В панике. Что делают люди, когда им страшно? - Поль Реньяр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Истязания, которые придумывали несчастные конвульсионерки, отличаются бесконечным разнообразием, но мне приходится быть кратким.
«Молодая девушка 22 или 23 лет становится у стены, а какой-нибудь атлет берет тяжелую гирю весом в 30 фунтов и наносит ей изо всех сил удары этой „соломинкой“ по животу.
Насчитывали до 100 таких ударов и больше. Один из братьев нанес ей однажды 60 подобных ударов и после этого попробовал бить той же гирей по стене. Присутствовавшие там уверяют, что после 25 ударов в стене образовалось отверстие».
Катерина Тюрпен заставляет бить себя по животу дубовым поленом, маленькая Обиган выправляет свою короткую ногу сильными ударами валька. Сестра Жанна Моле приказывает воткнуть себе в живот громадный ключ, сестра Габриель Молер требует, чтобы ей нажимали на эту область двумя большими лопатами с очень острыми краями, она сама направляет железный прут, которым братья наносят ей сотни ударов по животу. Вместе с сестрой Диной, Фелисите и Мадленой она велит втыкать ей в тело кинжалы, причем кровь не показывается.
Приняв во внимание неслыханные преувеличения, которыми наполнена книга Карре де Монжерона, мы тем не менее находим в ней изображения наших современных истеричных, торжествующих, когда им удается показываться перед зрителями и удивлять их.
Король, которому наскучили шум и огласка, производимые конвульсионерками, решил прекратить эпидемию и приказал отправить в госпиталь знаменитейших акробаток и их сподвижников. Советник Карре де Монжерон, посвятивший этой эпидемии свое трехтомное сочинение, которое мы только что разобрали, был посажен в Бастилию.
Тем не менее время от времени еще происходили тайные демонстрации конвульсионерок, но они действовали все менее и менее заразительно, а в 1762 году мы видим уже последние «чудеса». У янсенистов больше не нашлось сторонников, а их враги иезуиты только что были изгнаны из Франции при Людовике XV. Борьба, таким образом, закончилась вследствие отсутствия борцов. Однако XVIII век не был еще окончательно избавлен от умственных эпидемий. Вскоре он попадет под власть магнетизма.
Заканчивая историю сен-медарских явлений, позволим себе маленькое размышление.
Наше злосчастное человечество как будто обречено вечно ходить по заколдованному кругу. В настоящее время конвульсионерок уже нет нигде, кроме госпиталей, но «чудеса» все еще продолжают совершаться: нетрудно было бы назвать некоторые местности, где параличи, сращения членов и водянка вылечиваются как бы по волшебству. Там, подобно могиле дьякона Пари, можно было бы найти много брошенных костылей. Там по-прежнему раздаются восторженные крики толпы, а 150 лет научных трудов и открытий не вызвали никакой перемены. Одна часть общества опять вернулась к старым заблуждениям, льстящим ее вкусам.
Глава 3
XVIII и XIX век. Сон и сомнамбулизм
Когда Мильн-Эдвардс, председатель Научной французской ассоциации, предложил мне прочитать лекцию о сомнамбулизме, то, сознаюсь, я долго колебался, прежде чем принять это предложение. В науке, по-видимому, встречаются предметы, от изложения которых осторожный человек всегда воздерживается, и опасные вопросы, занятия которыми никогда не приносят пользы. Сомнамбулизм, или, как неточно продолжают его называть некоторые люди, животный магнетизм, несомненно, принадлежит к этой категории.
Таинственный по своей сущности, известный нам лишь по своим результатам, он настраивает против себя еще и своими последователями, в числе которых до последнего времени встречались лишь одураченные люди, принимавшие все на веру, и шарлатаны.
Я долго наедине с собой раздумывал над этим вопросом, так как не хотел попасть ни в ту, ни в другую категорию. Но одно обстоятельство заставило меня решиться: я знал, что буду иметь дело с аудиторией, привыкшей к научным беседам и к анализу фактов, я знал, что великие и недавние открытия в области физики научили ее ничему не удивляться и ничего не отвергать априори в сфере точных наук. А следовательно, подумал я, и по отношению к физиологии она должна быть настроена таким же образом.
Я постараюсь познакомить читателя с тем, что понимают просвещенные и заслуживающие доверия люди под странной нервной болезнью, именуемой сомнамбулизмом.
Незабвенный Мольер в одном из своих произведений сказал, что от опиума засыпают вследствие того, что он обладает снотворным свойством. Эта фраза, заключающая в себе, по-видимому, горькую критику на медицину, на самом деле служит самым определенным, точным и полным объяснением научного факта: опиум усыпляет, потому что обладает снотворным действием. Невозможно и в настоящее время что-либо прибавить к этому определению, и если бы мы сказали, что он усыпляет, потому что воспаляет мозг, то нам пришлось бы все-таки прибавить, что он воспаляет мозг вследствие своего воспалительного свойства. Но это только отодвинуло бы задачу, а не решило ее.
Мне необходимо было предпослать лекции эту ораторскую предосторожность, чтобы лучше обозначить ее дух и цель. Я буду указывать читателю на факты, излагать перед ним опыты и надеюсь убедить его при помощи доказательств, но воздержусь от всяких объяснений. Роль науки исчерпывается констатированием фактов и определением условий, при которых они совершаются, но она не в состоянии указать на их причину. Почему тело, предоставленное самому себе, притягивается Землей? Почему Земля тяготеет к Солнцу? Почему кислород и водород соединяются? Почему кусок железа, вокруг которого циркулирует ток, получает способность притягивать железо? Все это нам неизвестно. Мы только знаем, что это так, мы констатируем, но не объясняем.
Почему же нам не отнестись точно так же и к вопросам, касающимся сомнамбулизма? Следствия, производимые этой нервной болезнью, кажутся нам необыкновенными только потому, что мы к ним не привыкли, но в действительности они намного более обычны, чем результаты в области физических явлений, только что мною упомянутых, и вы сейчас увидите, что они только завершают очень простые физиологические явления, которые никто не оспаривает. Сохраним свою роль – ограничимся только анализом фактов, выделим их из той массы бессмысленных утверждений, которыми их наводнили, будем констатировать факты, но не объяснять.
Нам, разумеется, придется остерегаться обмана. Человек смышленый и опытный всегда сумеет оградить себя от него, и те немногие врачи, которые уверяют, что это невозможно, тем самым как бы признают свою умственную беспомощность. Если долгие годы, проведенные ими в научных занятиях, не сделали их, людей образованных, способными
