Клеймо красоты - Елена Арсеньева

– Ничего себе, воробью по колено… – пробурчала Ирина, расстегивая орудия пытки, которые носила на ногах, и неприязненно наблюдая, как вода все ближе подбирается к роскошным Маришкиным бедрам, туго обтянутым голубыми трусиками.

– Так ведь это смотря какому воробью… – пробормотал Сергей, чей восхищенный взгляд был устремлен в том же направлении.

Петр тоже стоял как заколдованный, и только Павел остался равнодушен к изобилию Маришкиных выпуклостей и вогнутостей: он закатал повыше штанины шортов и улыбнулся Ирине:

– А нам практически и раздеваться не нужно, правда?

Ирина кивнула и подала ему руку, отворачиваясь от Сергея и Петра, которые меланхолично снимали штаны, не отводя взоров от удаляющейся Маришкиной спины, перечеркнутой лямками кружевного (и очень дорогого, судя по виду!) бюстгальтера. Кто бы мог подумать, что у этой пейзанки окажутся такие изысканные потребности, с отвращением подумала Ирина. Хотя если Маришка решила соблазнить всех мужчин на своем пути, тут уж надо изощряться, не стесняясь в расходах!

И в самом деле, вода оказалась хоть и не глубокой, но впрохолодь, тело сразу покрылось мурашками. Маришка уже выбралась на берег, натянула платье и довольно улыбнулась, увидев, что Ирина выходит из воды об руку с Павлом, а Петр телепается где-то сзади.

Пока мужчины натягивали брюки, Ирина улучила момент забежать за куст и переодеться: платье совершенно высохло. Продрогший Петр обрадовался возвращению рубашки и расплылся в улыбке, надевая ее:

– Тепленькая!

Маришкино лицо сразу вытянулось, а Ирина почувствовала, что в садизме, пожалуй, можно найти много привлекательного для чувствительной натуры.

Если есть время, конечно. Потому что у них-то времени не было ни минуты, и когда впереди сквозь стволы забрезжили наконец домики деревни, никто не отказался бы снова оказаться рядом с речкой, только погрузиться туда не по колени, а по самую шейку.

Улицы были пусты, как и вчера. «Может, Виталя со Змеем предупредили старух и все уже ушли отсюда?» – мелькнуло в голове у Ирины, но тотчас она увидела козу, которая задумчиво жевала траву у самой околицы, и поняла, что деревня вряд ли опустела. Чтобы хозяйки стронулись с места без своей живности?! И только тут до нее дошло, что они вообще вряд ли решатся уйти, пока опасность не заглянет прямо в глаза. А уж тогда может оказаться совсем поздно…

Узенькой тропкой меж огородов выбежали на главную и единственную улочку.

– Баба Ксеня! – завопила Маришка, бросаясь к своему дому.

Петр огляделся и выцарапал из травы какую-то проржавевшую железяку вроде засова от ставня. Подскочил к рельсине, висевшей рядом с заколоченным домом, на котором еще можно было разглядеть обломки древней вывески «Сельпо», и принялся колотить по ней железякой. Ирина поняла, что для таких целей и висело здесь это примитивное било. Бог знает, конечно, когда в последний раз с его помощью поднимали тревогу, однако звук набата не был забыт: из-за своего забора высунулась баба Ксеня, на улице показались еще четыре-пять старух. Одна была так же мала ростом, как баба Ксеня, а остальные уродились как на подбор: дородные, высокие, крепкие.

– Что за пожар? – густым басом спросила одна из них. – А ты, Сергунька, куда подевался спозаранку, не пимши, не емши?

– Доброе утро, баба Вера, – улыбнулся Сергей.

Все ясно – это была его квартирная хозяйка.

– Да так… прогуливались. Но вы не беспокойтесь, мы все уже позавтракали. Тут дело такое, вы только не волнуйтесь…

– Слышите, девчонки, чего Маришка говорит: пожар, дескать, идет, – сообщила баба Ксеня.

– Пожар идет, – кивнул Петр. – Прямо на деревню. И ветер поднимается.

Все задрали головы. Да… облака просто мчались по небу.

– А, так вон что кричали те ребята из машины! – всплеснула руками бабулька в веселеньком красном платочке, из-под которого выбивались вьющиеся седые прядки-пружинки. – Промчались сломя голову, будто сам черт за ними гнался, вопят не разбери поймешь чего. Это они про пожар, значит, вопили!

– Ну да, а ты думала, Ольга, они тебя покататься зовут, – подала голос востроносенькая, в черноту загорелая старушечка и громко, с ехидцей рассмеялась. – В город, на дискотеку!

– А чего, я еще девушка что надо! И спеть, и сплясать, и за ручку подержать! – задорно кивнула Ольга и без всякой обиды засмеялась вместе с остальными соседками.

Ирина растерянно огляделась. Она думала, при словах Петра здесь такое поднимется… Заранее приходила в ужас, прикидывая, как будут распихиваться по двум оставшимся машинам. Их пятеро, да пять старух, да дед еще. Десять человек, для джипа и «Мерседеса» это не так много. А узлы с барахлишком? А скотина? Ее что, к бамперу привязывать на сворке? Кошмар! А главный кошмар – прощание бедных бабок со своими домами, этим их последним пристанищем. Говорила же баба Ксеня, что они на свете круглые сироты, только и останется что в богадельню…

И вот пожалуйста: ни слез, ни воплей похоронных. Смешки да шуточки! Наверное, они не верят в случившееся.

– Баба Ксеня, – стараясь говорить спокойно, произнесла Маришка, – дело серьезное. Низинки в лесу уже довольно плотно затянуты дымком, а Петр ведь в таких вещах не ошибается. Ты сама знаешь, он специалист…

– Да знаю, – кивнула баба Ксеня. – Что дело серьезное – кто спорит? Но ведь мы уже которые года норовим сгореть, да никак не сгораем, внученька. Ты еще с детства должна помнить: сколько раз к деревне огонь подступал, бывало-живало, что и эвакуацию объявляли, будто в войну. А Вышние Осьмаки стоят, как стояли. А все почему? Потому что тут святое место. И человек святой живет. Вдобавок у нас свои специалисты есть на случай такой ЧС.

Баба Ксеня обернулась к соседкам:

– Оборонимся, девоньки?

– Оборонимся, а чего ж, – ответила баба Вера.

Ольга, правда, нахмурилась:

– Только взялась масло сбивать… – но тут же махнула рукой: – А, ладно. Подождет масло, никуда не денется. Сейчас, сметанку на погреб уберу и тоже прибегу. Выносите иконы! Печи топите!

– Что-о? – возмущенно вскрикнул Павел вслед старушкам, которых точно ветром сдуло, однако Сергей сердито шикнул на него:

– Погодите! Если не ошибаюсь, сейчас мы увидим редкостный обряд…

Лицо его сияло от удовольствия. «Правда, что ли, фольклорист? – недоверчиво подумала Ирина, вглядываясь в насмешливые светлые глаза. – Точно, я его раньше видела!» Что-то проплыло в голове, подобно клочку дыма… проплыло и растаяло, не оформившись воспоминанием.

– Сумасшедший дом, – пробормотал Павел, беря ее за руку. – Ира, ты…

Он осекся, увидев, что бабки снова собрались на дороге. Теперь у каждой в руках была икона и крашеное яйцо. Вытянувшись цепочкой, они двинулись к околице.

– Христос воскресе? – хмыкнул Павел. – А целоваться будем? Хотя вроде бы не Пасха.

– Если через огонь перекинуть яйцо, полученное при первом христосовании на Пасху, пожар уймется, – сказал Сергей. – А эти иконы – Неопалимая Купина. Это что-то вроде феникса. Так называется терновый куст, который горел, не сгорая. В Библии сказано, будто в пламени этого куста Моисею явился посланник Божий: «И явился ему ангел Господень в пламени огня из среды тернового куста. И увидел он, что терновый куст горит огнем, но куст не сгорает». 16 сентября день Пресвятой Богородицы – Неопалимой Купины. Но в любом случае деревню обносят этими иконами, охраняя от пожара. Еще полезно белого голубя через огонь перебросить. Правда, с голубями тут напряженка, как я погляжу. Есть еще некоторые средства… интимные, так сказать.

– Какие? – оживилась Маришка, придвигаясь к нему роскошной грудью. – Расскажите, Сережа, вы столько всего знаете… Я тут, можно сказать, выросла, в этих местах, про иконы знаю, конечно, а про яйца и про голубей первый раз слышу. Какие же это интимные средства?

Глаза Сергея растерянно забегали, а Ирина почувствовала, что краснеет. Эта дура Маришка ставит всех в неловкое положение! Ну не может же Сергей во всеуслышание ляпнуть, что пожар должна трижды обежать женщина, у которой в это время происходят регулы, то есть месячное очищение! Огонь – происки дьявола, а нечистые женские крови препятствуют ему переносить пламя с места на место. Вот такие маленькие хитрости больших суеверий…

– Люди добрые, а вы не спятили, часом? – послышался голос Петра, в котором звучала полная безнадежность. – О чем вы? Что с вами? Тут действовать надо, а не лясы точить!

– Радикальным средством считается растопить во время пожара печи, – сообщил Сергей. – Домашний огонь не пускает пожар к себе.

– Нет, знаете, я больше верю во встречный пал, – поджал губы Петр. – Вот это и впрямь радикальное средство.

– Надеюсь, вы не собираетесь пускать этот самый встречный пал? – насторожился Сергей.

– А что, есть другие предложения? – угрюмо спросил Петр. – Например, позвонить 01. Сотовый есть у кого-нибудь, господа-товарищи?