Дело рыжеволосой непоседы - Эрл Гарднер

– Что вы хотите этим сказать? – удивился Строн. – Вы же сами передали его сержанту Холкомбу.

– Он извлек револьвер из моей машины, – сказал Мейсон. – А я – не то же самое, что ответчица.

– Но вы представляете ее интересы.

– Только как адвокат. Однако я и в этом качестве даже словом не обмолвился о револьвере как орудии преступления. Может быть, я смогу доказать это, задав сержанту Холкомбу несколько вопросов. – Мейсон, благожелательно улыбаясь, повернулся к Холкомбу. – Помните, сержант, когда я приехал в «Горную корону», вы подошли ко мне и спросили о револьвере, который мне передала Эвелин Багби?

– Да, только, мне кажется, я спросил о револьвере, послужившем орудием убийства.

– И вы, надеюсь, не станете отрицать, что после этого, оттолкнув меня, запустили руку в перчаточный ящик моего автомобиля и выудили оттуда вот этот самый револьвер, о котором идет сейчас речь?

– Вы недопустимо медлили с передачей мне револьвера, и я вынужден был сам его у вас забрать, – запальчиво заявил Холкомб.

– Мне кажется, что это нюансы формального характера, – заметил судья Киппен. – Есть ли у защиты действительно серьезные основания полагать, что этот револьвер – не то оружие, которое использовалось для убийства? Быть может, вы хотите доказать, что убийство было совершено при смягчающих вину обстоятельствах?

– В отношении оружия, Ваша Честь, – ответил Мейсон, – я хочу одного: пусть мне предъявят неоспоримые доказательства того, что именно оно было орудием преступления.

– Могу я узнать, почему вы так на этом настаиваете? – спросил судья Киппен. – Мне кажется, что вам, как адвокату, следует с большим благоразумием принимать то, о чем не может быть двух мнений.

– Как вы уже слышали, Ваша Честь, из этого револьвера проводились опытные стрельбы. Эксперты сравнили полученные образцы пуль с той, которая послужила причиной смерти потерпевшего, – сказал Мейсон, – и я хочу поскорее ознакомиться с результатами этой экспертизы, чтобы моя подзащитная смогла внимательно изучить фотоматериалы и должным образом подготовиться к защите.

– Понятно, – сказал судья Киппен. – Думаю, это можно устроить. Мистер Строн, у вас, несомненно, уже есть среди прочих бумаг заключение баллистической экспертизы. Почему бы вам не познакомить с ним Высокий Суд и не доказать наконец, что именно этот револьвер послужил орудием убийства? А затем, доказав, что он находился у ответчицы, вы сможете…

– В этом-то и загвоздка, Ваша Честь, – досадливо скривился Строн. – Пуля, послужившая причиной смерти жертвы, оказалась очень сильно деформированной. Она совершенно плоская с одной стороны, а со второй имеет некоторые повреждения, нанесенные во время вскрытия хирургическим инструментом, когда ее извлекали из головы потерпевшего.

– Вы хотите сказать, что пулю невозможно идентифицировать? – спросил судья Киппен.

– Э-э, я… С вашего разрешения, я хотел бы задать этому свидетелю еще несколько вопросов, чтобы внести ясность, – поспешно сказал Строн.

– Задавайте.

– Надеюсь, я смогу представить два или три вещественных доказательства, которые окажутся столь красноречивыми, что снимут все сомнения относительно сути произошедшего. Сержант Холкомб, я хочу обратить ваше внимание на наволочку, находившуюся на голове потерпевшего. Она у вас с собой?

– Да, сэр. Она здесь.

Сержант Холкомб открыл небольшую сумку и достал оттуда наволочку в бурых пятнах крови.

– Скажите, сержант, вы обнаружили на этой наволочке метку прачечной?

– Да, сэр. Обнаружил.

– Вам удалось установить, какой прачечной эта метка?

– Да, сэр.

– Вы нашли другие наволочки с теми же метками?

– Да, сэр.

– Где?

– В бельевой ресторана «Горная корона».

– Вы осматривали комнату ответчицы?

– Да, сэр.

– И кровать тоже?

– Да, сэр, осматривал.

– Когда?

– Почти сразу же после того, как приехал в «Горную корону».

– И что вы обнаружили?

– На кровати лежали две подушки. Одна из них была в наволочке, на второй наволочка отсутствовала.

– Что касается наволочки на голове Стива Меррила, как по-вашему, она была натянута на нее до или после смерти упомянутой жертвы?

– После смерти, сэр, и…

– Минутку, – вмешался судья Киппен. – В том, как вы задаете вопросы, заметна тенденциозность, которая может спровоцировать нужный вам ответ свидетеля.

– Защита не возражает, – сказал Мейсон. – Мы готовы пойти навстречу обвинению во всем том, что не считаем спорным.

– Не считаете спорным? – переспросил удивленный судья.

Строн вскочил и шагнул к столу адвокатов.

– То есть вы признаете, что наволочка оказалась на голове потерпевшего после его смерти? – недоверчиво сказал он.

Мейсон пожал плечами.

– Я не вношу протеста против заданного вопроса. Вы же можете делать из этого любые выводы, какие только пожелаете. Я всего лишь известил Высокий Суд о том, что предпочитаю воздержаться от протеста, когда нахожу факт бесспорным.

Строн медленно опустился на сиденье. Он казался изрядно озадаченным.

– Хорошо, продолжайте, – раздраженно бросил судья. – Свидетель, отвечайте на заданный вопрос.

– Наволочка была натянута на голову потерпевшего уже после его смерти, – сказал Холкомб. – В ней есть дыра. Но дыра эта не от пули – вокруг нее нет следов пороха, пороховой гари и прочих характерных признаков. В то же время такие следы найдены на волосах и коже головы убитого. Мы провели следственный эксперимент, пытаясь установить, каким образом могли возникнуть подобного рода пороховые отметины, и обнаружили, что они появляются, если выстрел производится с расстояния около восьми дюймов от цели или, если быть точным, с расстояния от семи до девяти дюймов.

– Какое оружие использовалось в эксперименте? – спросил Мейсон.

– Вот этот револьвер.

– Иными словами, – сказал судья Киппен, – вы утверждаете, что этот револьвер и был орудием убийства?

– Да. У меня нет ни малейших сомнений, Ваша Честь, – заявил Строн. – То, что пулю, послужившую причиной смерти жертвы, не удалось идентифицировать с той же легкостью, с которой были идентифицированы иные пули, обусловлено только неблагоприятным стечением обстоятельств. Однако я могу с помощью косвенных улик доказать, что убийство совершилось с использованием именно этого оружия.

– Доказывайте, – приказал судья Киппен.

– Итак, вы утверждаете, – Строн повернулся к сержанту Холкомбу, – что наволочка была натянута на голову потерпевшего после его смерти?

– Совершенно верно.

– И в качестве одного из доказательств этого вы приводите отсутствие на ней пороховой гари и прочих отметин?

– Да, сэр. Отметьте также тот факт, что дыра в ней проделана не пулей.

– У вас есть и иные доказательства?

– Да, сэр.

– Какие же?

– Когда наволочку натягивали на голову потерпевшего, ее слегка перекосили, чтобы совместить заранее прорезанные дыры с глазами. Иными словами, наволочка, натянутая на голову мертвого уже человека, оказалась не совсем на месте, и ее поправили. В результате на внутренней стороне наволочки остался хорошо заметный след – пятно крови, имеющее характерную вытянутую форму. По-иному объяснить появление этого пятна на наволочке не представляется возможным. Вы можете убедиться в этом сами.

– А ну-ка, покажите мне наволочку, – попросил судья Киппен.

Он внимательно осмотрел удлиненное кровяное пятно и удовлетворенно хмыкнул.

– Да, конечно, – заявил он, – вывод свидетеля основан на фактах, факты эти налицо и, похоже, не дают ни малейшего повода для сомнений.

– Я тоже так думаю, – охотно согласился Мейсон.

– Но вы не можете признать этого! – воскликнул Строн. – Иначе от вашей защиты ничего не останется!

– Спокойнее, джентльмены, спокойнее, – проворчал судья Киппен. – В предварительных слушаниях, кажется, намечается неожиданный поворот. Тому, на чем, казалось, должна была бы строиться стратегия защиты, адвокат не придает ни малейшего значения, зато он разворачивает упорнейшую борьбу вокруг аспекта дела, кажущегося на первый взгляд чисто академическим, и настаивает на точном соблюдении всех формальностей.

– Я настаиваю лишь на том, чтобы соблюдались права моего клиента, – сказал Мейсон.

– Да-да, понимаю, – буркнул судья Киппен. – Но вы отнюдь не облегчаете обвинению его задачу по идентификации орудия убийства, мистер Мейсон.

– Я и не собирался этого делать.

Судья посмотрел на Строна.

– Ладно, – мрачно отозвался тот. – Все в порядке. Мы докажем свою правоту. – Он снова повернулся к сержанту Холкомбу. – Сержант, вы говорили о том, что из этого револьвера стреляли дважды. Я не ошибся?

– Нет, сэр.

– Полиция считает, что одна из пуль попала в голову жертвы. Что случилось со второй пулей?

– Она угодила в деревянный столб дорожного ограждения, установленного над обрывом.