Шпионка, пришедшая с севера - Антон Леонтьев

Милованов посмотрел на Полесского. Что же, Витя, именно тебе пора на пенсию. Неужели ты еще не понял, что поступил неверно, когда угрожал и по-бабски истерично заявлял, что дашь пресс-конференцию иностранным журналистам. Еле удалось отговорить его от этой нелепой и опасной затеи. В любом случае допустить этого было нельзя, Милованов уже готовился к тому, чтобы применить силовые меры, но они не понадобились. Постарался Игорь. Николай Леонидович знал: пройдет двадцать лет, и Игорь займет его место. Способный молодой человек. Именно такие и нужны Комитету.

— Для меня это крайне важно, — Виктор Викторович вжался в кожаное кресло. Он практически не спал четыре дня, иногда только проваливаясь в забытье, которое вновь сменялось бодрствованием. Таня, он предал ее, оставил одну в Бертране. Он ненавидел себя…

Ненавидел.

— Витя, ты меня знаешь сорок пять лет, — сказал Милованов. — Я, можно сказать, отношусь к тем, кому известна твоя подноготная, как, впрочем, и тебе моя.

Я никогда не бросаю друзей в беде.

— Значит, ты мне поможешь? — встрепенулся окрыленный надеждой Виктор Викторович. — Коля, как я тебе благодарен, Таня, моя девочка…

— Будешь благодарить меня, когда Танюша окажется в Москве, — произнес Милованов. — Я попробую поговорить, но ничего обещать не могу. Сам понимаешь, что Советский Союз прилагает все усилия к тому, чтобы ее освободить. Рано или поздно мы этого добьемся. Ей придется предстать перед судом, но согласись, это огромная победа нашей дипломатии, что Таню не выдали США, а оставили в Бертране. Бертран, как ты сам знаешь, независимое государство, там судебная система независима от верховной власти. Князь Клод-Ноэль обещал нам всемерную поддержку. Все будет хорошо.

На самом деле Николай Леонидович давно принял решение, которое поддержало и руководство, — Полесскую не спасти, а ломать из-за нее копья на мировой арене чревато непредсказуемыми последствиями. Девушка — неизбежная жертва. Отношения с Америкой и так донельзя скверные. Рейган, того и гляди, затеет войну, нужен только повод. Бертранская история слишком дурно пахнет, да и Комитет оказался в ней не на высоте. Теперь необходим крупный успех. Николай Леонидович уже работал над новой операцией. «Рыжая лиса» осталась в прошлом. Как и Полесская.

— Подожди немного, — сказал Милованов. — И прошу тебя, Витя, никаких глупостей.

Они еще немного поговорили, затем генерал вежливо намекнул гостю, что у него есть важные дела. Дверь за Полесским захлопнулась. Николай Леонидович поднял трубку кремлевской «вертушки» и подробно доложил обо всем. Шеф, разговаривавший с ним тихим голосом, на этот раз остался доволен и даже похвалил генерала за деятельность на своем посту.

— Я вижу, что не ошибся в тебе, ты мне еще пригодишься.

Николай Леонидович получил указания — закрыть это дело, и как можно быстрее. Милованов вынул из большого сейфа, расположенного в смежной комнате, большую папку в сером кожаном переплете. Это и есть дело Татьяны Викторовны Полесской. Вот она, ее судьба.

Он пролистал страницы, заполненные машинописью и редкими фотографиями. На первой папке написал размашистым, малопонятным почерком: «В архив». Поставил дату и подпись.

Ну что же, участь Татьяны, как и ее отца, решена.

Все равно ничего изменить нельзя. В деятельности разведок неизбежны жертвы. Советский Союз не собирается обменивать Таню на западного шпиона или вызволять ее из Святой Берты. Таня — отличный повод для эскалации международного скандала. Она постепенно уходит в прошлое. Операция завершена.

Милованов закрыл папку, нажал клавишу селекторной связи:

— Кофе, пожалуйста, и побыстрее. Я для всех занят.

Судебный процесс над Татьяной Полесской стартовал третьего октября. Массмедиа успели к тому времени уже найти новые сенсации дня, однако сообщения о том, что начинаются разбирательства по делу советской шпионки — представительницы истеблишмента, как писали газеты, — вновь всколыхнули общественный интерес.

Таня к тому времени прошла несколько стадий допросов. С ней обращались вежливо и корректно, не давили и не кричали, однако от этой любезности ей становилось тошно. Она видела, как любой вопрос, всякая мелочь сводилась к одному — нарыть как можно больше доказательств ее виновности.

Отца она так больше и не увидела. Один раз он позвонил, они говорили не больше пяти минут. Он сказал, что приехать в Бертран не сможет. Доминика сообщила Тане, что ее отца срочно отозвали на родину и место посла пока вакантно. Официально он все еще занимал этот пост, но наверняка Полесскому уже подыскали замену и ждали решения суда.

Если сначала Таня надеялась на помощь, то теперь иллюзии рассеялись. Она должна надеяться только на себя. Роджер Ли появлялся каждое утро, приносил ей прессу, иногда — милые пустячки. Адвокат ей явно симпатизировал, но Таня не замечала, что он упорно занимался ее делом. Несколько раз он пытался уговорить ее признать вину, однако она отвергала его предложения.

Камера, в которой она находилась больше месяца, превратилась в родной дом. Таня различала уже шаги надзирательниц и могла довольно точно определить, кто именно заступил сегодня на дежурство. Ей разрешили прогулки во внутреннем дворике, она смогла увидеть других женщин, которые отбывали заключение в Святой Берте.

Она представила, что и ей, возможно, предстоит так же нарезать круги по бетонированной площадке.

Наконец, наступил первый день в суде. Согласно тюремным правилам, надлежало вставать в шесть. В тот день Таня проснулась и взглянула на мерцающие красным светом в темноте часы. Половина пятого. Она так и не смогла заснуть вновь. Решающий день.

Но для кого именно решающий? Она уже не верила, что сможет выиграть процесс. Газеты писали о ней в иронически-снисходительных тонах, она чувствовала скрытую антипатию. И самое ужасное, что ей никто не поверит. Возможно, и прав Роджер Ли, который обещает ей, что признай она вину, и получит меньший срок.

Оставаться в Святой Берте на долгие годы ей не хотелось.

Она облачилась в темно-синий костюм, в котором выглядела старше. Взглянула на себя в крошечное зеркало, которое ей передал Роджер Ли. Под глазами темные круги, она выглядит ужасно.

— Какая ты сегодня красивая, — сказала, едва ли не облизнувшись, Доминика, которая заявилась к ней в камеру. Как обычно, в плохо сшитом костюме, со следами перхоти на воротнике и с запахом дешевого табака.

Таня игнорировала комплименты вице-директора. Доминика сказала:

— Тебя уже ждет катер с твоим адвокатом. Ну что, детка, желаю тебе как можно быстрее вернуться в Святую Берту. Неужели ты еще не поняла, что это — твоя судьба? Я тоже не хотела здесь работать, но что поделаешь, с моей родословной я могла бы сидеть на бертранском троне, но мне не повезло.

Роджер Ли давал Тане последние наставления. Она должна вести себя как можно более естественно, не показывать страха, выказывать почтение к суду.

— Какую стратегию вы собираетесь применять, Роджер? — спросила она защитника.

— Вы же сказали, что вы невиновны, я буду исходить из этого, — он скривился, словно от зубной боли. — Я — ваш адвокат и не имею права что-либо менять. Но если бы вы согласились пойти на сделку с обвинением…

— Я уже сказала, — отрезала Таня. — Я невиновна.

Здание Верховного суда Великого княжества Бертранского располагалось на берегу моря. Оно было выстроено одним из модернистских архитекторов в начале двадцатых годов — прямоугольник из металла, стекла и позолоты.

Таня отметила, что вокруг здания толпится множество людей. В основном журналисты, а также зеваки и туристы, привлеченные всеобщей суматохой. Таня поняла, что должна собрать всю волю в кулак. Сейчас нельзя вести себя истерично. Она о многом успела поразмыслить, благо времени у нее было предостаточно.

Снова раздались щелчки фотоаппаратов, крики журналистов, гул толпы.

— Вы знаете, что спекулянты неплохо заработали на входных билетах в здание суда? — спросил ее Роджер Ли. — Многие хотят посмотреть на вас.

— Я очень рада, — с горечью заметила Таня. Судебный процесс напомнил ей зоопарк. Она — диковинное заморское животное, на которое все хотят поглазеть.

Ей предстояло подняться по большой лестнице. Она гордо вздернула подбородок и пошла вперед. Роджер Ли восхищенно посмотрел на Татьяну — в такой ситуации она умеет выглядеть совершенно неприступной и спокойной.

Когда они вошли в здание суда, из-за угла на них набросилась свора репортеров. Роджер Ли ронял обычные в этой ситуации слова: «Без комментариев», а Таня, холодно улыбаясь, продолжала путь.

На скрипучем лифте они поднялись на третий этаж, в самом большом зале и начиналось заседание по ее делу. Таня вместе с адвокатом заняла место за столом, рядом с ними находились представители обвинения.