Реверанс со скальпелем в руке (СИ) - Тамара Шатохина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Всегда выполняем разрез ниже линии, соединяющей две передневерхние ости подвздошных костей. Протираем коньяком... И-и-и… проходим кожу… рассекаем апоневроз наружной косой мышцы… Крючки, пожалуйста… Разделяем мышцы… рассекаем поперечную фасцию и брюшину… И что мы видим в операционной ране? - червеобразный отросток слепой кишки… в воспалённом состоянии. Хорошо вошли. Пинцет, мэтр. Мобилизуем купол слепой кишки, ищем основание… влажная салфетка… выводим купол в рану… кишку постепенно поднимаем вперед путем попеременной тракции в краниальном и каудальном направлениях…
Будто автомат… в машинальном каком-то бреду и вместе с тем совершенно осознанно… я рисковала и решалась мгновенно. Не оказалось зажимов нужной формы, чтобы раздавить основание отростка, и для перевязки его я взяла льняную нить – так меньше шанс прорезаться сквозь… После иссечения скальпель, загрязненный содержимым кишки, улетел в сторону под общий потрясенный вздох… Совместные действия с Дешамом не были отработаны. Иногда приходилось повторять просьбы несколько раз – спокойно, ровно, не повышая голоса… показывать что мне нужно, доставать самой, если это было возможно. При выходе и ушивании нарисовались свои сложности…
А еще кто-то бормотал что-то за спиной, шумела листва, чирикали птицы, но самое страшное – больной между храпом надсадно стонал… Наркотический сон то ли был недостаточно глубоким, то ли выходило время воздействия. Засечь его не было возможности. Песочные часы были, но… я все равно не смогла бы работать в другом темпе. И не молча… совсем не молча - рот не закрывался.
Обработав шов и наложив повязку, я ополоснула руки… и вдруг поняла, что люблю Шонию.
Послушала дыхание, проверила зрачки и прощупала пульс на шее пациента... Взгляд мельком обежал пёструю толпу и остановился на иссеченном отростке внутри влажной салфетки... И я благополучно осела возле операционного стола на траву – в обмороке. Может потому, что граммов двадцать коньяка я все-таки…того? Глоток всего. Да оно не особо и взяло... зато расслабился тугой панический узел где-то внутри. Просто нужно было как-то решиться. А Дешам сделал вид, что так и надо. А Мари могла быть непривычна к крепкому алкоголю...
Глава 11
- Такси! - дернулся Георгий к проезжающей мимо машине и, увидев, как водитель, тормознув, махнул ему рукой, быстро обошел машину и заглянул внутрь.
- Шустрей… - недовольно проворчал таксист и, дождавшись, когда он сел, стал сдавать назад.
- Проблемы? – не понял его тона пассажир, потом кивнул: - А-а… могут быть предъявы – очередность?
- Стояли бы оба в очереди, тебе нужно?
- Да нет…считай - обоим повезло, - усмехнулся Шония.
Его сжирало нетерпение… какой там в очереди! Тут ощущение - машина на месте стоит, а не выжимает на объездной разрешенный максимум.
Две недели его не было в городе. Устал, как ездовая собака, сутки в поезде… и почему так – непонятно. Новый чистый вагон, постельное с нуля, биотуалет, а чувство - месяц не мылся. Жрать охота, опять же… нервное напряжение последних дней отбивало аппетит напрочь. Зря дал себе установку… пытался бороться со своим безумием, хотя бы загнать его в приемлемые рамки – принципиально не звонил в отделение сам. Поручил старшей сообщать, если возникнут вопросы или появятся новости. Выдерживал характер, а сейчас понял, что сам дурак. О чем тут…? Если внутри весь - комком и колотит… а душа несется впереди машины!
Но таксиста не торопил – слишком часто торопыги попадали на его стол.
Хотел ведь все по-людски – сразу домой… Даже предупредил Нуцу о времени приезда. Волевым усилием давил в себе неистребимую потребность - в который раз уже! И опять сдался, понимая, что - нет… просто не сможет – говорить что-то, пихать в себя еду, радоваться дому, даже нормально общаться с пацанами – чтобы все внимание, весь его интерес – только им и без посторонних мыслей. Дети огромная и важная часть его жизни. Но только часть.
Поздно понял – чем на самом деле жил все эти годы, что делало жизнь полной и цельной. Жалел, что уступил тогда Машу другому – легко, послушно. Не боролся за неё, не добивался и не уберег…
Первый раз увидел её в перевязочном – случайно, на бегу. Лето тогда было какое-то дурное – жарко, парко. Девчонки в отделении совсем легко одеты, пуговички максимально расстегнуты – радость глазу и не только... Он тогда только пришел на стажировку, но уже поглядывал, присматривался в предвкушении и даже авансы успел получить - улыбками, долгими взглядами. А мужику вообще трудно не смотреть и не думать, когда под тонюсенькими халатиками и костюмчиками белья - самый минимум. Пациенты с болями и те шеи сворачивали.
И она тоже светилась вся - Маша, но не так - стояла у окна, подняв голову к открытой фрамуге и дышала под сквозняком.
Тоненькая вся, хрупкая… как фарфоровая статуэтка. Ничего, в принципе, значительного – даже грудь совсем маленькая - единичка…? Да не в том дело! Важно, как ходила, как держала голову, говорила, улыбалась – все цепляло. Било по мозгам сильнее водки! Необъяснимо… Можно бы сказать красиво – «среди миров, в мерцании светил, одной звезды я повторяю имя…» А можно, как сказал, глядя на него, одногруппник: крыша съехала, да в таком положении и зафиксировалась. Георгия накрыло этой крышей. Но он не сразу сдался – честно и упорно сопротивлялся. Просто поверить не мог, что так бывает и происходит это с ним!
Ходил, смотрел, о любви мучительно размышлял – слухи оказались не преувеличены. Она действительно оказалась великим таинством – уму непостижимо, как скрутило! Тянул… сколько мог, столько и тянул. Боролся с собой, потому что осознавать свою зависимость от кого-то было непривычно и даже неприятно. А непонятное всегда страшит. Разрывало от противоречий – ощущение это паническое, отторжение и вместе с тем полная мобилизация – немыслимый душевный подъем. Когда горы свернуть – раз плюнуть! И крылья за спиной.
Сны еще странные… что у него – женщин раньше не было? Но и мозг и сны оставались свободными. А вот Маша снилась и всегда так, как увидел первый раз – залитая с головы до ног солнцем, раздетая им и нечаянно открытая для его взгляда… И не трахнуть её хотелось. Слово это - кощунственное
