Снежный Цветок и заветный веер - Лиса Си

Все, о чем мне говорили в течение шести лет, начиная со времени помолвки, хлынуло мне в голову. Я выходила замуж за тигра, это был самый подходящий для меня союз, согласно нашим гороскопам. Мой муж был здоров, умен и образован. Его семья была уважаемой, богатой и щедрой. Я уже поняла это по достоинствам и количеству подарков, которые были присланы в качестве выкупа за меня, и теперь я снова убедилась в этом, увидев свое цветочное кресло. Я перестала цепляться за руки своих родителей, и они отпустили меня.

Сделав два шага вперед, я остановилась. Я не видела, куда надо идти, и протянула руки, в надежде, что Снежный Цветок поддержит меня. Как всегда, она пришла на помощь. Взяв меня за руку, она подвела меня к паланкину. Затем открыла дверь. Я слышала, как все вокруг плачут. Мама и Тетя выводили мелодию, обычную при прощании с дочерью. Снежный Цветок наклонилась ко мне и прошептала так, чтобы никто не мог услышать.

«Помни, мы с тобой две половинки навеки». Затем она вытащила что-то из своего рукава и сунула мне за пазуху. «Прочитай это по дороге в Тункоу. Я увижусь с тобой там».

Я села в паланкин. Носильщики подняли его, и мы отправились в путь. Мама, Тетя, Папа, Снежный Цветок и несколько друзей из Пувэя проводили мой паланкин до околицы и прокричали мне вслед добрые пожелания. Я осталась одна в паланкине и заплакала.

Почему вокруг меня устроили такую суматоху, если через три дня я все равно вернусь в свой родной дом? Я могу объяснить это так. Мы называем замужество було фуцзя, что означает «постепенное падение в дом мужа». Слово «ло» означает «падение», как падение листьев осенью. А на нашем местном диалекте слово «жена» имеет еще одно значение — «гость». Всю оставшуюся жизнь я буду просто гостьей в доме своего мужа — не той гостьей, которую балуют особыми блюдами, подарками, вниманием, мягкой постелью, а той, на которую всегда смотрят как на чужую, незнакомку, смотрят с подозрением.

Я сунула руку за пазуху и вытащила сверток Снежного Цветка. Это был наш веер, завернутый в материю. Я открыла его, предвкушая увидеть пожелания счастья, написанные рукой Снежного Цветка. Мои глаза быстро пробежали по складкам веера, и я нашла ее послание: «Две птицы в полете — два сердца бьются, как одно. Солнце сияет на их крыльях, лаская их живительным теплом. Земля расстилается под ними — она вся принадлежит им». Среди гирлянды на верхнем крае веера парили рядом две птички: мой муж и я. Мне очень понравилось, что Снежный Цветок поместила моего мужа на нашей самой дорогой вещице.

А потом я развернула носовой платок, в который был завернут веер. Мои кисточки покачивались в такт шагов носильщиков, когда я наклонила голову, чтобы посмотреть вниз. Я увидела, что Снежный Цветок вышила на нашем тайном языке письмо для меня, чтобы отметить этот особый момент в моей жизни.

Письмо начиналось традиционным обращением к невесте:

Когда я пишу тебе, я чувствую, как кинжалы пронзают мое сердце. Мы обещали, что никогда не расстанемся, что никогда не скажем друг другу резкое слово.

Это были фразы нашего договора, и я улыбнулась при этом воспоминании.

Я думала, что мы всю жизнь будем вместе. Я никогда не верила, что настанет этот день. Печально, что мы ошибочно пришли в этот мир — родились девочками — но такова наша судьба. Лилия, мы были, как пара уточек-мандаринок. Теперь все изменилось. В ближайшие дни ты узнаешь кое-что обо мне. Я полна беспокойства и мрачных предчувствий. Моя душа рыдает при мысли, что ты больше не будешь любить меня. Пожалуйста, помни: что бы ты ни думала обо мне, мое мнение о тебе никогда не изменится.

Можете ли вы представить себе мои чувства? Снежный Цветок все эти последние недели была очень тихой, потому что боялась, что я больше не буду любить ее. Но как такое возможно? Сидя в своем цветочном паланкине, я думала: ничто и никогда не изменит моих чувств к Снежному Цветку. Меня одолевали ужасные предчувствия, и мне хотелось крикнуть носильщикам, чтобы они повернули назад, и я смогла бы развеять все страхи моей лаотун.

Но мы уже прибыли к главным воротам Тункоу. Взлетали вверх и рассыпались фейерверки; оркестр звенел, грубил и барабанил. Люди стали выгружать мое приданое.

Эти вещи нужно было отнести прямо в мой новый дом, чтобы мой муж мог переодеться в свадебную одежду, которую я сшила для него. Потом я услышала ужасный, но знакомый звук. Это был писк цыпленка, которому отрубили голову. Кто-то брызгал цыплячьей кровью на землю рядом с моим цветочным паланкином, чтобы отогнать злых духов, которые могли прибыть вместе со мной.

Наконец дверь паланкина отворилась, и женщина, которую посчитали главной в деревне, помогла мне выйти. На самом деле главной женщиной в деревне была моя свекровь, но сейчас на эту роль выбрали другую жительницу Тункоу, у которой было больше всех сыновей. Она повела меня к моему новому дому, я переступила через порог и была представлена новым родственникам. Я встала перед ними на колени и коснулась лбом земли три раза. «Я буду повиноваться вам, — сказала я. — Я буду трудиться для вас». Потом я налила им чаю. После этого меня отвели в мою брачную комнату и оставили одну, но дверь комнаты была открыта. Только несколько минут отделяли меня от встречи с моим мужем. Я ждала этой минуты с тех пор, как Мадам Ван впервые приходила посмотреть на мои ноги, и все-таки я была ужасно взволнована, возбуждена и смущена. Этот человек был для меня абсолютным незнакомцем, и меня, естественно, мучило любопытство. Он будет отцом моих детей, и я беспокоилась о том, как все произойдет. И, кроме того, я получила таинственное письмо от моей половинки, и меня терзала тревога за нее.

Я услышала, как двигают стол, чтобы перегородить дверной проем. Я покачала головой, кисточки раздвинулись, и я увидела, как свекор и свекровь кладут свадебные одеяла на стол и ставят на груду одеял два связанных друг с другом кубка с вином: один, перевязанный зеленой ниткой, другой — красной.

В переднюю комнату вошел мой муж. Все громко приветствовали его. На этот раз я не пыталась подсматривать. Мне хотелось вести себя во время нашей первой встречи по возможности так, как предписывал обычай. Со своей стороны стола он потянул за красную нитку. Я потянула за зеленую. Затем он запрыгнул на стол, прямо на одеяла, и соскочил в комнату, где была я. Теперь мы были официально женаты.

Что я могла сказать о своем муже в этот первый момент нашей встречи, когда мы стояли рядом друг с другом? По его запаху я могла судить, что он очень хорошо помылся. Посмотрев вниз, я увидела, что свадебные туфли, которые я сшила, красиво выглядят у него на ногах и что свадебные красные брюки точно подходят по длине. Но эта минута прошла, и началась процедура Поздравления и Шумного Веселья в свадебной комнате. В комнату ворвались друзья моего мужа. Они нетвердо держались на ногах и невнятно выговаривали слова, потому что слишком много выпили. Они одарили нас земляными орехами и финиками, чтобы у нас было много детей. Они одарили нас сладостями, чтобы у нас была сладкая жизнь. Но они не отдали мне запеченное в тесте яблоко, как моему мужу. Нет! Они привязали его за нитку и раскачивали перед моим ртом. Они заставили меня подпрыгивать за этим яблоком так, чтобы мне никогда не удавалось достичь цели. И все это время они отпускали шуточки. Ну, вы знаете, какие. «Пусть в эту ночь мой муж будет сильным, как бык», или «Пусть я буду послушна, как овечка», или что «Мои груди похожи на два персика, готовые прорвать ткань жакета», или «Пусть у моего мужа будет столько потомков, сколько зернышек в гранате», или «Если мы используем такую-то позу, у нас точно первым родится сын». Здесь было то же, что и везде — низкосортные разговоры о первой ночи допускались на любой свадьбе. И я подыгрывала им, хотя внутри меня росла паника.

Уже несколько часов я была в Тункоу. Наступил поздний вечер. На улице жители деревни пели, ели, танцевали, веселились. Снова зажглись огни фейерверка, подавшие сигнал всем расходиться по домам. Наконец Мадам Ван закрыла дверь в брачную комнату, и мы с моим мужем остались одни.

Он сказал: «Привет».

Я сказала: «Привет».

«Ты поела?»

«Мне не полагается есть еще два дня».

«У тебя есть земляные орехи и финики. Если ты их поешь, я никому не скажу».

Я отрицательно покачала головой, а маленькие шарики на моем головном уборе и серебряные украшения красиво зазвенели. Мои кисточки раздвинулись, и я увидела, что его глаза опущены. Он смотрел на мои ноги. Кровь бросилась мне в лицо. Я задержала дыхание, надеясь, что кисточки перестанут раскачиваться, и он не увидит моего смущения. Я не двигалась с места, он тоже. Я была уверена, что он все еще рассматривает меня. Оставалось только ждать.

Наконец мой муж сказал: «Говорят, ты очень хорошенькая. Это правда?»