Леди удачи. Все пути… - Белоцерковская Марина

— Да ты глянь, как он оскалился! Пена изо рта, судороги… Покусает — и чао-какао! «Прогноз всегда неблагоприятный. Введение курареподобных препаратов и перевод на управляемое дыхание может лишь продлить жизнь больного на 2–3 дня». Справочник практического врача, том первый, страница двести сорок восьмая.

Джоанна с уважением посмотрела на подругу:

— Ну, у тебя, мать, и память! На бесполезные сведения… — и вдруг глаза ее расширились. — Стоп! Х-ха! Покусает, говоришь? Никого он, бедняга, не покусает. Ты посмотри: рот полуоткрыт, нижняя челюсть впереди — типичный вывих, причем двусторонний! Эх ты, эскулап!

Пока подруги препирались, несчастный лакей оказался совсем рядом. Протягивая руки, он молящими глазами смотрел на двух молодых дам, единственных, кто не рухнул в обморок и не пустился наутек.

Джоанна решилась.

— Ну-ка, Мари, подержи его!

Приблизившись к вконец ошалелому страдальцу, она без колебаний засунула ему в рот большие пальцы рук. Тот протестующе замычал.

— Молчи уж, несчастье мамино! — проворчала Джоанна. Она осторожно надавила на челюстные дуги мученика, слегка разведя их, и, придерживая остальными пальцами сустав, медленно повела челюсть вниз и назад. Раздался тихий щелчок, и Джоанна едва успела отдернуть руки — с такой силой сомкнулись зубы больного.

— Жить будет! — громко констатировала Ксави.

— Кушать тоже. Но в ближайшие два-три дня — только кашку и супчик, — Джоанна, тщательно вытирая платком руки, с удовлетворением поглядывала на пациента. Тот, все еще не веря своему счастью, осторожно открывал и закрывал рот.

Придворные понемногу стали возвращаться на поляну и вскоре, изнемогая от любопытства, обступили болезного таким плотным слоем, что совсем оттеснили его спасителей. Слышались возгласы удивления и восхищения.

— А вот так! — гордо подбоченилась Ксави. — Знай наших!

— Ну да, ну да… — язвительно поддакнула Джоанна. — «Аппаратура у нас, как специалисты, зато диагностика на высоте…», «Доктор сказал: „В морг“, значит — в морг!».

— Иди в болото! — обиделась Мари. — Тоже мне Пирогов!

— Однако, сударыни! — прозвучал сзади мягкий баритон де Торси. — Не думал я, что вы и на такое способны. Откуда же столь редкие таланты у таких юных и милых дам?

— Знал бы ты, на что мы способны… — буркнула себе под нос Ксави и покосилась на подругу. — Вылезла, змея с рюмкой, теперь сама и выкручивайся!

— Проблему нашла! — пожала плечами Джоанна и смело встретила взгляд маркиза. — О, месье, все очень просто! Ведь истинные христианки всегда посещают госпиталь. Где-где, а уж на Тортуге недостатка в раненых не бывает.

— Ах, вот оно что! — азартный огонек охотника за шпионами в глазах Торси поугас, но настороженность осталась. — Вероятно, на Тортуге можно многому научиться? Не удивлюсь, если узнаю, что вы пишете философские трактаты, деретесь на дуэли и водите корабли…

Джоанна поперхнулась.

— Что вы?! — не растерявшись, замахала руками Ксави. — Какие там корабли?! Пока Ла-Манш переплыли, чуть Богу душу не отдали. Я уж не говорю о пути через океан! До сих пор волосы дыбом. Знаете, ваша светлость, в Ла-Манше была такая ужасная погода, что мы с Жанной совсем раскисли. Даже не смогли однажды вернуться с палубы в свою каюту. Если бы не один милый молодой человек, француз, не знаю, что бы мы делали. Почти весь путь, до самого Кале он был так галантен, так внимателен, что это ужасное плавание показалось нам куда легче обычного. Мы, вероятно, продолжили бы столь приятное знакомство, но у нашего спасителя были какие-то срочные дела, и мы даже не успели поблагодарить его. Впрочем, еще не поздно, — Мари загадочно улыбнулась. — Мы надеемся встретить его здесь. Ведь наш любезный кавалер — парижанин. Более того, придворный! Вы, наверное, знаете его?

— Возможно, — пожал плечами маркиз. — Я знаю многих. Он назвал себя?

— Да. Александр де Флориньи.

Во время монолога Ксави Джоанна, поигрывая хлыстом, украдкой наблюдала за Торси. Поэтому от ее внимательного глаза не укрылось, как вздрогнул и нахмурил брови изящный министр.

— Де Флориньи? М-м-м…

— Флориньи?! — внезапно из-за спины де Торси вынырнула миниатюрная брюнетка. — О, маркиз, ваш секретарь уже вернулся в Париж?!

— Ах, Аманда! — недовольно поморщился тот. — Во-первых, давно не секретарь, во-вторых, еще не вернулся, а в-третьих, подслушивать некрасиво.

— А я и не подслушивала! — брюнетка с жеманной обидой оттопырила губку. — Я просто хотела вам сказать, что вас зовет Его Высочество дофин. А тут разговор о виконте…

— Зовет Монсеньор? Иду. Спасибо, мадемуазель де Вьёри. Прошу прощения, сударыни. Дела! Но, я надеюсь, наше знакомство на этом не окончится. И чтобы не быть голословным, прошу вас почтить своим присутствием именины герцогини Бургундской. Через неделю в Версале.

— Неплохо начинаем! — хихикнула Ксави, провожая взглядом Торси. — Королевская охота, именины первой дамы Франции… Резвый аллюр! Джо! — вдруг насторожилась она. — Смотри!

Маркиз внезапно остановился и знаком подозвал давешнего секретаря — пожилого толстячка. Тот подбежал с подобострастным поклоном. Торси отошел не так далеко, чтобы чуткие уши девушек не расслышали его слова:

— Бежаре! Немедленно отправляйтесь в Прованс и наведите справки о семействе Дюпре де Монтелимар!

Джоанна присвистнула и в некотором замешательстве глянула на Мари. Та, воздев мечтательный взор к верхушкам деревьев, усмехнулась:

— Что-то застоялся наш Нэд. Как ты думаешь, не съездить ли ему на юг? В Арль там, в Авиньон… Или в Монтелимар, а?

Глава 18

Одна голова — хорошо, а с туловищем — лучше.

Дверные петли завизжали, и дверь с некоторой натугой распахнулась. Блад удивленно приподнялся на топчане — время единственной за день трапезы давно прошло.

— Выходи! — тюремщик, придерживая тяжелую дверь, встал сбоку от проема.

Блад не спеша поднялся и аккуратно расправил манжеты.

— Давай, поторапливайся! — тюремщик нахмурился. Он никак не мог понять этого заключенного. Тот вел себя неправильно. Не рыдал, не кричал, что невиновен, не бросался с кулаками на караульных — вообще вел себя так, как будто его привезли отдохнуть в загородный дом. Разве порядочный заключенный будет так следить за своей внешностью? Более того, этот странный человек на днях попросил принести ему последние книжные новинки, объяснив этот противоестественный интерес тем, что у себя на острове был оторван от литературной жизни Англии. Может, он ненормальный? Тюремщик с опаской глянул на заключенного. Как он казнил себя за попустительство! Кто же знал, что среди этих книг окажутся недозволенные. Надо же так оконфузиться! Хорошо, что сэр Бакстер — начальник тюрьмы — поверил его клятвенным заверениям, что все это случилось непреднамеренно, ибо сам тюремщик вообще книг не читает.

— Давай, выходи… — пробурчал еще раз караульный, хмурясь и злясь на себя за невольную симпатию к этому высокому элегантному узнику.

Блад не обратил внимания на реплику своего стража. Его охватило волнение и ожидание предстоящих перемен. Питер переступил порог камеры. Перед ним открылся коридор, слабо озаренный колеблющимся светом факелов в руках двух стражников. Блад окинул солдат быстрым взглядом. Крепкие малые и вооружены неплохо. Может, удастся вырвать у одного из них оружие? Вряд ли — расстояние слишком велико, да и смысла нет — на крик тут же сбежится вся охрана. Его недолгие раздумья были прерваны легким тычком в спину. Тюремщик запер дверь и, вынув из ниши факел, пошел вперед. После повторного толчка Блад вынужден был двинуться за ним. Позади, по-прежнему держась на расстоянии, следовали стражники. Питер вновь обрел свою собранность. Раз появились перемены, значит, появилась надежда. Блад был не из тех людей, которые упускают свой шанс.

После долгого шествия по нескончаемым коридорам и крутым лестницам, отворив последнюю дверь, процессия оказалась на тюремном дворе. Питер на мгновение задержался, вдохнув морозный воздух. С сизого осеннего неба сеялась мелкая снежная крупа, превращаясь у земли в моросящий дождик.