Аромагия - Анна Орлова

Ехать приходилось очень медленно и осторожно, но к полуночи мы были на месте.

Почтовая станция - форпост людей в этом суровом краю, эдакий каменный бастион в бескрайнем море льда. Ярко-алый стяг трепетал на шпиле, ветер забавлялся с ним, то аккуратно поглаживая, то почти разрывая в клочья. Единственное яркое пятно среди царства серого и белого...

Автомобиль вкатился во двор, нырнул под навес и замер. Казалось, он тоже чувствовал облегчение, что долгий путь закончился.

Выйдя из машины, я в первый момент даже покачнулась от плеснувшей в лицо волны ароматов. Горячий фасолевый суп и черничный сбитень, смородиновое варенье и горящий уголь, конюшни и керосиновые лампы. Люди и хель, медведи и пингвины, лошади и овцы. Чья-то боль, чья-то усталость, чей-то восторг...

Посреди ледяной равнины эта мешанина запахов воспринималась слишком остро. Перед глазами – словно яркий калейдоскоп...

- Что с вами? – голос Петтера от волнения дал петуха.

Он неожиданно крепко ухватил меня за локоть, помогая удержаться на ногах.

- Сейчас...

Я смежила веки и стала дышать ртом.

Спустя несколько минут кусочки мира встали на свои места, ароматы потеряли остроту и лишь витали где-то на краю восприятия.

Можно наконец открыть глаза.

Мальчишка наклонился ко мне, вглядываясь в лицо, его темные глаза были полны тревоги, а подрагивающие губы сжаты так, что походили на побелевший от времени шрам.

- Со мной уже все в порядке, - я слегка улыбнулась, выставила перед собой руку, инстинктивно желая отодвинуться. – Не стоило так переживать.

Только сейчас он, кажется, заметил, что стоит слишком близко. Отпрянув, отпустил мой локоть и отвернулся, пряча лицо. Плеснуло горько-острым коктейлем: обида, злость, непонимание – текила с лимоном и солью...

А на языке почему-то привкус взбитых сливок с ванилью...

Хм. Нужно быть с мальчишкой осторожнее, не хватало только, чтобы он в меня влюбился!

- Солнце! – раздался где-то неподалеку вопль. Захлопали двери, послышался громкий топот шагов...

- Альг-исса, - выдохнула я со смесью радости и обреченности, уже зная, что последует дальше.

Громко бабахнув дверью, хель выскочила, словно ядро из пушки. Спустя мгновение она подхватила меня на руки и принялась со смехом подбрасывать вверх, как отцы обычно подкидывают малышей.

Почтенной замужней даме не подобает визжать, но я была очень к этому близка.

- Поставь меня на место!

Слова вырывались изо рта облачками пара.

- Солнце, я так рад! Наконец-то!

- Ох! Поставь меня! - повторила я, изо всех сил пытаясь сохранять спокойствие.

На последнем слово все же сорвалась в позорный визг.

- Ай, прости. Я забыл!

Она так резко меня отпустила, что мои зубы клацнули, зато заботливо поправила на мне покосившуюся шляпку.

- Сколько раз я просила тебя не говорить так? – спросила я, поморщившись.

- Ай, не понимаю, что тебе не нравится? – пожала широкими плечами она. – Мы похожи на ваших мужчин, а не на женщин – слабых и глупых. Потому и говорим так.

- Это ты меня имеешь в виду?

Надо думать, усмешка вышла горькой.

- Ай, нет, - спохватилась Альг-исса, взмахом руки отметая эту нелепую мысль. – Ты другая. Но остальные...

- Спасибо за лестное мнение, - отозвалась я, торопливо приводя себя в порядок. – Но все же говорить о себе в мужском роде – это как-то неправильно...

- Ай, глупости! Ты как добралась, солнце? – спросила она, неуклюже переводя разговор на другую тему.

- Давай сначала пройдем внутрь, - предложила я, украдкой потирая замерзшие ладони. И это за какие-то пять минут на холоде! Север Нордрихейма куда суровее юго-западного побережья, где обосновались люди.

Бросив взгляд на Петтера, убедилась, что он тоже замерз, вон как покраснел кончик носа.

Люди уже суетились вокруг, накрывая автомобиль брезентом, извлекая чемоданы, указывая путь. Альг-исса уверено увлекла меня за собой, похожая на линкор среди рыбачьих лодок.

Наконец оказавшись в благословенном тепле, я вздохнула с облегчением, впрочем, не торопясь снимать шубку. Только перчатки стянула и развязала ленты шляпы.

В камине уютно полыхало пламя, руки мои согревало уютное тепло чашки с чаем.

- Рассказывай, солнце, как у тебя дела? – жадно спросила Альг-исса, устроившись подальше от очага и с неприязнью посматривая на него.

Хель созданы изо льда, поэтому не признают огня, зато неплохо приживаются в суровых северных широтах. Старые легенды высокопарно и многозначительно говорили, что их прародительница, богиня смерти Хель, питалась голодом и спала на одре болезни, но ее потомки оказались послабее.

Кстати, первые люди были созданы из дерева: женщина – из ивы, мужчина – из ясеня, поэтому в человеческих землях эти растения почитают. Легенда гласит, что мир жив, пока хоть один ясень и хоть одна ива растут в его пределах... Зато в снегах нам неуютно.

- А почему «солнце»? – не выдержал Петтер, стоящий за моим креслом.

Я невольно вздрогнула, вспомнив недавно почуянный от него аромат. И привкус сливок с ванилью на языке...

Кажется, мальчишка был в том самом возрасте, когда тянет взобраться на луну и потерять голову от любви. Только Ингольв не простит своему ординарцу вольностей, так что следует держаться с Петтером так, чтобы не давать мужу повода для ревности. Не нужно ломать мальчишке жизнь.

- Потому что я рыжая. И к тому же мое имя означает не только смолу мирры, но и по-хельски «мир солнца».

Пояснила спокойно, но с холодком. Добавить мятной прохлады, остудить теплую нежность ванили.

К слову, в Хельхейме у всех имена «говорящие». К примеру, у драконов имена обязательно начинаются на «ис» или «иса» - то есть «лед», а у хель то же слово красуется в конце имени через дефис. «Исс» - приставка к мужскому имени, а «исса», соответственно, к женскому.

- Понятно. Благодарю за пояснения, госпожа! – откликнулся Петтер с безупречной почтительностью. От него повеяло лимонной травой - колким морозом.

- Вы свободны и можете отдыхать, - не оборачиваясь, велела я.

- Слушаюсь, госпожа! – отчеканил он и пошел прочь, печатая шаг.

Неплохое самообладание! На мгновение подумалось даже, что все это мне померещилось от усталости и со сна. Только «госпожа» прозвучало слишком уж горько...

Жалко мальчишку, но прочь неловкость и сожаление. Лучше сразу пресечь неподобающие чувства, пусть даже и мне, и ему это будет неприятно.

Я и так слишком распустилась и расслабилась, на плече у него спала, ободряла дружескими беседами...

К йотуну! Это всего лишь юношеская блажь, ему не следует даже думать о подобном. В Ингойе множество хорошеньких девушек, и Петтеру скоро наскучит вздыхать о командирской жене.

Завьюжит время, затянет прошлое снежной пеленой...

- Прости, что? – переспросила я, не сразу осознав, что Альг-исса что-то сказала.

- Ай, хороший мальчик, - повторила она, задумчиво глядя вслед уже скрывшемуся с глаз Петтеру. – Только норовистый, неприрученный...

С губ моих сорвался смешок: какое точное определение!

- Не бойся, со временем и его приручат. А теперь расскажи, наконец, что у вас стряслось?

- Ай, может, я просто хотел тебя видеть? – пожала плечами Альг-исса, коротко взглянув на меня.

Из раскосых глаз хель будто выглянула голодная тьма. Звучит пафосно, но лишь для тех, кто никогда не заглядывал в эти живые осколки полярной ночи. Должно быть, именно поэтому у хель не принято смотреть в глаза собеседнику, взгляд должен быть устремлен куда-то через плечо.

Если учесть внушительный рост – два с половиной - три метра, синюшно-багровые лица, весьма похожие на куски мороженого мяса, и экзотическую манеру одеваться, то неудивительно, что моя горничная боялась хель до колик.

Я тоже поначалу боялась! А потом привыкла...

- Разумеется, поэтому ты примчалась сюда и срочно вызвала меня. Да еще в таких выражениях!

- Ай, что такого? Может, я пошутил? – Альг-исса приподняла бровь, потом сдалась: - Ладно. У нас правда беда. Двое заболели, и шаманка не знает, что с ними такое...

- Симптомы? – коротко осведомилась я.

Ее лицо выразило забавное недоумение, пришлось объяснить:

- Как выглядит болезнь?

Толком ничего выяснить не удалось: жар, затрудненное дыхание, слабость бывают при множестве различных хворей.

- Ай, я пойду седлать своего Хельги! – решительно прервала перечень вероятных болячек Альг-исса, подхватываясь с места. – А ты собирайся!

- Седлать? – переспросила я. – Я тебя сколько раз просила не садить меня верхом на медведя?! Можно ведь запрячь возок.

- Какой возок?! – возмутилась она. – Это же ледник.

- Тогда сани. Иначе не поеду!

Брр, я до смерти буду помнить свою единственную поездку верхом на медведе!

- Ай, ладно! – легко согласилась Альг-исса. – Ничего, скоро и верхом привыкнешь!

Она протопала к выходу, похожая в своей шубе на перевернутую вверх ногами ёлочку. У хель всегда ценились малахитовые, изумрудные, бирюзовые оттенки, поэтому белоснежный мех окрашивали в ярко-зеленый цвет.