Один из многих - Дороти Уильямс

Продолжая сидеть на полу, Абигейл умоляюще посмотрела на Бейли.

— Я не могла пройти мимо, видя, как избивают беззащитное животное.

— Конечно, — согласился он. — Вы не могли поступить иначе.

— Почему Леонард вдруг стал таким несносным?

— У него был тяжелый день. К тому же какой-то волкодав задрал недавно несколько овец в округе.

— Я не знала…

Щенок, уютно пристроив грязную лапу на коленях у девушки, жалобно смотрел на нее карими глазами.

Она вздохнула:

— Он выглядит так…

— Трогательно? — подсказал Бейли. — Послушайте старика, мисс Бэрборг, идите и помиритесь с хозяином. А я поищу какую-нибудь еду, пригодную для щенка.

— Я не знаю, хочу ли я мириться с ним. Он не должен был разговаривать со мной так, будто я…

— Идите, идите, — сурово перебил ее Бейли. — Не надо терять времени.

— Мне надо выкупать щенка.

— Я его сам искупаю.

Подняв щенка с пола, она передала его на руки Бейли, улыбнулась той своей улыбкой, которая обычно была причиной многих неприятностей в ее жизни, и медленно закрыла за собой дверь. Вот что бывает, сердито говорила она себе, когда вступаешь в связь с человеком, которого толком и не знаешь! Девушка понимала, что Леонард рассчитывал лишь на краткое приключение, но не ожидала, что роман будет таким кратким. И все из-за щенка. Кто бы мог подумать!

Она вошла в комнату Леонарда.

Из ванной доносился звук льющейся из душа воды. Абигейл присела на краешек кровати и стала ждать. Мокрые джинсы прилипли к ногам. Она подумала, что имеет смысл пойти сначала к себе и переодеться, но было уже поздно. Леонард, абсолютно голый, вышел из ванной, вытирая полотенцем мокрые волосы, и ее сердце дрогнуло и упало.

Стараясь не выдать своего волнения, она с любопытством окинула его взглядом. Настоящий атлет — длинные сильные ноги, узкие бедра, мощный торс, немного испорченный длинным шрамом, пересекавшим грудь. На одной руке была ссадина, на правом колене виднелся след от ушиба. Он снял с головы полотенце и пристально посмотрел на Абигейл.

— Ты действительно ходила только на прогулку? — негромко спросил он.

— Да. Я же сказала.

— И ни с кем не встречалась?

— Нет! Послушай, в чем дело?

Продолжая смотреть на нее, он покачал головой.

— Я провел больше часа по горло в дерьме, я чуть не сломал спину, выгребая мусор из этой чертовой дренажной канавы, потому что мне не хватало терпения дождаться трактора — так я торопился вернуться к тебе. Я хотел получить из твоих рук чашку чая и немного ласки. Я надеялся, что ты ждешь меня с раскрытыми объятиями, полуодетая и благоухающая… а тебя не оказалось дома. Бейли был обеспокоен — ты даже не пообедала…

— Я зашла дальше, чем хотела.

Он вопросительно улыбнулся.

— Это что, извинение?

— Нет, — ответила Абигейл.

— Я отправился искать тебя, — продолжил Леонард. — Провел еще час, преследуемый мыслями, что ты лежишь где-нибудь на дне оврага со сломанной шеей. Весь мой любовный пыл превратился в гнев, беспокойство, раздражение. В лесу тебя не оказалось — я обшарил там все. Затем я услышал истошный крик. Ты кричала не от боли, не от страдания…

— Именно от этого.

— Ты орала от гнева, — поправил он. — Вся в грязи, спасая какого-то щенка, которому в итоге досталось все внимание, на которое рассчитывал я.

— Извини. Но я не могла бросить беззащитное существо.

— Разумеется.

— Разумеется? — воскликнула Абигейл. — Но ведь ты-то бы его бросил! — Он хитро усмехнулся. — Неужели бы не бросил? — недоверчиво спросила она. — Ты бы сделал то же, что и я?

Он кивнул. Девушка недоверчиво посмотрела на него.

— Но ты бы все-таки отдал его в приют для бездомных животных?

Его улыбка стала еще более ироничной, в глазах засветились искорки смеха.

— Наши будущие отношения зависят от моего ответа? — спросил он.

— Возможно. Ты был так разозлен…

— Я был обеспокоен. Как мать, разыскивающая пропавшего ребенка. Сначала мне хотелось тебя отшлепать, потом обнять.

— Меня так и не обняли! — Он рассмеялся и широко раскинул руки. Не двинувшись с места, Абигейл продолжала всматриваться в голубые глаза Леонарда, веселость из которых постепенно улетучивалась. — Так сколько времени у меня есть?

Леонард отбросил в сторону полотенце, пригладил мокрые волосы и присел на кровать рядом с ней. Взяв ее за руку, он посмотрел на сплетенные пальцы, потом — ей в глаза.

— Наш союз, дорогая, — серьезно начал он, — не был декларацией о любви.

— Я понимаю.

И как бы ни было это тяжело, как бы сильно ни хотела Абби иного, но она действительно понимала это.

— Поэтому, отвечая на твой вопрос, я могу сказать только одно: я не знаю, сколько времени у нас есть. Наверное, пока не исчезнут радость, теплота. Ты сожалеешь об этом?

— Нет, — тихо сказала она.

— Тогда давай принимать каждый день таким, какой он есть.

Абигейл слабо улыбнулась и кивнула. Жизнь приучила ее не заглядывать в будущее, но сейчас она желала именно этого. Ей хотелось уверенности в завтрашнем дне, а как раз в этом ей было отказано.

— Я хочу тебя, — вдруг негромко сказал Леонард.

Она изумленно посмотрела на него. Голубые глаза Леонарда потемнели от страсти, и сердце Абби забилось в груди глухими, тяжелыми ударами.

— Сейчас? — с трудом вымолвила она.

— Да, — подтвердил он. — Мне кажется, что ты надела слишком много одежды. Почему бы тебе не пойти в ванную и не раздеться?

— Раздеться?

— Да.

Словно загипнотизированная, чувствуя нарастающее возбуждение, Абигейл встала и неверными шагами прошла в ванную. Ее не вполне убедили его объяснения, но она не стала задавать больше вопросов. Там, где нет любви, нет возможности выяснить все до конца. Да и зачем ей знать, как долго все это продлится? Она жадно подбирает те крохи счастья, которые он бросает ей. Гордость внушала ей, что надо отказаться от подачек, но она была не в силах сделать это. Любить Леонарда было одновременно и стыдно, и легко.

Раздевшись, она встала под горячий душ, и вернулась в комнату — обнаженная, как и он.

Леонард лежал посередине широкой кровати, заложив руки за голову. Когда Абигейл приблизилась, он протянул руку и, взяв ее за запястье, притянул к себе.

— Птичка моя, — ласково сказал он.

— А ты злюка.

— Прости, что я рассердился на тебя.

— Уже простила.

Ради одной его улыбки она готова была простить ему что угодно.

— Перестань хмуриться и поцелуй меня, — попросил Леонард.

Она послушно склонилась над ним и нежно прижалась губами к его губам. Он неспешно заключил ее в объятия, и на этот раз все происходило медленно, томно и нежно. Возбуждение нарастало постепенно. Они лениво ласкали друг друга, обменивались легкими поцелуями, пока наконец страсть не взяла свое. И когда все кончилось, ей ужасно захотелось сказать ему, как она любит его. Но она не посмела, потому что Леонарду вовсе не нужна была ее любовь. Нежеланное признание могло просто рассердить его.