Любит музыку, любит танцевать - Мэри Кларк

— У него есть приятель — Картер Филдз, — сказала она детективу. — Они с ним одного поля ягодки. Больше можете не беспокоиться. Того, что я слышала, вполне достаточно.

Ее отец теперь круглый год жил в доме, который был построен еще до революции и где они прежде проводили лето. После нескольких инфарктов он был очень бледен, и когда она его видела, у Сьюзан прямо сердце кровью обливалось. Но держался он молодцом. После ужина Бет и Донни пошли в гости к соседям, а Сьюзан уложила малыша в постель, приготовила горячее питье и принесла стаканы в библиотеку.

Размешивая в его стакане сахарную пудру и цедру, она чувствовала на себе пристальный взгляд отца.

— Ну, и когда же я узнаю, чем вызван сей неожиданный, но весьма приятный визит?

Сьюзан улыбнулась.

— Прямо сейчас. Я развожусь с Дугом.

Отец молчал.

"Только не произноси «Я же тебе говорил», — взмолилась про себя Сьюзан. Она продолжала:

— Я обратилась в сыскное бюро, и они за ним следили. У него в Нью-Йорке квартира на имя Дугласа Филдза. Представляется свободным художником, иллюстратором. Ты ведь знаешь, он и правда хорошо рисует. Ходит на свидания. А мне тем временем втюхивает, что у него много работы, «эти вечные совещания». Даже Донни видит все это вранье насквозь, сердится и презирает его. Уж лучше пусть он ничего не ждет от своего отца, чем надеется, что когда-нибудь все переменится.

— Сьюзан, может быть, тебе сюда переехать? Места здесь много.

Она благодарно улыбнулась.

— Да они тебя с ума сведут через неделю. Нет. Дом в Скарсдейле слишком велик. Дуг настоял, чтобы мы его купили, хотел произвести впечатление на друзей по клубу. Нам он и тогда был не по карману, и я, кажется, начинаю понимать, почему он нам не по карману сейчас. Я его продам, куплю дом поменьше, а на следующий год отдам малыша в садик — я знаю один хороший в городе. Потом устроюсь на работу.

— Это будет непросто.

— Но так будет намного лучше, чем теперь.

— Сьюзан, я изо всех сил старался не сказать «я же говорил тебе», но ведь так оно и есть. Этот парень — неисправимый бабник, и он по натуре жестокий человек. Помнишь твой день рождения, когда тебе исполнилось восемнадцать? Когда он привез тебя домой, он был так пьян, что мне пришлось вышвырнуть его за дверь. А на следующее утро в моей машине были перебиты все стекла.

— Но ведь ты не можешь утверждать, что это сделал Дуг.

— А, Сьюзан, не надо. Если уж ты решилась посмотреть правде в глаза, надо идти до конца. И скажи-ка мне еще вот что. Разве ты не выгораживала его, когда его допрашивали по поводу смерти той девушки?

— Нэн Шеридан?

— Ну, естественно, Нэн Шеридан.

— Дуг просто не способен...

— Нет, Сьюзан, скажи мне, когда на самом деле он заехал за тобой в то утро, когда ее убили?

— В семь часов. Мы хотели вернуться в Браун до хоккейного матча.

— Сьюзан, перед смертью твоя бабушка все мне рассказала. Ты в то утро плакала, потому что решила, что Дуг опять тебя обманул и не приехал за тобой. Он объявился только после девяти. Скажи мне правду, хотя бы сейчас. Хлопнула входная дверь. Вошли Донни и Бет. Личико Донни светилось радостью и покоем. С каждым днем он все больше становился похож на Дуга в этом же возрасте. Она влюбилась в Дуга еще в школе.

Сьюзан почувствовала, как у нее сжалось сердце. Я никогда не смогу его разлюбить, призналась она себе. Вот Дуг умоляет ее: «Сьюзан, у меня сломалась машина. Они хотят все это свалить на меня. Им нужен виновный, все равно кто. Пожалуйста, скажи, что в семь я был здесь».

Донни подошел ее поцеловать. Она наклонилась и погладила его по голове, потом снова повернулась к отцу.

— Папа, ну о чем ты говоришь? Ты прекрасно знаешь, у бабушки плохо было с памятью. Уже тогда она вечно все путала, это было в другой день.

Глава 11

Суббота, 2 марта

Когда он добрался туда в субботу, было уже полтретьего ночи. Последние несколько дней его так тянуло сюда. Только здесь он становился сам собой. Не надо прятаться за чужой личиной. Можно танцевать в такт с Астером, улыбаться воображаемой девушке у него в объятиях, нашептывать милые глупости ей на ушко. Как прекрасно, что здесь никого нет, засовы отделяют его от внешнего мира, портьеры задернуты, чтобы никто, случайно попавший в его владения, не мог заглянуть в комнату и нарушить его уединение. Здесь царит его безграничное "я", не скованное приличиями и условностями, здесь он может полностью отдаться восхитительным воспоминаниям.

Нэн. Клэр. Джэнин. Мари. Шейла. Лесли. Аннетт. Тина. Эрин. Все они улыбаются ему, все рады ему, им не уйти, не посмеяться над ним, не бросить на него презрительный взгляд. Под конец, когда они уже понимали, что происходит, это было так замечательно. Он жалел, что не дал этой возможности Нэн — все осознать и упрашивать его. Лесли и Аннетт умоляли о пощаде. Мари и Тина плакали.

Иногда девушки приходили одна за другой, иногда — все вместе. «Меняемся партнерами, теперь танцуй со мной».

Первые две посылки уже наверняка дошли. О, если б можно было обратиться в муху из сказки, полететь за ними и увидеть тот момент, когда их открывали, когда выражение недоумения на лицах сменялось пониманием.

По шаблону.

Нет, о нем так думать больше не будут. Так, следующей была Джэнин или Мари? Джэнин. Двадцатое сентября, два года назад. Теперь он отошлет ее коробку.

Он спустился в подвал. Забавно выглядят эти обувные коробки. Натянув резиновые перчатки, которые он всегда надевал, когда прикасался к вещам девушек, он достал коробку, помеченную именем Джэнин. Он отправит посылку ее родителям в Уайт Плэйнз.

Его взгляд задержался на последней коробке. «Эрин». Он захихикал. А почему бы не отправить ее сейчас? Тогда уж от их теории о скопированном убийстве камня на камне не останется. Она говорила, что ее отец живет в доме инвалидов. Он отправит посылку на адрес в Нью-Йорке.

А что, если никто в доме не сообразит передать пакет в полицию? Что ж, так он и будет пылиться где-нибудь в кладовке?

А что если отправить посылку в морг? В конце концов, это был ее последний адрес в Нью-Йорке. Интересно бы вышло.

Прежде всего следует протереть туфли и коробки, на всякий случай, чтобы точно никаких отпечатков. Вынуть документы. Бумажники он вытаскивал из их сумочек, а сумочки закапывал.

Завернуть каждую из непарных туфель в папиросную бумагу. Закрыть крышки. Он с удовольствием рассматривал рисунки. Получается с каждым разом все лучше. На коробке Эрин — профессиональная работа.

Коричневая оберточная бумага, клейкая лента. Бланк для адреса. Все это можно купить где угодно на территории Соединенных Штатов.

Сначала он надписал адрес Джэнин.

Теперь очередь Эрин. Адрес морга он найдет в телефонной книге.

Чарли нахмурился. А что, если какой-нибудь болван в административном отделе даже и не вскроет посылку, а просто отдаст ее назад почтальону? «У нас такая не работает». Без обратного адреса посылку отправят в отдел невостребованной корреспонденции.

Хотя вот еще что можно сделать. Не ошибиться бы. Нет. Да нет же. Он снова захихикал. Вот погадают-то...

И он начал писать печатными буквами имя той, кто получит сапог и туфельку Эрин.

Дарси Скотт.

В субботу Дарси завтракала в кафе «Виктория» с Албертом Бутом, абонентный номер 1143. Она дала ему около сорока. Еще по телефону ей удалось выяснить, что в объявлении он себя назвал специалистом по компьютерной технике, увлекающимся чтением, лыжами, гольфом, бальными танцами, который также не прочь, не торопясь, пройтись по музеям и послушать музыку. Кроме того, он заявил, что обладает чувством юмора.

А вот это уж чересчур, решила Дарси, когда Бут спросил, не кажется ли ей, что она отмочила номер, придя на свидание с абонентным номером. Выпив первую чашку кофе, Дарси засомневалась и во всем остальном, кроме того, что он специалист по компьютерной технике. Он был явный домосед, и в его внешности и разговоре не было и намека на то, что он любит кататься на лыжах, играть в гольф, танцевать или бродить по музеям.

Он говорил исключительно о прошлом, настоящем и будущем компьютеров. — Сорок лет назад компьютер занимал две комнаты приличных размеров, а в наше время эти же задачи выполняет машина, умещающаяся на письменном столе.

— В прошлом году я наконец купила такой.

Он был шокирован.

Принесли яйца бенедикт. Бут с негодованием распространялся о том, что студенты теперь шибко умные и дошли уже до того, что подделывают оценки, предварительно сняв защиту с программ, следящих за их успеваемостью.

— Их следует сажать в тюрьму лет на пять. И штраф пусть платят.

Дарси была уверена, для Бута это было все равно, что осквернить святыню в храме Господнем.

За последней чашкой кофе он наконец закончил изложение своей теории о том, что в будущих войнах победа или поражение будут зависеть от специалистов по компьютерам, которые быстрее смогут вывести из строя компьютерные системы противника.