Желтая тень - Росс Томас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В то утро она надела голубой костюм из тонкой шерсти, глаза сияли, лицо дышало умиротворенностью, и едва ли причиной тому был всего лишь шестичасовой сон.
— Заходил наш давний знакомый, — пояснил Падильо. — Как видите, ненадолго.
— Давайте я приготовлю завтрак, — предложила Сильвия.
— Мне только гренок, — определил я свое меню.
— Мне тоже, — поддержал меня Падильо.
— Вы не будете возражать, если я сварю яйцо или два? — Сильвия улыбнулась. — Умираю от голода.
— Яйца в холодильнике.
Падильо последовал за ней на кухню, и вернулись они с гренками, яйцами, ветчиной и кофе. Мы уселись вокруг кофейного столика. И Падильо первым делом познакомил Сильвию с распорядком дня.
— В одиннадцать часов у нас встреча. Вы останетесь здесь. Закроетесь на все замки. Дверь никому не открывать, кроме меня и Маккоркла. Если зазвонит телефон, трубку не снимайте.
— Когда мне вас ждать?
— Примерно в три... после того, как мы переговорим с Хардманом и его парнями, — он посмотрел на часы и повернулся ко мне. — Пожалуй, нам пора. Я оставил твою машину в подземном гараже. Поедем на ней?
— Почему бы и нет.
— Закройтесь и на цепочку, — потребовал Падильо от Сильвии.
Подхватил «дипломат», и мы вышли в коридор. Подождали, пока скрипнули все замки и Сильвия закрыла дверь на цепочку.
— Тех, кто захочет войти, мои замки не остановят, — заметил я.
— Не остановят, — согласился Падильо, — но задержат, и она успеет выхватить из сумочки тот маленький пистолетик.
Мы выехали из гаража и повернули налево. Путь наш лежал мимо церкви святого Матфея, в которой служили панихиду по Кеннеди. Затем последовали площадь Скотта, тоннель под площадью Томаса, Массачусетс-авеню и наконец Седьмая улица. Многие вашингтонцы в этот час ехали в церковь, а потому дорога заняла у нас довольно много времени. Машину мы смогли оставить лишь в паре кварталов от нужного нам дома и вернулись к нему пешком.
По лестнице мы поднялись к обшарпанной комнатенке, открыли дверь, вошли.
— Рекомендую стул, что за столом, — предложил я. — Тогда ты сможешь положить на него ноги.
Падильо положил «дипломат» на стол и последовал моему совету. Я тоже выбрал себе стул и сел лицом к двери. В нее постучали через три минуты.
— Войдите, — крикнул Падильо, и перед нами предстала Магда Шадид.
В легком шерстяном пальто, которое она тут же сняла, чтобы продемонстрировать нам вязаное платье цвета ржавчины.
— Ты очаровательна, — выразил наше общее впечатление Падильо.
Магда улыбнулась. Сначала ему, потом — мне.
— Вам нравится? Я надела его специально для вас.
— Оно подчеркивает достоинства твоей фигуры, — уточнил Падильо.
— Они открыты для более пристального осмотра.
— Буду иметь это в виду.
— А вы, мистер Грустнолицый, ну почему вы так печальны? Взбодритесь.
— Он не печальный, а грозный, — поправил Магду Падильо.
Она подошла, пробежалась рукой по моим волосам.
— Я бы могла поднять вам настроение.
— Осторожно. Я кусаюсь, когда грозен.
Глаза у нее были черные-пречерные, и подкрашивала она их так, чтобы они казались веселыми и порочными.
— Как интересно. С условием, что кусаться вы будете не слишком сильно.
— Мне представляется, намек ты поняла, — вмешался Падильо. — Почему бы тебе не сесть и не положить ногу на ногу, чтобы мы могли полюбоваться ими.
— Тут так грязно. Почему мы всегда должны встречаться на каких-то помойках?
— Получая такие деньги, тебе грех жаловаться.
— А за что я их получаю, Майкл?
— До этого мы еще доберемся. Лучше скажи, что ты делаешь со своими деньгами?
— Вкладываю их в государственные облигации Израиля.
Она раскрыла сумочку, достала сигарету. Мы не шевельнулись, а потому ей пришлось прикуривать от собственной зажигалки.
Затем прибыл Димек. Поздоровался и сел рядом с Магдой, положив большие, сильные руки на колени. Сидел он, выпрямив спину, уставившись в никуда. Похоже, ждать он привык и не стремился ускорить бег времени.
Прайс заявился последним, отстав от Димека на несколько минут. В строгом костюме в серо-черную полоску, с широким муаровым галстуком и в коричневых ботинках на толстой подошве. Шляпу он положил на один из пустых стульев.
— Для вас двоих, — Падильо коротко глянул на Магду и Прайса, — сообщаю, что наши африканцы согласились заменить меня Димеком. Они встречались с ним и готовы заплатить прежнюю цену — семьдесят пять тысяч долларов.
— Часть из которых мы должны получить сегодня, — уточнил Прайс.
— Совершенно верно.
Магда бросила окурок на пол и растоптала его каблуком. Я с интересом следил за движениями ее щиколотки.
— Я полагаю, что причитающаяся мне доля, составляющая восемнадцать тысяч семьсот пятьдесят долларов, куда как щедро оплачивает мои услуги, до сих пор состоящие лишь в том, что мне приходится болтаться в грязных комнатах да выслушивать твои угрозы, Майкл. Раньше ты не отличался подобной расточительностью. Похоже, мне еще предстоит отработать эти деньги. Так что я должна такого сделать, дабы заслужить столь крупное вознаграждение?
— Ты поможешь нам вызволить миссис Маккоркл из того места, где ее прячут.
— Понятно. И что от меня потребуется?
— Ты подойдешь к двери и постучишь. Когда же кто-то подойдет, а подойдут обязательно, потому что ты — женщина, достанешь пистолет и скажешь, что хочешь видеть миссис Маккоркл. Твоя задача — заставить их открыть дверь.
— А ты знаешь, где ее держат?
— Нет.
— Так я буду вашей ширмой?
— Что-то в этом роде, но, возможно, с более широким диапазоном действий.
— К примеру, не исключена стрельба.
— Убивать их не обязательно.
Магда покивала.
— Достаточно и ранить.
— Совершенно верно.
— За те же восемнадцать тысяч семьсот пятьдесят долларов.
— Нет. Ты забыла про уже полученные четырнадцать «кусков». А в этой стране многие согласятся выстрелить в человека за тридцать две тысячи семьсот пятьдесят долларов.
— Как вы узнаете, где они держат его жену? — спросил Димек.
— Мы этим занимаемся.
— Что-нибудь выяснили? — полюбопытствовал Прайс.
— Пока еще нет.
— Допустим, вы не найдете ее. Что тогда? — спросила Магда.
— Ты не получишь второй половины от восемнадцати тысяч семисот пятидесяти долларов. Первая останется у тебя, как задаток.
— Хорошо, — кивнула она. — Я согласна.
Падильо повернулся к ней.
— Что-то у тебя плохо с памятью, Магда. Твоего согласия и не требуется. Ты будешь исполнять мои указания только потому, что выбора у тебя нет. Я мог бы не платить тебе ни цента, но я согласен вознаградить тебя за труды, ожидая взамен должной отдачи. Забесплатно ты работаешь без энтузиазма.
Он окинул взглядом Прайса и Димека.
— Прежде чем вы начнете говорить о вашем согласии или несогласии, учтите, что все, сказанное Магде, в полной мере относится и к вам. Вы здесь, потому что я этого захотел. Деньги лишь повышают вашу заинтересованность в успехе и удерживают от перехода на сторону противника.
Прайс махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху.
— Пока все так неопределенно. Поневоле в голову лезут разные мысли.
— Хорошо, перейдем к деталям, чтобы вам понапрасну не ломать голову. Общая схема такова: Магда, Маккоркл и я поедем за женой Маккоркла, когда вы двое будете готовить покушение. Куда мы поедем, пока неясно, потому что мы не знаем, где ее держат. Это единственная неопределенность. К сожалению, пока мы ничего не можем изменить. А вот с вами все ясно, — Падильо не спеша достал сигарету, закурил. — Главная наша цель — спасти миссис Маккоркл. Побочная — выставить банду Ван Зандта на всеобщее посмешище, рассказать всем, что они заплатили семьдесят пять тысяч долларов за убийство своего премьер-министра, причем заплатили мошенникам.
— Это уж перебор, — пробурчал Прайс.
— Чего вы ждете от них в случае провала покушения? — спросил Димек. — Они побегут в Общество потребителей и напишут жалобу?
— Нет, все гораздо проще. Ты, Димек, задергаешься.
— В каком смысле?
— Представим себе, что Ван Зандт убит. Где гарантии того, что ты получишь оставшиеся деньги? Их нет. А почему африканцам просто не намекнуть властям, чтобы те поискали некоего Димека и задали ему пару-тройку вопросов? Если ты скажешь, что тебя наняли те самые африканцы, кто тебе поверит? Надеюсь, всем понятно, что за этим последует?
Падильо вновь помолчал.
— И вот что ты, Димек, сделаешь. Попросишь у них письмо, содержащее все подробности вашего соглашения. На их официальном бланке, с подписью Ван Зандта, засвидетельствованной Боггзом и Даррафом, с печатью.
— Мой Бог! — ахнул Прайс.
На лице Димека отразился скепсис. Те же сомнения посетили и меня.
— А зачем нужно такое письмо?