Сокол на запястье - Ольга Елисеева

-- Кто... кто его поймал? -- неожиданно осипшим голосом спросила она.

-- Я. -- Арета выступила вперед и поклонилась Тиргитао.

-- Девочка моя, иди сюда, я тебя расцелую! -- царица спрыгнула с седла и, взяв подошедшую Арету ладонями за щеки, сочно расцеловала под крики общего восторга.

Потом Тиргитао повернулась к архонту, и в ее кошачьих глазах зажглось мрачное торжество.

-- Здравствуй Гекатей.

-- Здравствуй. -- глухо ответил он.

Странно, но за все годы союза он так и не научился понимать эту диковатую женщину. Ее непредсказуемость, неуравновешенность, вспышки ничем не вызванного гнева и столь же неожиданной щедрости сбивали архонта с толку. Она казалась зыбкой, как море в шторм, и никогда нельзя было заранее сказать, что царица сделает в следующий момент.

Вот и сейчас Тиргитао хрипло рассмеялась и, протянув руку, похлопала мужа по щеке. В ее жесте было столько угрозы, что никто из присутствующих ни на секунду не усомнился в истинных намерениях царицы.

-- В грот его и на цепь. -- бросила она. -- Когда вернется Гекуба? Сколько можно собирать травы?

Последние слова ясно обрисовали для Гекатея его дальнейшую участь. Упоминание главной жрицы Трехликой не сулило ему ничего, кроме скорой гекатомбы.

Архонта отвели в сквозной грот, служивший кладовой для съестных припасов. Здесь, в холодке, они дольше не портились. Но человека, вошедшего в тень круглых каменных сводов, ожидала погребная сырость. Только что он задыхался на адском пекле, теперь продрог до костей.

Гекатея приковали к стене толстой медной цепью. Может быть, здесь держали животных, предназначенных к забою? Хотя почему не держать их на воздухе? Или он не первый пленник, кого привели сюда?

Прямо перед ним на шероховатой стене желтой выцветшей охрой был нарисован мальчик Дионис с огромным устремленным вверх фаллосом. Кроме этого, подпиравшего небо члена, в облике Страдальца не было ничего победного. Голый, измученный, безоружный с многочисленными ранами, отмеченными более густой красноватой краской, он стоял в окружении девяти женщин, выстроившихся полумесяцем. Это была убивающая луна.

На жрицах красовались короткие треугольные юбки. Они стояли по возрасту. На левом крыле совсем юные девочки с плоской грудью. В центре зрелые, явно рожавшие женщины с полными молока сосцами и не пустым чревом. Замыкали полукруг старые жрицы с вывороченными от многочисленных родов животами и отвислым выменем.

Среди них бегали собаки, а высоко над головами большая черная ворона несла в когтях крошечную фигурку -- отлетающую душу Диониса.

Еще минута, и опьяненные погоней жрицы кинутся на него, чтоб растерзать и разбросать тело в борозде. Чем больше жертва будет при этом стенать и плакать, тем больше дождей выпадет на следующий год.

Гекатей облизнул разом пересохшие губы. Он стоял в пещере, где держали жертвы для священной охоты. На стене кто-то пальцем написал: "Бедный Пел". Кто был этот Пел? Спасся он или был растерзан, как Дионис? Надпись была сделана сукровицей пополам с какой-то грязью.

Гекатей закрыл глаза. Разыгравшееся воображение живо нарисовало картину, как несчастный стоял у стены. Из разбитого носа текла кровь помолам с соплями и слезами. Под ногами образовалась целая лужа. Пленник опустил руку и написал свое имя: "Бедный Пел". Бедный Гекатей!

Архонт попытался расслабиться. Это у него плохо получилось, но на время он впал в оцепенение.

За ним пришли ближе к полуночи. Яркая луна над морем была хорошо видна сквозь второй выход пещеры. Широкая дорожка жидкого серебра колыхалась на волнах. "По ней сегодня уйдет моя душа", -- подумал Гекатей.

Его вытолкнули на улицу. Там уже собралась целая процессия меотянок с факелами в руках. Шесть пар жриц несли на головах священные дары в плоских плетеных корзинах. За ними катилась колесница с низкими бортами, в которую впрягли его прекрасных белых жеребцов. На ней стояла деревянная статуя Девы с ярко-золотым полумесяцем на лбу. Прямо за колесницей было место жертвы, и стражницы тупыми концами пик втолкнули Гекатея туда.

Следом двинулось целое шествие. Только теперь бывший "царь" увидел Гекубу в красном жреческом гиматии, плотно закрывавшем голову старой гарпии. Рядом с ней шла Арета, которую прорицательница крепко держала костлявой рукой за локоть. Девочка слегка пошатывалась, и Гекатей подумал, что она для поддержки сил уже надышалась дымом сожженных листьев лавра. Их аромат стойко держался в воздухе и даже ему слегка ударил в голову.

Вдруг стало смешно. Чего они все вырядились в красное и тащатся с похоронными рожами? Сейчас его убьют и что с того?

Следом за распирающей радостью сердце захлестнула тоска. Захотелось выть. Через несколько шагов по свежему воздуху голова стала необычайно ясной. И вот тут нахлынул страх.

* * *

Арету сильно мутило. Она так и не смогла есть сегодня после приезда в лагерь. Как испуганный зверек, девочка забилась в угол своей палатки и продрожала до темноты. Она знала, что делает что-то не то. Что каковы бы ни были вины Гекатея, Тиргитао заплатит ему сторицей. Смутное раскаяние шевельнулось у нее в душе. Почему она не убила его еще в степи?

В голову лезли совсем не те воспоминания, которые могли поддержать ее ненависть. Вместо перекошенных рож и тяжелого дыхания скотов, насиловавших ее у камней, перед глазами вставала залитая солнцем дорога к пантикапейским воротам и в конце нее облаченный в золото улыбающийся архонт богатыми дарами встречает отряд меотянок, прибывший в город с хлебом...

Когда на небе стали зажигаться первые звезды, Арета все-таки вышла из шатра. У входа на небольшом камне, как старая черная птица, сидела Гекуба. Жрица терпеливо ждала чего-то. Взглянув на девушку выцветшими пустыми глазами, она протянула:

-- Сильный ветер сегодня.

Всадница не ответила.

-- С моря весной всегда ветер. -- продолжала прорицательница. -- Если б он дул из степи, луна была бы красной.

На душе у Ареты сделалось еще тяжелее.

-- Луна и так сегодня будет красной. -- сказала она.

Гекуба рассмеялась.

-- Я принесла тебе нож. -- старуха раскрыла плоскую корзину, лежавшую у нее на коленях.

Девушка отступила назад.

-- Не бойся. Это просто. -- ободрила ее жрица. -- Как только теплая волна крови омоет твои руки, тебе станет снова хорошо. Богиня позаботится об этом.

-- Но я не могу. -- с усилием проговорила Арета. -- Трехликой служат чистые девы...

-- Все смоется. -- устало кивнула Гекуба. -- Все забудется. Возьми.

Старая прорицательница почти силой сунула в руки девушки плетенку. Иди приготовься. Скоро шествие. Слезы ни к чему.

Теперь, подходя к скале, Арета сжимала в побелевшем кулаке кремневый нож. Она плохо соображала, что происходит вокруг. Дым лавра позволял ее мыслям течь извилистыми дорожками, далекими от всего земного. Ей казалось, что каменная Дева шевелится и вздыхает, едва сдерживая нетерпение. Трехликой хочется получить новые одежды для молодого бога-спутника, который уже износил тело предыдущей жертвы.