Шанс полюбить - Дикси Браунинг

Либби закрыла глаза, как будто от этого могла стать невидимой. Заметив в ней какое-то смятение, Джейк не торопил событий. В своем нелепом облачении он бессознательно вышагивал по спальне, трогал ее зеркальце в серебряной оправе, расческу, флакон с туалетной водой, стоящий рядом со школьным рисунком Дэвида. И не мог припомнить случая, когда еще ему приходилось ощущать себя одновременно и покровителем, и насильником.

Конечно, она волновалась. И он тоже. Но чему быть, того не миновать, и вряд ли стоит тянуть время, полагая, что кому-то от этого станет легче. Пропади все пропадом, находясь рядом с ней, он почти никогда не выходит из состояния возбуждения. До чего же глупо, в его-то годы!

Вот положеньице! Взглянул бы кто-нибудь со стороны – она стоит в одном конце комнаты и разглядывает столбик кровати, он тайком кидает на нее взгляды из другого угла – ни дать ни взять два сконфуженных подростка.

Откровенно говоря, она не красавица. В жизни ему не понять, где таится в ней эта… эта изюминка. Но как-то она все-таки проявляется, в незаметных мелочах. Хотя бы в том, как она вздергивает подбородок. Или как пружинит и переливается копна ее волос. Или как взгляд ее, сначала ласковый, становится серьезным, и вдруг в глазах зажигаются искорки смеха.

А главное, что он чувствует рядом с ней. Тепло, уют и безмятежность. Она принимает его таким, каков он есть, без объяснений.

Обойдя вокруг кровати, он подошел к ней и взял связку из нанизанных английских булавок, приколотых к отвороту ее халата.

– Великолепное украшение. Если не сказать больше.

– Это на всякий случай. По крайней мере, я всегда знаю, где их найти.

– Кстати, о пожарном случае. Тебе не стоит беспокоиться. По крайней мере, насчет меня, я тебя не подставлю. Если бы я хоть чуть сомневался, дело не приняло бы такого оборота.

– Знаю, Джейк. Насчет меня тоже.

Столкнувшись с бесцеремонностью и эгоизмом Уолта, она дала себе зарок держаться поосмотрительней. Но в этот вечер хозяйкой положения она уже не была.

– Джейк, у меня уже давно никого не было. Ты, наверное, также догадываешься, что я, ах, – она откашлялась, – я никогда не была особенно хороша в этом деле, – выпалила она.

– Ты уже говорила это о танцах, – напомнил он, и лукавая улыбка заиграла в уголках его глаз.

– Да, и разве я была не права?

– Думаю, вдвоем мы бы неплохо справились, – хмыкнул он, развязывая кушак на ее халате. – Вот только подкуем наши тапочки, и все.

Она с трудом сглотнула и закрыла глаза: будь что будет.

– Просто я боюсь тебя разочаровать.

– Позволь об этом мне судить самому.

Он провел по ней руками, и халат тихо сполз на пол.

– Этого я и боялась. Что ты будешь судить, – сказала она, срываясь на нервный смех. Судить, находить ее недостатки. Опять все сначала.

Когда его губы коснулись ямочки на шее, у нее подогнулись колени. Джейк обхватил ее за талию и, не выпуская из рук, уложил на кровать. Она вся напряглась, боясь шевельнуться и даже дышать. Лицо Джейка, нависшее над ней, казалось незнакомым. Точно суровая, неприступная маска, высеченная из камня.

Ошеломленная стремительностью происходящего, Либби без сопротивления покорилась, а он гладил ее тут, целовал там, ласкал так, что в них обоих пробудился вулкан нежности и страсти.

О, какое блаженство, в это невозможно поверить! Я не в силах устоять.

Но вслух у нее прорывалось только возбужденное дыхание, то глубокое, то учащенно-жадное.

– Джейк, что ты… Джейк!

– Тише, милая, я хочу, чтобы ты расцвела.

О, никогда в жизни она не испытывала такого наслаждения!

Распалившись так, что забыла обо всем на свете, Либби приподняла голову и взглянула на то, что он с ней делал.

И лучше бы этого не видела. Если поцелуи и ласки разжигали в ней пламень, то, созерцая, как его загорелые мозолистые руки блуждают по ее уязвимому телу, она добавляла масла в огонь.

– Помоги мне, – приказал он хриплым голосом.

– Помочь, но как? Джейк, прости, я не знаю как. Я все делаю не так.

– По крайней мере, сними с меня эту чертовщину, – прорычал он, заставив ее снова поднять голову. Либби увидела, что одеяло с изображением динозавра до сих пор болтается у него на поясе, точно хомут. Ее губы задрожали. – Только засмейся, и ты пожалеешь, – предупредил он, и стоило улыбке промелькнуть у нее на лице, как он ласково впился зубами ей в шею, правда, жалеть ей об этом не пришлось.

Путем совместных усилий им, наконец, удалось вызволить его из пут. К этому времени Либби значительно осмелела и глядела во все глаза на то, как он наслаждался ее телом, вкушая эротический букет из запаха мыла, сухих духов, пахнущих лавандой, и еще более пьянящего аромата сладострастия.

В своей жизни Либби случилось видеть всего трех обнаженных мужчин, двое из них были ее братья – она застала их нагишом на пруду, когда ей было девять лет. И теперь вот Джейк. Выглядел он потрясающе: широкие плечи, все еще загорелые после лета, на груди темная полоса волос, сбегающая вниз к…

О Господи!

– Прикоснись ко мне, Либби! – попросил Джейк и направил ее руку. Ни на секунду не отрывала она от него взгляда. Вся дрожала, но повиновалась и, осмелев, даже взяла инициативу в свои руки, пока Джейк не остановил ее, боясь выйти из-под контроля.

Понуждая себя к терпению, он не сводил глаз с дрожащей под ним обнаженной женщины. В женской уязвимости есть что-то невероятно трогательное. Правда, обычно на этой стадии игры ему не до размышлений. Все же в такой откровенной незащищенности кроется огромная женская сила. Разве может мужчина в трезвом уме причинить боль чему-нибудь столь трогательному?

Осторожно он провел рукой по изящной линии ее ключицы, скользнул в желобок между грудей, потом взобрался по бледному полушарию и прошелся вокруг коричневого кружка. Соски у нее были темными и большими, и он с восхищением подумал, что она ими кормила ребенка.

О Боже, что это он! В данную минуту он ни о чем не хочет думать, кроме этой женщины.

И, кроме того, что между ними происходит. Главное, чтобы ей было хорошо, потому что, он уверен, прежде ей особенно хорошо не было.

От острого желания он весь напрягся, стараясь превозмочь возбуждение, как будто таким образом мог сделать его бесконечным.

Бесконечным ничего не бывает, шептал ему внутренний голос. Его рука двинулась вниз по холмистой поверхности ее живота, и мышцы у нее непроизвольно вздрогнули. Успокоив их медленными круговыми ласками, его пальцы спустились в мягкие шелковистые заросли волос. Либби жадно ловила ртом воздух.

Джейк издал громкий стон. Больше он терпеть не мог. К сорока годам человек обретает способность – по крайней мере, чисто теоретическую – дольше сдерживать желание. В случае с Либби даже это маломальское преимущество полетело ко всем чертям. Он казался себе похотливым юнцом, у которого бурлила кровь, но который не владел искусством любви.