Приют приговоренных детей - Эвелина Грин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В доме пахло выпечкой, репой, бобами, алкоголем и болезнью. Вампирша сразу заметила в углу комнаты у печи маленькую девочку двух лет отроду, бледную и больную оспой. Малышка лежала в кровати под кучей одеял и плакала. Эверилд стремительно пересекла комнату, присела на кровать ребенка, и положила руку на лоб. Он пылал жаром. Девочка перестала хныкать, так как ледяная рука вампирши приносила облегчение, забирая жар. Кристина с воспаленными глазами и тревогой смотрела на дочку.
— Я ей дам микстуры, она уснет. Но чтобы вылечить малышку, мне придется ее забрать в свою лечебницу. — твердым голосом, не терпящим возражения, сообщила молодая вампирша.
Эверилд подметила, с какой любовью Ник смотрит на свою дочку.
— Как ее зовут? — поинтересовалась Эверилд.
— Александра. Она заболела буквально вчера, недоумеваю с чего бы.
— Чума разит всех без разбора. Я ее заберу.
— Хорошо. А она точно поправится? — забеспокоилась Кристина.
— Ничего обещать не могу, но приложу все силы, чтобы больше никто не заболел. Мойте руки в теплой воде с мылом, и тогда, может, чума вас минует.
— У нас нет денег, чтобы его купить. — обреченно сказала Кристина.
На глазах сестры наворачивались слезы.
— Держите два куска, должно хватить на месяц. — сунула она в руки сестры мыло.
— Спасибо! Чем мы можем Вам отплатить?
Эверилд задумалась.
— Я заберу у вас малышку навсегда. Мне дядя не позволяет выйти замуж, а я хочу ребенка. Она у меня выздоровеет, и будет жить в достатке, а у вас умрет через три дня. Так что, решайте.
Ник недовольно поморщился, в его душе шла мучительная борьба: отдать ребенка порождению дьявола или оставить ее умирать на ложе. Эверилд читала в его глазах ужас, отчаянное желание спасти любимую дочь и боль, когда он принял решение.
— Хорошо, проклятая ты ведьма, я отдам тебе ее.
— А мы сможем ее навещать? — встряла Кристина.
— Нет.
Кристина укутала девочку в одеяло и передала в руки колдунье.
— Я через три месяца уезжаю во Францию. — добила Эверилд, окончательно добив родителей и покинула дом, под зарождающиеся рыдания матери.
Боль Ника была музыкой для израненной души Эверилд. Кристина, на тот момент, была в положении, когда Ник с друзьями изнасиловал и избил ее. Молодая вампирша думала, что он хотел ее смерти, чтобы жениться на беременной Кристине.
Глава 9. Побег из прокажённого города
Византия, 541 год.
Эверилд несла на руках успокоившуюся малышку. Уже вечерело, и солнце отправилось в свое царство сна. Она услышала лай собак, и четыре телохранителя последовали за Эверилд неотступно. Она шла мимо стонущих нищих, которые тянули к ней свои руки, в мольбе облегчить их страдания. Проститутки скучали без работы, лениво, осматривая клиентов. Одна молодая падшая женщина в прозрачно-рубиновой тоге, подошла к Эверилд, и заглянула своими невероятно-зелеными глазами в душу вампирши. Эверилд споткнулась и остановилась. Девушка подошла еще ближе, а чернокожий телохранитель преградил ей дорогу, параллельно оценивающим взглядом, смотря на ночную бабочку, выставившую на показ все свои прелести. Он твердым голосом сказал:
— К госпоже приближаться нельзя.
— Простите, не знала. — ответила девушка легкого поведения.
Она завораживала бессмертную своим взглядом, и внизу живота у вампирши мучительно сладко сжалось.
«Сколько у меня уже не было мужчины? И почему эта развратная женщина вызывает такую реакцию?» — племянница не понимала, что с ней происходит.
Эверилд заглянула в ее голову, и если бы могла, то покраснела, как маковый цветок. Вампирша увидела в ее воображении себя полностью обнаженной, та почти точно угадала, как выглядит ее тело. Ночная бабочка представляла, как целует ее шею, грудь, а дальше Эверилд смотреть не стала и бросилась прочь, щеки горели от стыда. Охрана едва поспевала за ней, а Дарислав, нагнав ее, придержал за плечи.
— Не стоит каждому встречному и поперечному демонстрировать свою нечеловеческую способность быстро бегать. Люди очень сильно отстали, я им, конечно, почищу память, но впредь будь осторожна. Мы уже у особняка, ждем отставших.
Вампирше стало неловко, и она посмотрела на дом, правда прибыли.
«Что это было? Мое тело не должно реагировать на женщину».
Она закрыла глаза и перед ее взором предстала та проститутка с понимающими и проникающими в душу зелеными глазами. Эверилд издала стон.
«Жаль, что поговорить об этом мне не с кем, не с учителем же обсуждать свое возбуждение, это как-то противоестественно! Но, боже, какая она очаровательная! У нее наверняка мягкие губы. Разве путаны бывают с такими детскими лицами? Девушке не больше четырнадцати или пятнадцати лет. Что ее заставило заниматься таким отвратительным ремеслом?»
Вампирша тряхнула головой, и рыжие волосы рассыпались по плечам. Она пыталась прогнать ее назойливый взгляд из своих мыслей.
«Мне нужна вампирша, чтобы узнать, может у них это нормально?».
В руках зашевелилось одеяло и раздался детский плач. Ребенок хныкал и звал маму. Эверилд начала ее укачивать на руках. Прошло полчаса, когда телохранители ее нагнали.
— Уф, быстро вы бегаете, не поделитесь зельем?»
— Нет. — отрезала она холодным голосом и вошла в ворота.
Пройдя по двору к черному ходу, Эверилд поднялась к себе. Она передала девочку рабыне и велела ее напоить молоком, или что там детям полагается в таком возрасте есть. Затем вампирша зашла в свою комнату с травами и стала нарезать корни, травы и сцеживать яд, лишь бы прогнать изумрудные глаза из памяти, но было все тщетно. Эверилд направилась к больным на первый этаж. Напоила коридорных своим чудо зельем, и люди перестали метаться во сне, дыхание стало ровным, бледность ушла, а нарывы исчезали. Эверилд два часа наблюдала за больными и, убедившись, что оборота не будет, с чистой совестью направилась к себе наверх. Девочки играли в дочки матери.
— Сдружились, это хорошо. Вас кормили? — спросила она у своих подопечных.
— Да. — ответили хором старшие девочки.
Дочь сенатора спросила:
— Когда за мной папа придет?
— Думаю, что завтра, я тебя отпущу домой. — тепло отозвалась она и улыбнулась ребенку.
Эверилд, даже находясь в своем доме, приходилась носить паранджу, чтобы не дай боже, больные в ней не признали жену мастера кожевенных дел.
— А почему ты прячешь лицо? — полюбопытствовала вторая девочка.
— Потому что, так было положено в том месте, откуда я прибыла. Лицо могут видеть только родители и муж.
— Значит, дядя тоже не знает, как
