ГНОМ - Александр Шуваев

- Можете бежать, - говорили они, - скатертью дорога. Только до ближайшего жилья тут шестьдесят верст по целине. И то немец пожог - поразорил, а которые остались, сами сидят голодом… Для остальных - котлопункт через четыре версты, горячая кормежка и чай дадут…

Этот посул неизменно придавал силы даже самым доходяжным. Жизнь обретала смысл, а бесконечное, монотонное движение по заснеженной степи - цель. И вообще, если бы во всей противоречивой истории Южного Марша пришлось выделить главный мотив, то это, несомненно, была еда вообще и знаменитые котлопункты в частности. Надо сказать, что саму по себе идею эту, - превратить жратву в истинный двигатель Южного Марша, - следует всецело поставить в заслугу Хрущеву. Выражаясь высоким штилем, это стало его, персональным Тулоном. И вовсе нечего смеяться: масштаб был, мягко говоря, никак не меньше, а уж последствия - так и вовсе несопоставимы с результатами первой баталии гражданина Буонапарте. И не только идея, осуществление тоже многим обязано его неуемной энергии, обширным связям и, безусловно, незаурядным организаторским способностям Никиты Сергеевича.

Все довольствие нацело сведенных лагерей, до последней крошки, пошло в котел воинства Никиты Сергеевича, и заинтересованным лицам ничего не удалось уворовать. Те, кто попробовал, немедленно оказались в Рядах.

Несколько эшелонов американской тушенки и ячменной муки, - в счет "обратного ленд-лиза", о котором он договорился с Кариной: заокеанские фирмачи ожесточенно конкурировали между собой, поскольку вожделенный товар был обещан тому, кто поставит жратву первым, и - с премией, если срок будет меньше договорного.

Половина захваченного под Воронежем внезапным напуском немецкого продовольственного склада, потому что целиком отобрать у голодных войск не вышло и у него.

Товарищ Сталин, поначалу намеревавшийся только понаблюдать, как будет барахтаться сподвижник, и вовсе не намеренный отрывать на "эту затею" хоть какие-либо ресурсы, вдруг, в соответствии с какими-то своими непостижимыми резонами, распорядился "организовать снабжение по тыловым нормам", - как частям на переформировании. Скорее всего, он посчитал опасным, если кто-то, где-то вдруг сумеет обойтись вовсе без его распоряжения.

Наконец, вклад завода №63 в продовольственное обеспечение не ограничился "черными" подшипниками, электромоторами малой и средней мощности, фильтрами и клеями, и, главное, топливными элементами, ушедшими в обмен на жратву за океан.

- Саня, - проговорил Яков Израилевич, - ты же знаешь, как я тебя уважаю, но ты, прости меня, несусветный дурак. Это прямо-таки что-то особенное!

- Сказали бы что-нибудь новенькое. А это я сам знаю. Это я повторяю себе не меньше десяти раз на дню. То есть, вдвое чаще, чем татарин молится. Но в чем, все-таки, дело?

- В том, что вы могли бы озолотиться, а вместо этого продолжаете работать на дядю. Да, я понимаю, что этому дяде-таки приходится давать все, что он хочет, но…

- Короче, гражданин Саблер.

- Во-первых - сахар. Холера мне в бок, если ты не сможешь делать его так же, как делаешь горючее, из куги и щепок. Ты, наверное, не знаешь, но это-таки неплохой продукт. Хорошо хранится и неплохо меняется на другие продукты. Во-вторых, - я договорился с родственником по линии тети Суламифь, и он передал мне через шкипера эту их плесень. С твоими фильтрами, гражданин Берович, я берусь наладить производство готового пенициллина через пару-тройку месяцев. И вообще хочу перед смертью вспомнить за свою профессию, что я-таки провизор и уже не надоедать этим шумным шкицам. Я тебе покажу - что, а ты мне сделаешь - как. Мы с тобой сделаем витаминные брикеты, Саня! Для поддержки сил слабосильных, выздоравливающих, утомленных работой и неисправных по мужской части. А еще это хорошо для поддержки финансов.

- А еще для того, чтобы сесть лет на пятнадцать за нецелевое расходование.

- Знаю. Я просто впал в детство и мечтаю, а ты грубо возвращаешь меня к жестокой реальности.

Так что частью шефской помощи была и глюкоза (с сахарозой, в связи с характером сырья, возникли сложности), и столь знаменитые впоследствии "саблеровские" концентраты. А еще - сушеные вакуумом грибы из подвалов, где их сотнями тонн выращивал на всякой дряни и гадости гражданин Вавилов. А еще - десятки тонн зелени из теплиц, которые тоже находились в ведении этого гражданина. Гражданин справлялся совсем неплохо, только все время дрожал и боялся посмотреть в глаза любому начальству. Очевидно, у него была крепко нечистая совесть.

Еду давали без обмана: по пол-котелка, страшно горячее, густое варево, с пшенкой или перловкой, и с грибами, и с тушенкой, пополам, по куску хлеба, хоть и ячменного, но зато свежего. Пол-луковицы или горсть крошеной зелени, на выбор. И брикетик размером в два спичечных коробка, сладкий, но сильно вязкий, и довольно твердый, навроде ириски, пока ее хорошенько не разжуешь. Раздали, свернулись, подхватились - и вперед, готовить позицию "через одну". Первые два дня добавки не давали, а кормежка была через каждые двенадцать километров. Категорическое требование: чтоб варево раздавалось страшно горячим имело свой смысл: при всем желании не получится глотать, давясь от жадности, а потом повалиться, обхватив живот руками. Имел место тот редкий случай, когда именно количество народу играло первостепенную роль, и потому берегли, по возможности, всех. Во время самой первой кормежки личный состав, понятно, навалился толпой, перевернул часть котлов, расхватал рационы, а часть - затоптали в давке. Больше номер не проходил, дисциплина приема пищи, как ключевого элемента всего Южного Марша поддерживалась самыми свирепыми методами. А потом - все попросту привыкли и втянулись, убедившись, что дадут - обязательно, никого не обделят, и отобрать не позволят. А вот сворачивались кормильцы быстро, не засидишься, и опаздать было никак нельзя. Надо было подниматься - и идти. А потом, проголодавшись, уже спешить к следующей стоянке. Само собой разумеется, "бруски" все нормальные люди совали в карманы, чтобы закусить по дороге. Правду сказать, консистенция их была не под каждые зубы, особенно цинготные, слишком вязкая и упругая: молока на заводе не хватало, и поэтому Саблер положил в основу своего витаминного изобретения сублимированную глюкозную "патоку" в смеси с ячменной мукой. Сломать эту вещь оказалось практически невозможным, да и разрезать - довольно затруднительным: поэтому по большей части их медленно мусолили. Зато эта самая цинга проходила, почитай сразу, за несколько часов, много - за сутки.

Стоянка-стоянке рознь, часть личного состава, спецконтингент из женских лагерей, беспризорников и детдомовцев, тех, что показались покрепче и пошустрее, на грузовиках забросили далеко вперед основной колонны. Там их ждали несколько крепких автоматчиков бывалого вида, жирный старик в меховой кепке с наушниками, тощий, кашляющий старик в пальто и шапке пирожком, и пятеро девушек в ватниках, ватных штанах и серых ушанках. А жирный старик, улыбаясь доброй улыбкой опытного ростовщика и рабовладельца, проговорил:

- Чтоб вы-таки поняли: шьто вы соберете, на том и поедете…

Грузовики, понятное дело, развернулись назад, далеко в тыл: если кто и не останавливался ни на минуту за все время Южного Марша, так это грузовики. И при том, что людей катастрофически не хватало нигде, в грузовиках было все-таки по два шофера, чтобы остановки не было никогда, ни на секунду.

Пацанам собирать грузовики, в общем, даже понравилось: вроде "конструктора". Жирный старик как-то очень доходчиво объяснил, кому что делать. Детали показались им какими-то ненастоящими, не то картонные, не то пустые внутри, почти ничего не весящие, а скреплять их между собой нужно было либо ремнями, которые смазывались клеем из постоянно подогреваемых паром канистр, либо клиньями, опять-таки смазанными тем же клеем. Ремни затягивались и защелкивались, а еще через полчаса - твердели до каменной твердости. И ничего сложного. Тяжело было только с мотором, он был настоящий и весил довольно много: прикинув, руководство решило, что для "одноразовой" "АГ - 5(у)" будет все-таки дешевле обойтись серийным, стандартным двигателем. Еще стандартными оставались колеса, - очень широкие, под снег, грязь и песок, - и это, пожалуй, все. Остальные элементы конструкции разрабатывались применительно к одной цели: моментальная сборка под открытым небом силами неквалифицированных рабочих.

Поначалу предполагалось, что транспорт "под себя" станут делать каждый раз новые бригады сборщиков-любителей, но из этого, понятно, ничего не вышло: с точки зрения ускорения марша оказалось куда выгодней немедленно отправлять порожняк назад, к основной колонне, а бригады тем временем собирали себе новые грузовики, на которых и отправлялись к следующей площадке.

Они, понятно, и представить себе не могли, что на них расходуют самый ценный ресурс из всех, потраченных на данную операцию. Потому что участие тех самых девушек в сборке пары-тройки тысяч примитивных грузовичков было, мягко говоря, стрельбой из пушек по воробьям, причем пушки эти должны относиться, по меньшей мере, к РГК. В свою очередь, полевую командировку лучших контрольных мастеров нужно считать большой жертвой со стороны завода. И крайним расточительством. Все остальное, в общем, было нормально настолько, насколько, конечно, вообще можно говорить о "нормальном" во время такой войны.