нормальной, ни телогрейки, правильно? Тебе покупать очень дорого встанет, плюс пересылка, плюс просто посылкой впустую не отправишь, все равно из продуктов придется положить что-то. Денег уйдет много. А тут есть возможность купить блок сигарет и упаковку воды, и я куплю все это в зоне. Как тебе такой вариант?

  - А где мы купим-то все это? Что же ты раньше не сказал?

  - Тут на свиданке есть ларек для родственников, так что попросись и тебя выведут. И не забудь хлеба купить.

  Зайдя к Славе с сигаретами и водой, я увидел на столе листок с моим заявлением, уже подписанный Сергеевым.

  - А ты шустрый!

  - Ну так, работа такая, что ж для своих не сделаешь.

  «Ага, для своих-то для своих, а блок «Мальборо» поимел. Интересно, сколько таких блоков ты навариваешь за день? - размышлял я. - Хотя хер с ним с блоком, оно стоит того».

  Так прожил я на КДС с матерью целых трое суток. Это, и правда, было таким счастьем! Я мог делать, что хочу, есть, сколько хочу и что хочу, мыться под горячим душем, разговаривать с матерью, и забыть на время о режиме.

  Самыми тяжелыми оказались последние часы. Мать бегала на кухне и готовила всякие вкусности, которые я должен был забрать с собой, я собирал баул с передачкой, расфасовывая по пакетикам чай.

  - Все, сынок, вот и время пролетело. Когда же я тебя увижу теперь? - мать опять разревелась- Ну за что нам такое горе? Что мы кому плохого сделали?

  Я не знал, что ей сказать, как успокоить, так как фразы: «Все хорошо», «Все пройдет» начинали бесить уже и самого.

  - Увидишь, мам, увидишь. Время быстро летит. Ты деньги не трать, не езди больше. Лучше письма пиши, да по возможности посылки сооружай. А то эти встречи сильно травмируют и тебя и меня.

  - Конечно, конечно, сынок. Посылки, хорошо, а ехать я и не смогу больше, я и так в долги залезла, чтобы приехать, не знаю, когда отдам теперь. Ты, сынок, веди себя хорошо, не болей, и приезжай домой скорее.

  - Обязательно, мамуля. Ну что, давай обнимемся, да я пойду? - сказал я, услышав, как открываются двери на обыск.

  - Так не все еще вышли-то, сынок. Посиди, смотри, сколько ребятишек выходит.

  - Ну хорошо, сейчас я только сумки в коридор вынесу.

  - Ага, давай сынок.

  Я вышел с сумками в коридор и, когда пригасили на шмон следующего, я вышел.

  Не мог я вынести эту сцену прощания и поэтому ушел. Мне тяжело было смотреть на слезы матери, и я не хотел увидеть их еще раз. Я хотел запомнить не рыдающую маму, а такую, какая она есть на самом деле. Поэтому и сбежал. Я думаю – она поймет.

XXV

Шло время, а вместе с ним и срок. И вот настал такой момент, когда мне пришлось вернуться в клуб.

  Антон, наш завхоз, прошел суд на условно-досрочное освобождение. До конца срока Антону оставалось десять месяцев из семи, которые ему были отмерены судом. И вот, случилось чудо – десять месяцев можно было не досиживать. Конечно, освобождение это стоило Антону немалых усилий, но все-таки он выстоял перед системой и добился своего.

  Я в свою очередь загрустил. Ведь Антон был единственным человеком в зоне, который мог меня отмазать от чего угодно, вместе с ним мы подняли отряд на передовое положение, это был человек, который всегда добивался своего. И вот теперь я не знал, смогу ли я вытянуть отряд без его поддержки? Конечно, освобождение – это святое дело, в зоне нечего делать, но он уходил, а я оставался. Возможно, думать так эгоистично, но это было так. Кто будет новым завхозом? Будет ли он болеть за барак? Как сложатся у меня с ним отношения? Это и многое другое пугало меня. Ведь по натуре своей я - человек, который тяжело привыкает к перемене обстановки. А с другой стороны, чем Бог не шутит? Выживем. Вскоре мое настроение заметил и Антон:

  - Ты что пригорюнился-то, Юрок? Думаешь, как дальше?

  - Ты прям мысли мои читаешь.

  - Да что тут читать, не ссы, все уже решено. Завхозом будет у вас Панченко, помнишь, в козлах ходил, еще с третьего поста тогда на днюху свою пизданулся?

  - Конечно, помню! Такие случаи не забываются, - я вспомнил этого козла, когда на свой день рождения, он, нарядившись, обходил все посты СДП и собирал поздравления. И вот, поднимаясь на третий пост, он оступился и упал вниз кверху жопой. В это время в зоне шла контрольная проверка, и данную картину наблюдала половина зеков колонии, - он будет завхозом?

  - Ага. Конечно, завхоз из него никудышный, но ты не обращай внимания, делай свои дела. Я поговорил с ним, все будет у тебя нормально. Если будет выебываться, забей на все отрядные дела и иди к Лехе Иванову в клуб, уж он точно тебя в обиду не даст. И вообще – какие проблемы возникнут, сразу к нему иди, он все разрулит, сам знаешь.

  Леха Иванов стал в зоне председателем СДП сразу после Щегла. После его прихода в клуб, все работающие там зеки вздохнули с облегчением. Если Щегла боялись за его блядские поступки, то Леху боялись за его справедливость. Он никогда никого не наказал ни за что. Этот человек разбирался в людях и с каждым обходился так, как тот того заслуживает. Перспектива уйти в клуб подняла мне настроение.

  - Спасибо, Антон, а то я уже и не знал, что дальше делать.

  - Юрок, у меня к тебе просьба – не бросай барак, рули, как рулил. Ну а если Панченко будет похуй на движняк барака – забей и сваливай, пусть захлебнуться тогда в гавне.

  - Хорошо, Антон, я поработаю еще.