Ключи от вселенной - Кирилл Юрьевич Шарапов

Немного подымив, тот всё же прочистился, и теперь дым уходил, как и положено, в трубу. С дровами Егор возиться не стал, просто разломал старым ржавым топором кучу мебели, вот он плюс средневековья (или что тут за эпоха была до гибели?) — никакого ДСП, всё натуральное, и отлично горит.

Вовремя они убрались с улицы, уже на подходе к дому поднялся сильный ветер, который гнал различный мусор — ветки и листья, а в небесах вообще невообразимое творилось, энергетические сгустки смешивались, двигались, сверкали короткими искрящимися разрядами. И буря только усиливалась. Быстро стемнело, теперь небо сменило малиновый оттенок на фиолетовый, и было покрыто сплошным ковром мелких искрящихся молний. Лина поставила свой стул подальше от вполне себе целого окна, её пугало происходящее снаружи. И Егор её понимал, не зная, чего ждать от этой бури, он не мог прикинуть, как ему действовать. Хим тоже нервничал, он принял облик пса, и теперь сидел рядом с девушкой, положив ей лохматую голову на колени, и та его механически гладила, похоже, это успокаивало их обоих.

Егор напряг память. Что он видел в покинутых домах? Прохудившиеся крыши, но нигде не было следов пожара. Кстати, странно, ведь достаточно запылать одному дому, как сгорит вся улица, застройка плотная, и огонь моментально перекинется на следующее. И тут на стекло упала первая капля, затем ещё и ещё, а уже через минуту за окном была стена воды. Но не это напугало Раевского, всё вокруг заискрило невероятно красивыми и наверняка смертельно опасными электрическими разрядами. Комнату тут же залил мертво-бледный электрический свет.

Лина вздрогнула и посмотрела на стоящего напротив окна Егора.

— Что там?

— Жуть, — ответил он, — но при этом невероятно красиво. Я даже не могу придумать термин для того, что вижу. Возможно, подошёл бы электрический ливень, но звучит так себе.

Егор придвинул своё кресло к огню и, достав трубку, принялся её неспешно набивать. Потом из кармана появилась подаренная Греной зажигалка, по комнате поплыл ароматный густой дым, не чета электронной хрени, добытой на космической станции. Да, наверное, она менее вредная, и выполняет функцию по доставке никотина, но от этого она потеряла большую часть своей привлекательности.

Так и сидели, молча, за спиной в окне сверкал энергетический шторм. Егор всё же нашёл термин для увиденного. Занавесок не было, высокое арочное окно, высотой в два метра, прикрыть нечем, оставалось смотреть на огонь, который хоть как-то успокаивал.

— Расскажи что-нибудь, — попросила Лина, — не хочу в тишине сидеть. Страшно.

Егор задумался. Рассказывать о мирах не хотелось, кроме той ночи с Греной, не было там ничего хорошего. Интересного было много, а вот хорошо и доброго мало. Поэтому он, немного задумавшись, начал развлекать девушку байками и случаями, которые происходили с ним на съёмках, а приколов там хватало. Через десять минут шторм отошёл на второй план — в комнате зазвучал смех…

Глава 8

Шторм успокоился только к вечеру второго дня, когда у них даже вода кончилась. Это были тяжёлые сутки. Лина, которая вроде оживилась после встряски с похоронами Гнуса, снова замкнулась в себе, приближалась ночь, когда должен был появиться туман, да и подвывающий от голода желудок не способствовал хорошему настроению. Егор тоже чувствовал себя не слишком нехорошо, болела голова и жрать ему тоже хотелось, оставалось болтать и спать. С первым было так себе, девушка отвечала односложно, больше отмалчивалась, и монологи Раевскому быстро осточертели. Со вторым тоже не заладилось, стоило ему закрыть глаза, как он видел горящую машину, а внутри объятую пламенем эльфийку, её обугленные губы беззвучно шептали: «Это ты виноват», но в его голове эти слова отдавались набатом. Он с криком вскакивал с кресла, пугая девушку, потом долго сидел, курил, при этом стараясь не смотреть на огонь в камине.

— Есть хочется, — ни к кому конкретно не обращаясь, произнесла Лина. — Ну почему тут всё так устроено? Что вообще здесь случилось? Где все жители?

— Это испытание, — ответил Егор. — А что случилось с городом и жителями? Хрен его знает. Если хочешь, можешь спросить у тумана, когда пройдёшь испытание, у тебя будет право на один вопрос. Я тебе уже много всего рассказал, так что, можешь поинтересоваться историей отстойника.

— Да плевать мне на этот мёртвый город, — неожиданно вскочив с кресла, заорала Лина. — Я не хочу никаких миров, домой хочу, хочу маму увидеть.

Она со злым лицом ринулась к двери, намереваясь куда-то бежать, но Егор, который понял, что у девчонки просто истерика, перекрыл ей единственный выход из комнаты. Отпустить её сейчас значило — просто дать ей умереть. Скорее всего, через пару часов она всё равно умрёт, не пройдя испытания, но умрёт не одна, он будет рядом с ней, а потом он, как и обещал, её похоронит.

Хим лениво поднял голову, которая покоилась на его передних лапах, он лежал у камина и грелся. Поняв, что опасности для Егора нет, он снова вернулся в прежнее положение и, прикрыв глаза, задремал.

— Пусти, — забившись в его крепких объятиях, зашипела Белова. — Пусти, кому сказала, выпусти меня отсюда, я домой пойду.

— Некуда тебе идти, — продолжая удерживать девушку, отозвался Егор спокойно, стараясь вложить в голос, как можно больше уверенности и твёрдости. — Скоро всё решится, так или иначе.

— Пусти, — хватаясь за рукоять пластуна и потянув его вверх, с ненавистью прошипела Лина, — иначе зарежу.

Егор дёрнул щекой, выражая полный скепсис по поводу заявления спутницы, девчонка действовала импульсивно и фактически не одевала себе отчета. Да, пырнуть могла, вот только сейчас она даже не догадалась расстегнуть фиксирующий рукоять ремешок, мешающий ей обнажить клинок. Ничего у неё не вышло. Она ещё с минуту вырывалась, потом вдруг резко расслабилась, её ноги подкосились. Егор ослабил хватку, и девушка сползла на пол, из её красивых глаз потекли слезы, а потом она заревела, заревела в голос.

Раевский отступил к двери, прислонился к стеллажу с полками, на которых ещё стояли местные книги, и приготовился ждать, когда Лина успокоится.

— Не могу