Волшебник на войне - Кристофер Сташеф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дородный мужчина в фартуке вышел им навстречу с радушной улыбкой, которая несколько померкла, когда он разглядел своих новых гостей. Все же он обратился к ним вполне вежливо:
— Добрый день, странники. Что вам угодно?
— Место для представления, господин. — Андров почтительно сорвал шапку. — Я имею удовольствие общаться с владельцем этого заведения?
— Имеете. — Владелец внимательнее вгляделся в улыбающихся актеров и сложенный поверх деревянных сундуков на первой повозке ярко раскрашенный холст. — Вы, часом, не актеры ли?
— Совершенно верно, сэр, и привезли с собой множество прекраснейших спектаклей! Жалостную историю Пирама и Фисбы для влюбленных, битвы Генриха Пятого для воинственных, а злоключения Мнимого больного для тех, кто любит посмеяться! Возможно, вам доставит удовольствие, если мы исполним их у вас во дворе?
— Занятно видеть, — шепнул Гару Дирк, — то, что сохранилось в местной культуре от первых колонистов. — Гар кивнул, хотя Колл снова не понял, о чем это они.
— Доставит, доставит! — Владелец кивнул и протянул руку. — Меня зовут Эотин. Сколько будете брать за вход на ваши представления?
— Всего шиллинг, сэр.
— Что ж, это как обычно. — Владелец понимающе кивнул. — Как делить будем, поровну?
— Из каждых двух шиллингов один мне, один вам, — уточнил Андров. — Еда дважды в день и комнаты труппе.
Эотин мотнул головой:
— Комнаты только ведущим актерам. Остальные могут спать и под телегами — наверняка в дороге не привыкать.
— Раз так, значит, так, — вздохнул Андров. — Так мы можем устроить представление сегодня?
Лицо Эотина выразило крайнюю степень изумления.
— Что, так скоро?
Андров ухмыльнулся, а несколько его актеров рассмеялись.
— Дайте нам хлеба и пива да несколько часов времени — и мы будем готовы выступать. Где нам устроить сцену?
— Здесь, конечно, напротив ворот, — ткнул пальцем владелец. — Верно, за несколько часов вы едва успеете оповестить народ да разместиться в комнатах, — но слухи разлетаются бойчее пчел. Да, небольшое представление нынче же вечером было бы неплохо.
— Мы займемся тотчас же, — пообещал Андров. — Если вы только пришлете хлеб с пивом, о которых говорили...
— Да, конечно! — Эотин кивнул и направился в сторону кухни. Андров же повернулся к возчикам. — Бартоломью! Честер! Подайте телеги туда, куда он указал!
У стремени Дирка возник конюх.
— Твоего коня ставить на конюшню, игрок?
— Что? А, да, конечно! — Дирк спешился, отвязал седельные мешки и, пока конюх уводил его коня, помог матери Колла спешиться с ослика. Колл помог Дицее (к немалому ее раздражению), и прислуга увела ослов. Две большие телеги откатили назад, к стене постоялого двора, подогнав их задом друг к другу. Остальным актеры сунули под колеса поленья, забив их для надежности обухами топоров, потом полезли наверх и принялись разгружать свою поклажу, передавая сундуки и узлы тем, кто остался на земле. За считанные минуты обе телеги оказались пусты. После этого те, кто находился на телегах, сняли боковые и задние борта — оказывается, они не были приколочены, а только вставлялись в пазы — и поставили их вертикально у самых стен, закрепив подкосами. На получившиеся в результате столбы начали вешать что-то вроде занавески.
— Слыхал когда-нибудь про профессиональные союзы? — вполголоса спросил у Гара Дирк.
— Приходилось, — так же тихо отвечал Гар.
— А этим парням — явно нет.
Колл задумался о том, что они имели в виду. До сих пор ему приходилось слышать слово «союз» только от сельского священника — когда тот называл брак «священным союзом». Может, Дирк с Гаром хотели сказать, что все эти актеры повязаны узами какой-то разновидности брака? А если так, можно ли считать такой «союз» хоть немного святым?
Тем временем актеры повесили перед первой занавеской вторую. Когда они покончили с этим, один из них потянул за веревку, и занавеси раздвинулись. Колл удивленно уставился на это, а Дицея захлопала в ладоши от восторга.
— Вот здорово!
Тот, что тянул за веревку, дернул ее еще раз и довольно кивнул, когда занавески снова задернулись.
— Сцена готова. Как там с уборными?
— Уже готовы, — откликнулся Виктор с земли. Дицея нахмурилась.
— Какие еще уборные?
— Место, где актеры меняют костюмы, — объяснил Андров. — Хотите посмотреть?
— Ну конечно! — вскричала Дицея, и Андров повел их за телеги. Виктор как раз прилаживал к передней части одной из телег лесенку; вторая — с противоположной стороны — уже стояла на месте, и Альма стояла наверху, подвешивая еще одну занавеску, поменьше, на деревянную раму. Виктор отступил на шаг, пропуская наверх Элайну, та подобрала второй конец этой занавески и принялась привязывать ее с этой стороны.
— Выходить на сцену или уходить с нее актерам придется по лестницам, — объяснял Андров, — а в уборные они попадают через щели в занавесе-заднике. — Он провел их внутрь, и они оказались в помещении примерно двенадцать на восемь футов. Вдоль боковых сторон уже были прилажены перекладины-вешалки, на которые Элспет и Дрю развешивали наряды.
Дицея смотрела на все это, восторженно вытаращив глаза, но мать неодобрительно поцокала языком:
— Да этак любой со второго этажа может выглянуть наружу и увидеть, как женщины раздеваются!
— Вряд ли они увидят много, — со смехом заверила ее Дрю. — Сценические костюмы мы почти всегда носим поверх рубахи, так что меняем только верхнюю одежду.
Виктор тоже рассмеялся. Пока они разговаривали, он успел выкопать посреди помещения яму и теперь, отложив лопату, принял у Константина столб дюймов пять толщиной и поставил его в эту яму.
— Мы, любезная, все это сейчас крышей накроем, так что не бойтесь: даже птичка сверху не увидит ничего.
— И потом, — добавил Андров, — если зрители увидят, как мы переодеваемся, это испортит спектакль.
— Какие чудные платья! — Дицея с сияющими от восторга глазами протянула руку, чтобы пощупать переливающийся бархат.
— Ох, вот этого не надо, лапочка! — Андров задержал ее руку. — Это платье принадлежит самой Катарине, не труппе.
Услышав свое имя, Катарина оглянулась. Возраста она была среднего — примерно как мать Колла.
— У тебя чистые руки, милочка?
Дицея покосилась на свои руки и кивнула:
— Чистые, госпожа.
— Так трогай, не бойся. Славная ткань, не так ли? Его мне дала горничная графини — ее госпожа все равно выбрасывала его, а сама она такое дорогое носить, конечно, не могла.
— А актрисы могут? — ахнула Дицея.
— Да, но только когда мы разыгрываем пьесу.
— Тогда я должна стать актрисой! — воскликнула Дицея. Актеры рассмеялись, и она, покраснев, осеклась. Однако Андров только серьезно кивнул.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});