Распни Его - Сергей Дмитриевич Позднышев

«Милая моя мамá, — писал Государь Императрице Марии Федоровне после подписания Манифеста. — Сколько я перемучился, ты себе и представить не можешь. Я не мог телеграммой объяснить тебе все обстоятельства, приведшие меня к этому страшному решению, которое я, тем не менее, принял совершенно сознательно… Ни на кого я не мог опереться… Единственное утешение — это надежда, что такова воля Божия, что это тяжелое решение выведет дорогую Россию из того невыносимого хаотического состояния, в каком она находится почти год… Мы находимся в полной революции, при дезорганизации всего управления страною. В этом главная опасность. Но милосердный Бог нам поможет. Я чувствую на себе Его поддержку и какую-то силу, которая меня подбадривает и не дает пасть духом. Уверяю тебя, что мы прожили здесь года, а не дни, — столько было мучений, сомнений и борьбы»…

Приветствуя собравшихся членов Государственного совета и Государственной думы, Государь открыто, честно, с надеждой и верой сказал им:

«Всевышним Промыслом врученное мне попечение о благе Отечества побудило меня призвать к содействию в законодательной работе выборных от народа.

С пламенной верой в светлое будущее России я приветствую в лице вашем тех лучших людей, которых я повелел возлюбленным моим подданным выбрать от себя.

Трудная и сложная работа предстоит вам. Верю, что любовь к Родине и горячее желание послужить ЕЙ воодушевят и сплотят вас…

Да исполнятся горячие мои желания видеть народ мой счастливым и передать сыну моему в наследие государство, крепкое, благоустроенное и просвещенное.

Господь да благословит труды, предстоящие мне в единении с Государственным советом и Государственной думой, и да знаменуется день сей отныне днем обновления нравственного облика земли Русской, днем возрождения ее лучших сил. Приступите с благоговением к работе, на которую я вас призвал, и оправдайте достойно доверие Царя и народа. Бог в помощь мне и вам».

Протянутую Царем искренно и чистосердечно руку Дума отвергла. Отвергла потому, что у нее была другая цель, продиктованная революционным настроением и иными сторонними влияниями. Об этой цели Столыпин позднее мужественно, открыто сказал Думе: «…ВАМ НУЖНЫ ВЕЛИКИЕ ПОТРЯСЕНИЯ — НАМ НУЖНА ВЕЛИКАЯ РОССИЯ…»

Первая Дума закончила свою деятельность знаменитым Выборгским воззванием с призывом не платить налогов и не давать солдат в войска.

Дарование свобод и учреждение Государственной думы не остановило борьбы, на что так надеялся Государь. В течение десяти лет Дума была факелом, от которого летели по всей стране искры пожара. Начавшаяся война с Германией и Австрией вызвала патриотический подъем. Но это продолжалось недолго.

На один момент приостановилась борьба, а затем атака власти и режима вспыхнула с новой разъяренной силой.

Перед Государем, как призраки, замелькали тени врагов. Вот проплыл огромный, полный, заплывший жиром, с одышкой, с куполообразной головой, с желто-карими тусклыми глазами председатель Государственной думы Михаил Родзянко.

До мельчайших подробностей вспомнил Государь их последний разговор. Родзянко говорил долго, топтался и кружился вокруг одних и тех же вопросов, как кружится ночная бабочка вокруг огня, и закончил словами:

— Общество требует реформ; требует создания ответственного министерства, пользующегося доверием народа; требует устранения Императрицы от государственных дел; требует настоящего народного представительства с правами, требует удаления Протопопова. Растет народное недовольство.

Мы накануне огромных событий, последствий которых предвидеть нельзя. То, что делает ваше правительство и вы сами, до такой степени раздражает население, что все возможно. Всякий проходимец всеми командует. Если проходимцу можно, почему же мне, порядочному человеку, нельзя?

Государь вспомнил этот момент. Тогда он подумал: «Какую сморозил глупость: позавидовал проходимцам; какой недалекий человек».

Родзянко же продолжал, как ни в чем не бывало:

— В моем докладе я указываю вам целый ряд мер.

Это искренно написано. Я изложил вам правдиво то, чего требует общество. Подумайте, Государь, и сделайте так, как я вам советую. Спасайте себя.

— Я сделаю то, что мне подскажет моя совесть, и то, что мне положит Бог на душу…

— Ваше Величество, вам, во всяком случае, надо очень помолиться, усердно попросить Господа Бога, чтобы Он показал вам правый путь, потому что шаг, который вы теперь предпринимаете, может оказаться роковым…

Государь остро почувствовал язвительную насмешку. Она обожгла его самолюбие, как удар бича. Он встал и, смотря в упор на тяжелое, багрово-красное лицо Родзянки, на заплывшие, невыразительные глаза, медленно и твердо сказал с ледяной холодностью:

— Вы говорите, что общество требует… А не кажется ли вам, что я также могу потребовать от общества и предъявить ему еще более длинный список обвинений, в начале которого стоит подлинная измена и подлинное предательство. Предательство не только в отношении меня, трона, но предательство более страшное: предательство Родины, России, в момент грозной и тяжелой войны.

Революция может вспыхнуть, но история и Бог нас рассудят, кто был прав и кто был виноват, кто защищал интересы родной земли, а кто защищал интересы фрондирующего общества и интересы революции в прямом смысле.

Общество изолгалось, исподличалось, потеряло чувство моральной ответственности. Милюков сказал в Думе гнусную ложь, и вы его не остановили, вы не потребовали его исключения, вы не передали дело о нем прокурору, вы не заявили на всю Россию, что Милюков солгал, сказал неправду. Вы солидаризировались с ним.

Не кажется ли вам, господин председатель Государственной думы, что русское общество пропиталось бунтарской психологией, что оно денно и нощно болтает о заговорах и революциях? Не стал ли Таврический дворец местом, откуда распространяется пропаганда по всей стране?

Вы требуете реформ во время напряженной войны, когда все силы народа должны быть направлены к единой цели — победить врага. Хорошо ли вы делаете, удачно ли вы выбрали время, если вас действительно интересует победа? В моем правительстве нередко были блестящие, умные и дельные министры, но что вы с ними сделали? Вы их затравили! Вы требуете убрать Протопопова, но ведь несколько месяцев тому назад он был товарищем председателя Думы — вашим товарищем. Сколько раз я приспосабливал выбор министров в угоду Думе, но вы травили всякого, кто приходил к власти сегодня.

Обществу нужна революция и только революция. Но революция — опасная игрушка: она опрокинет трон, но она разнесет и уничтожит все то, что вы так слепо отстаиваете. Снимите красные очки и посмотрите вокруг себя с благоразумием. Не мне искать доверие у вас. Это вы должны заслужить его вновь перед монархом.

— Ваше Величество, я ухожу в полном убеждении, что это мой последний доклад вам.

— Почему?

— Потому, что я