Изгнанница Ойкумены - Генри Олди

– Не мог же… – растерянно повторила Регина.

И замолчала.

– Мне не докладывали, что вы видели Скорлупу, – медленно повторил Тиран. – Вам не следовало ее видеть, доктор ван Фрассен. Мы предприняли все необходимые меры. Кто же мог предусмотреть похищение? Да, вы правы: то место, куда побежал Артур Зоммерфельд…

Она не слушала Тирана. Собственный мнемо-эпизод совместился с энграммой мальчика. Наложился сверху, давая объем, заполняя лакуны. Ребенок бежал по парку. Отец видел, как сын скрылся в горе. Ушел в камень, исчез. Великий Космос, кто бы на месте Ника не дернул за поводок?!

Ерунда, возразил здравый смысл.

– Возьмете очередную подписку? – спросила Регина. – О неразглашении? Готова расписаться кровью. Или меня сразу утилизируют?

– Такой ценный кадр? – изумился Тиран. – Ни в коем случае. Теперь, доктор ван Фрассен, у нас с вами есть два варианта…

– Пожизненное заключение и расстрел?

– В первом случае вы даете согласие на чистку памяти, – Тиран жестом показал, что ценит ее юмор. – Вам удаляют мнемо-эпизод со Скорлупой. Или с горой, если вам угодно. Вы ничего не видели, вы ничего не знаете. Полагаю, это несложно…

Регина подошла к окну.

– Это очень сложно, – она глядела на сквер, составлявший часть двора клиники. Мир сузился до размеров кабинета. Было приятно знать, что это иллюзия. – Таких, как я, лучше не оперировать. Слишком тонкий механизм, легко нарушить связи. Или вы намереваетесь сделать это насильно? Не советую. Вы в курсе, что бывает с оригиналами, рискнувшими применить силу к психирам Сякко?

– Вот ведь как интересно, – задумчиво бросил Тиран. – Это я, по идее, должен вам угрожать. А я, напротив, предлагаю сотрудничество. Вы же мне угрожаете, хотя это нелепо. Странная ситуация, не находите? Итак, напоминаю: первый вариант – чистка памяти. Вы вправе отказаться. Никакой кары за отказ не предусмотрено. Кроме одной мелочи. Если вы откажетесь, вы станете невыездной. Ваш круг перемещений ограничится Ларгитасом.

– Это еще почему?

– Вы – носитель секретной информации.

– Более секретной, чем трагедия «Цаган-Сара»?

– Во много раз. Я понимаю, в вашем случае утечка – дело маловероятное. Влезть к вам в голову без вашего ведома нереально. Вас могут купить, но в это я тоже не очень верю. И все-таки мы не имеем права рисковать. Вы останетесь на Ларгитасе. За вами будет установлено наблюдение. Не волнуйтесь, это не слишком обременительно. Вы даже не заметите…

– Мне кажется, – Регина села на подоконник, как девчонка, и улыбнулась Тирану. Этой улыбке она научилась у Фриды, – вы просто подталкиваете меня ко второму варианту. Каков же он?

– Вы сотрудничаете с нами. Вы продолжаете работать с Артуром Зоммерфельдом. Но по новому, специально разработанному плану. И работать с мальчиком вы будете на Шадруване.

– Ни в коем случае!

Страх вырвался первым, сжигая все на своем пути.

– Вы уверены?

– Да!

– Ну что ж, – вздохнул Тиран. – Не стану вас убеждать. Судя по вашему лицу, вы скорее дадите себя утилизировать. Итак, вы остаетесь на Ларгитасе – невыездной, под наблюдением. В трезвой, а главное, целостной памяти. В конце концов, и дома можно найти курорт для отдыха. Для операций вне родной планеты клиника подберет другого врача. Вам и без этого хватит работы. Вы остаетесь на Ларгитасе, и вы больше никогда не увидите Артура Зоммерфельда.

– Что?!

– Извините, доктор ван Фрассен. Ничего лучшего я предложить не могу.

С годами чувства притупляются. Тускнеет не яркость мира – короста, наросшая на человеке, не пропускает свет в должной мере. Глохнут звуки. Музыка превращается в невнятный шум. Запахи утрачивают резкость. Ландыши не напоминают о весне. Любовь? – привычка. Ненависть? – брюзжание. Нас готовят к уходу – туда, где не место страстям.

Слава старикам и старухам, сохранившим свежесть восприятия! Слава седым непоседам и лысым завсегдатаям театров! Низкий поклон морщинистым ведьмам, чей глаз остер и слух чуток! Иногда кажется, что им просто повезло. В другой раз думаешь: в чем их секрет? А всего-то и надо, что признать: не мир, но я. Не любимый в юности поэт утратил мощь таланта – я остыла к его строкам. Не пейзаж лишился былого очарования – я смотрю на него, близоруко щурясь. Стоит только признать, признаться, взять вину на собственные плечи – и мир вновь засияет.

Великий Космос, как же это трудно!

Куда легче согласиться, что в наше время деревья росли до небес…

Глава шестая

Скорлупа

I

Буро-зеленая шкура планеты бугрилась горными хребтами. Клыки пиков рвали нижний слой облаков, торча из него диковинными утесами-островами. А вот открылось и настоящее море… Не море – целый океан! Водная гладь раскинулась от горизонта до горизонта. Густая, мрачная синева глубин, прозрачная голубизна мелководья, зелень водорослей, расплавленные блики солнца. Нигде – ни паруса, ни силуэта гребной галеры, похожей на водяную многоножку, ни завалящей лодчонки…

Берег, узкая полоска песчаного пляжа. И вновь – буйство тропической зелени. Сплошным ковром она уходила на десятки и сотни миль во все стороны, сколько хватало глаз.

Корабль наворачивал вокруг планеты виток за витком, постепенно снижаясь. Курчавый малахит джунглей сменился выгоревшей на солнце серо-желтой саванной. С высоты можно было различить движение огромных стад каких-то животных. Сезонные миграции у них, что ли?

– Впечатляет. Красиво. Я бы сказала – величественно. Первобытная мощь молодого мира. Я только одного не пойму: зачем вы мне все это показываете? Я не ксенобиолог, не астроразведчик…

– Вы смотрите, смотрите. Дальше будет интереснее.

– Как скажете.

Регина пожала плечами.

Корабль, с которого велась съемка, опустился ниже. Перед ним выросла стена. Серо-бежевая, пористая, она уходила ввысь на десяток-другой километров. Корабль взмыл свечой, поднялся над верхним краем стены, расположенным далеко за рваной пеленой облаков. Внизу лежал гигантский кратер. Регина прикинула его размеры – и у нее захватило дух. Какой же силы катаклизм произошел здесь миллионы лет назад, если после него остался кратер диаметром в добрую сотню километров, с высотой стен…

Стоп! Разве это кратер? Не бывает таких кратеров: идеальный круг с плоским дном, лежащим на одном уровне с окружающей местностью! Ни вулканического конуса, ни воронки от падения астероида… Только гигантская стена, образующая кольцо. Это походило на арену исполинского цирка без ярусов зрительного зала.

Неужели это образование – искусственное?!

Аппаратура корабля дала приближение. Стены «цирка» разошлись в стороны, исчезнув из поля зрения. Пейзаж внизу надвинулся, проступил четче. Городские кварталы, рябое пестроцветье крыш на окраинах. Отблески солнца на маковках храмов и золоченых шпилях дворцов. Прорези улиц, серебристая чешуя петляющей по городу реки, перемычки мостов…

Шадруван?!

Он самый. Никаких сомнений. Город внутри «кратера». Но… Она ведь видела при посадке совсем другое! Прямоугольники возделанных полей, проселочные дороги; деревушки, разбросанные тут и там… И никакой стены!

– Пейзаж, который вы видели, садясь на Шадруван – имитация. Монтаж, – казалось, Тиран обрел дар телепатии, с легкостью читая ее мысли. – На обзорники передавалась специально подготовленная запись. Ее демонстрируют всем, кто прибывает на Шадруван с разовыми визитами и не имеет допуска к проекту. Впрочем, таковых за все время исследования планеты набралось не больше десятка.

Обман. Иллюзия, призванная скрыть правду. Какую? Город в скорлупе? Образование, конечно, необычное – но что заставило нагородить вокруг него столько секретности? Да, теперь Регина понимала, что она видела из окна дворца. Тогда, на фоне всего случившегося с ней, она попросту забыла о ноздреватой горе. И у Ника не спросила…

Ну и что?

С точки зрения доктора ван Фрассен, полное отсутствие аборигенов Шадрувана на ментальном плане было явлением куда более серьезным и требующим изучения. Давний страх жил в ней. Сейчас он готов был вырваться наружу, превращаясь в панический, леденящий душу ужас. Хороший же выбор ей предоставили! Никогда больше не увидеть Артура (а, может быть, и Ника), оказаться запертой на Ларгитасе, в самой комфортной клетке Ойкумены… Или вновь окунуться в кошмар двухлетней давности, встретиться с ним лицом к лицу.

Именно так лечат фобии. Лицом к лицу. Регине ван Фрассен, пси-хирургу высшей квалификации, баронессе пси-медицины, это было известно не понаслышке. Сейчас ей не хотелось думать, что она согласилась на предложение Тирана из-за Артура, чужого сына. Мальчика, которого могла бы родить она сама, сложись судьба чуточку иначе. Или из-за Ника? – неважно. Эти мысли – предатели. Они размягчали, делали слабой. А сердце подсказывало, что скоро ей понадобится вся возможная сила.