Задача третья: судиться! (СИ) - Муратова Ульяна

Кричит Арский. Свистит меч Вельмара — метит Артуру в лицо. Оборотень ныряет под руку мечника и ударом гарды бьёт в запястье. Со звоном падает на пол меч. Вельмар с воем хватается за кисть. Сзади толстяк рубит катаной. Кровь застывает у меня в венах. Остриё чертит дугу и рассекает воздух там, где уже нет Артура. Оборотень прыгает вперёд, и носатый с мачете задевает его остриём. На боку Артура проступает алый росчерк.

Артур отпрыгивает и ничком роняет на песок Вельмара. Бьёт ногой между лопаток. Трещат рёбра, из груди лежащего рвётся хрип. Блондин кидает бесполезное древко и ужом ныряет за мечом Вельмара.

Носатый с мачете прыгает оборотню за спину. Толстяк снова бьёт, на этот раз в лицо. Артур отклоняется, катана врубается в песок. Артур брезгливо отпинывает толстого ведьмака в сторону. Поворачивается к носатому, ловит мачете предплечьем, на свой клинок — и едва успевает уйти от выпада блондина. Меч царапает спину. Толстяк влетает в бортик и оседает у края. Катана отлетает к Арскому. Тот скулит у края арены и пытается перебраться через бортик, но перед ним вырастает массивная фигура Ророва. Лёгким толчком следователь отправляет ведьмака обратно.

Блондин делает выпад — снова мимо.

— Всё ещё можно извиниться, — насмешливо бросает Артур.

— Лучше я сдохну! — сипит тот.

Артур пожимает плечами:

— Сдохнешь, конечно. Тогда концерт окончен. Это всё равно не так весело, как я думал.

Артур ныряет блондину за спину и коротко бьёт его рукоятью в висок. Тело блондина оседает на песок. На спину оборотня обрушивает удар мачете носатый. Артур уклоняется и бьёт противника кулаком, с хрустом впечатывая нос тому в лицо. Ведьмак роняет мачете и падает навзничь.

К мечу ползёт толстяк. Артур убирает клинки. Они исчезают так же неуловимо, как появились. Оборотень подходит к толстяку и ломает ему шею одним ударом. Смотрит на Арского. Тот скулит у края арены, выставив перед собой две катаны. На его штанах расползается отвратительное пятно. Артур морщится. Поднимает с пола меч, плавно подходит к Арскому. Одним ударом отбивает обе катаны и бьёт стопой в голову. Арский валится на бок.

Пятёрка ведьмаков лежит на песке.

Бой окончен.

Артур, не оборачиваясь, бросает чужой меч и уходит с ринга. Прямо ко мне. Я трясущимися руками достаю из рюкзака влажные салфетки и не могу открыть пачку.

Мой оборотень спокойно говорит:

— Тихо, тихо, только не плачь.

Киваю.

Подходит Тимея, забирает из моих непослушных рук пачку и подаёт салфетки. Я помогаю стереть с бока Артура подтёки его и брызги чужой крови. Рана уже затянулась. Игорь вытирает спину. Эльвира подаёт антисептик. Оборотни морщатся при виде пластиковой бутылочки. Мы все молчим. Я окончательно прихожу в себя, забираю у Эльвиры жидкий гель и выдавливаю на салфетку. Артур безропотно подставляет части тела под обработку.

— Лейла? — он с тревогой заглядывает мне в лицо.

— Спасибо, что… что… быстро и без кишок, — сглатываю я.

Артур быстро оделся и неуверенно подошёл. Я взяла его за руку и демонстративно поцеловала в щёку. Меня ещё потряхивает, но это неизбежно. Мы же не в кино. Равнодушно смотреть на смерти людей — даже если они конченые подонки и нелюди — я пока не научилась и надеюсь не научиться никогда.

Мой оборотень натянул свитер как можно ниже, чтобы скрыть полурасстёгнутую ширинку, и мы пошли обратно в зал суда. Краем глаза отметила массивные резные ворота, ведущие на улицу. Нестерпимо захотелось на воздух, на мороз, но я прошла мимо, вцепившись в руку Артура.

— Любимая, ты как?

— Нужно время, чтобы прийти в себя. Я всегда понимала, что ты способен на что-то подобное, но одно дело представлять, а другое — видеть. Теперь ведьмаки обозлятся ещё сильнее, — сглотнула я.

— Пусть. Злость — не лучший советчик. Чем больше ошибок они делают, тем лучше для нас.

Мы вернулись в зал.

— Следствие предлагает начать допросы ведьм, обнаруженных в поместье Ивсоревых, — громко произнёс Роров, когда все расселись по местам.

Михаил Натанович жестом пригласил на место свидетеля одну из четырёх ведьм, находящихся за нашим столиком. Она послушно поднялась, подошла к нему и села. Я бы назвала её красавицей, если бы не странное выражение лица и остановившийся взгляд. Словно перед нами покойница, а не живая юная девушка.

— Представьтесь, пожалуйста, — попросил Михаил Натанович.

— Мирина Шестакова. Ведьма. Пятый ранг, — тихо проговорила она.

— Скажите, при каких обстоятельствах вы оказались в поместье Ивсоревых?

— Я случайно познакомилась с Аривальдом Ивсоревым. Он мною заинтересовался. Поначалу его внимание льстило. Он предложил инициировать меня. Я с радостью согласилась. Он привёз меня в поместье семнадцатого августа, — она говорила без эмоций.

— То есть вы приехали туда добровольно?

— Да, — механически отозвалась Мирина. — Добровольно. Аривальд инициировал меня почти сразу после того, как мы туда приехали. Опыт получился крайне болезненным. Ему это понравилось. Особенно ему понравился вид крови. Простыня была белой, на ней он написал моё имя кровью. Я попросила отвезти меня домой, так как почувствовала себя плохо.

— И он отвёз?

— Нет. Он сказал, что я ему понравилась и останусь там столько, сколько он захочет.

— То есть он держал вас там против воли?

— Да. Резал, насиловал, избивал, давал попользоваться гостям. Обычно после игрищ он мазал раны или помогал их заживлять. А на следующий день всё начиналось заново.

— Вы пытались выбраться?

— Один раз. После этого он вырезал мне глаза. Больше не пыталась. Он всё заживил, но я теперь плохо вижу, — её опустошённый голос пробирал до дрожи.

— Как вас освободили?

— Со временем раны перестали заживать. Это очень злило Аривальда. Я несколько раз пыталась покончить с собой. Это разозлило его ещё сильнее. Он начал мазать раны мазью. От неё всё очень сильно жгло. Тогда я просто перестала обращать внимание на его приходы. Не реагировала. Даже когда он очень старался. Он стал приходить реже и реже. Потом дни начали путаться. Я не помню, как наступила зима. В один день приехали люди из Трибунала и забрали меня, — пугающе спокойно перечисляла Мирина.

— Вы просили вас отпустить?

— Поначалу да. Потом — нет. Всех это только заводило. Поэтому перестала.

— Скажите, у меня на руках дело о ваших поисках. Ваша мать, Татьяна Шестакова объявила вас в розыск с общим уведомлением восемнадцатого августа прошлого года. Ивсоревым было об этом известно?

— Да. Они приносили копию заявления. Говорили, что никто никогда меня не найдёт.

— К счастью, это не так, и вас всё-таки нашли, пусть и в тяжелейшем состоянии. Уважаемые судьи, у вас есть протоколы осмотра и лечения Мирины. Вопросов у обвинения больше нет.

Михаил Натанович сел на место, и тут же поднялся Грибальский.

— Мирина Шестакова, мать — ведьма первого поколения, не так ли?

— Так.

— Где вы сейчас проживаете?

— В гостинице.

— И кто платит за ваше проживание?

— Московская стая оборотней, — равнодушно отозвалась она.

— И рядом с вами постоянно дежурит минимум два оборотня, так?

— Да.

— И сколько они вам платят за дачу этих показаний? — ехидно спросил он.

— Они не платят. Мне никто не платит.

— Ну что вы мне рассказываете? Нищая семья, кроме вас ещё две девочки с ещё более низким даром. Мать у вас семёрка же?

— Да.

— И сёстры семёрки. А вы родились пятёркой и решили попытать счастья с ведьмаком из именитой семьи. Вешались на него, уговаривали на инициацию. Позвольте, я зачитаю сообщение, которое вы написали ему 16-го августа прошлого года. Цитирую: «Вальд, я и волнуюсь, и предвкушаю нашу завтрашнюю ночь. Ты для меня — подарок небес. Я с нетерпением жду, когда мы наконец останемся наедине. Хочу тебя и хочу забеременеть от тебя в нашу первую ночь». Вы писали это сообщение?

— Да, — безразлично отозвалась Мирина.

— Аривальд сделал всё, о чём вы его просили. Привёз вас гостьей в свой дом, инициировал, хотя для Высшего ведьмака связаться с пятёркой… сами понимаете, какой мезальянс. И тем не менее, он вам открылся, взял в свой дом. Но на второй же день вы начали качать права и требовать внимания. Вы были недовольны решительно всем, бесконечно капризничали, обвиняли его в том, что после инициации вы не смогли подняться выше своего пятого ранга, дерзили, злословили. Он относился к вашим недостаткам философски, потому что вы солгали, что забеременели. Был увлечён вами, пленён вашей красотой, — Грибальский указал на девушку пальцем и изобразил в воздухе замысловатую спираль. — И вы беззастенчиво этим пользовались. Месяцами он вас содержал, потакал вашим прихотям, но вам этого было мало! О нет, вы требовали жениться на вас. И Аривальд и на это бы пошёл, если бы не выяснилось, что вы солгали о своей беременности. Он разозлился и попросил вас уехать, но вы устроили скандал и изрезали себя. Как порядочный ведьмак, он залечил ваши раны и оставил отдыхать… И доброта стала его роковой ошибкой!