Капитан госбезопасности. Линия Маннергейма - Александр Логачев

Когда ствол выскользнул из перчаток, Лева (не продумывая свои действия, ни о чем не думая вообще, неизвестно по каким причинам так поступая, каким рефлексам подчиняясь) обхватил финна за пояс, словно собирался провести бросок через бедро по правилам французской борьбы, и увлек противника за собой вниз по снежному склону. Увлек под очередь из «Суоми», под очередь, вспоровшую сначала небеса, потом продырявившую хвою и стволы и захлебнувшуюся в снегу.

Хромов, не пытаясь пока состыковывать события в логический ряд, понесся вниз к слившимся в клубок и утонувшим в сугробе телам. Разбрасывая лыжи, как коньки на льду, в разные стороны, Хромов вытянул кисти из петель, отбросил палки, рванул — полетели пуговицы — маскировочную куртку и выдернул из-под нее финский нож. Возле барахтающихся в снегу людей капитан госбезопасности упал на колени, сгреб ладонью белую ткань чьей-то куртки и занес финку. Но чья спина сейчас наверху он не понял — головы борющихся ушли под снег. Хромов перевел взгляд на ноги. И увидел задравшуюся штанину, обнажившую валенок. Эту ногу обвивала другая, оканчивавшаяся лыжным ботинком. Здесь сомневаться не приходилось. Хромов всадил лезвие в голень человека в ботинках.

Вой — и из поднятой боровшимися пурги поднимается, протягивая руку к ране, человек в закрывающем лицо подшлемнике. Хромов, выдернув нож, снова всаживает его, уже в бедро. И снова вытаскивает. И убирает в ножны.

— Лева, выбирайся оттуда! Живее! — Хромов скинул винтовку, передернул затвор.

Сержант Коган просто откатывается по снегу на метр в сторону и лежит на спине, носы его лыж торчат из сугробов. А финн, управившись с первым шоком, услышав лязг затвора и увидев винтовку, шарит в снегу в поисках «Суоми».

— Не надо, товарищ капитан! — кричит Лева, — В плен… — он пытается опереться и подняться, не получается. — В плен возьмем. Зачем?!

— Война, товарищ сержант, — говорит Хромов и вдавливает спусковой крючок…

Выведенные из окружения, исхудавшие, обросшие, обмороженные красноармейцы сидели кто на поленьях, заготовленных для костра, кто на тряпках, брошенных на землю, кто прямо на снегу. В их лицах счастье боролось с неверием. В лицах девятнадцати выживших, девятнадцати из трехсот сорока семи бойцов 76 танкового батальона. Пятнадцать вышли сами, четверых вынесли. Над деревьями, если взглянуть в сторону пройденного поля, можно было заметить цветные клочья второй дымовой завесы, под прикрытием которой выходили из деревни.

Старшина ломал шоколад, обходил по кругу бывший лагерь финнов и раздавал танкистам, приговаривая:

— Потом все будет, скоро будет. Пока нельзя много. Потерпите.

Трупы финнов отнесли за ближайшие кусты.

— Товарищ Иванов! Товарищ Якуба! — позвал командир. Капитан Шепелев бросил на снег просмотренную карту. Она, найденная в вещах убитого финна, одетого в полярную куртку, ничем не отличалась от той финской карты, что была уже у Шепелева. Сестра-близнец. А вот блокнот, обнаруженный у того же человека в полярной куртке, очень капитана заинтересовал. Как и еще один предмет.

Иванов стоял уже перед Шепелевым, подходил и отделенный командир Якуба, старший по званию среди оставшихся в живых бойцов батальона.

— Товарищ Иванов, — сказал капитан, — вы отведете батальон на хутор той же дорогой, как шли сюда. Останетесь с батальоном. Товарищ Якуба, пробудите на хуторе, сколько потребуется, чтобы восстановить силы. Потом выходите к нашим. Вам бы, конечно, сейчас нужнее в тыл, но до линии фронта гораздо ближе. Решение, куда идти, оставляю за вами. Вот держите, финская карта. Пользуйтесь ею, она точнее. Товарищ Иванов, вы знаете, где лежат санки с баллонами. Возьмите кого-нибудь из батальона и привезите их сюда. Пригодятся для раненых. Товарищ Якуба, готовьте бойцов к походу. У меня все.

— Есть, — одновременно ответили красноармеец и отделенный командир. Но по-разному. В голосе Иванова слышалось огорчение. Его отделяют от отряда. И ничего не поделаешь. Просить, уговаривать бессмысленно. Кругом, и марш выполнять приказ. Обидно, что выбор пал на него. Почему?

— Ты погляди, капитан, — подошел Хромов, держа ладони сложенными горстью, — В палатке нашел. Истреблять буду гадов нещадно. Никакого снисхождения.

В его ладонях, на черной перчаточной коже переплетались лучи эмалевых красноармейских звезд, снятых с ушанок и буденовок.

— Для отчетности собирали, сволочи, — Хромов высыпал звезды на снег.

— Что-то ребята не возвращаются, — поделился своим волнением Шепелев. — Должны бы уж…

Попов и Жох уже были в финском лагере. Выходивших из окружения именно они встретили на окраине леса. В лагере Попов отдал командиру винтовочную гильзу со сплющенными краями дульца. Чья фамилия, имя, отчество, год и место рождения указаны в листке, вложенном в нее, узнавать, извлекая листок, не потребовалось.

— Ильинский, — сказал красноармеец Попов. — Взорвал себя и двух финнов. Я его в снегу закопал. Там прямо.

Попов помолчал, а потом продолжил, вздохнув и отвернув большую голову:

— Двадцать их. Которые на меня вышли. Тыркались, как слепые котята. Это по причине газа. Жалко их было. Знаю, что меня не пожалели бы, а вот…

Он опять вздохнул и потер пятерней картофельный нос.

— Товарищ Попов, надо сходить на позицию Чекунова. Если что, похороните там же. По-зимнему.

Вместе с Поповым командир послал Жоха. И не то чтобы они очень задерживались, и выстрелов никаких и ниоткуда слышно не было, но, видимо, причина его преждевременного волнения — общая тревога, которую испытывал капитан. Сколько финнов осталось после боя, где они, не попытаются ли организовать засаду? Чтобы избежать нежелательной встречи, надо было как можно быстрее выбираться отсюда.

— Посмотрите, Хромов, — капитан вытащил из кармана предмет, изъятый у того же человека в полярной куртке, который, надо полагать, и командовал финской отрядом. — Что это, по-вашему, может быть?

Хромов взял в руки то, что более всего походило на ключ. С длинным и толстым стержнем, начинающимся кольцом и оканчивающимся замысловатого рисунка зубцами, которые торчали на обе стороны. Сразу представлялся воображению и замок, что был бы под стать такому ключу — амбарный, с могучей дужкой, сохраненный заботливым отношением со времен шведских баронов, правившими этой страной, пока царь Петр не присоединил Финляндию к России, отсоединив от Швеции.

— Ключ, чего еще, — повертев и осмотрев со всех сторон, Хромов вернул предмет командиру. — По-моему, ты выбрал не очень удачное место, чтобы ломать голову над ерундой.

— Мы — сотрудники госбезопасности, не правда ли? Значит, обязаны ломать голову над тем, что обнаруживаем у врага.

Хромов кивнул, улыбнувшись, мол, на это возразить нечего.

— Вот скажи, — Шепелев постучал пальцем по металлу ключа, — что он собирался открывать этим ключом в лесу? Но, заметь, таскал его на цепочке, боясь потерять.

— Что-нибудь фамильное. Вроде талисмана.

— Допустим. Тогда, — капитан провел пальцем по зубцам, — как объяснить свежие царапины с обеих сторон, как не тем, что им что-то отпирали.

Капитан Хромов пожал плечами.

— Ну, какой-нибудь очередной склад в лесу. Думаешь найти?

— Зацепок никаких. Карта чистая, без пометок. А человека, от которого мы могли что-то узнать, хотя бы с помощью жестов и рисунков, ты расстрелял.

— Это был враг, Шепелев, — лицо Хромова вмиг посуровело, заиграли желваки. — И он сопротивлялся.

— Кстати, по поводу этого человека, — спокойно продолжал капитан. — Тебя не смутило, что он как-то легко поддался на детскую уловку Левы?

— Ты думаешь, Лева соврал и… — Хромов, прежде чем продолжить, повернул голову в ту сторону, где старшина Зотов и сержант Коган сейчас набивали трофейными 9-милиметровыми патронами магазины и диски пистолетов-пулеметов «Суоми».

— Да нет, — поморщился капитан. — При чем тут Лева, он молодец как раз. Я говорю о том, кто купился на Левкину игру. Если отбросить тот вариант, что ему попался не самый глупый, не самый доверчивый финн, что остается? Что поверить в Левкину лабуду, он мог только в одном случае — если в этих местах действительно действуют немцы в составе «шюцкоровских» отрядов. Или даже отдельная германская группа. И финн об этом знал. Его предупреждали об этом, или он сталкивался здесь с немцами уже во время войны. Поэтому не особенно удивился и быстро поверил. И еще немецкое оружие в большом количестве. В том числе и такое, о каком мы до этого не слышали. Я понимаю, что оно могло попасть сюда как угодно, но что если попало самым простым способом — из рук в руки.

— По-моему, ты сочиняешь, капитан, — Хромов хлопнул командира по плечу. — И потом… Ты хочешь ползать по лесам в поисках немцев вместо того, чтобы наконец выполнить приказ, — он ткнул Шепелеву в область сердца, она же область нагрудного кармана гимнастерки, — прибыть в расположение и распоряжение.