Железная Маска и граф Сен-Жермен - Эдвард Радзинский

В ту первую их ночь королева оценила разницу. Бофор любил себя и в любви дозволял женщине доставлять ему счастье. Взамен предлагал красоту и бычью силу. Итальянец заботился о счастье женщины. Он не только усердно работал в постели внизу… но не забывал о труде наверху — о поэзии, о словах любви. Бедняга Бофор был косноязычен. Анна уже не могла забыть, как во тьме алькова Джулио шептал стихи на нежнейшем языке своей родины. Первый раз королева испытала настоящее женское счастье. Да, мой друг… Слова для Прекрасной Женщины важны не менее, чем… Только если вы вооружены и тем и другим, вы истинный победитель.

Каковы же были ярость, изумление Бофора, когда он понял: пока он трудился, воспитывая юного короля, в постели королевы усердно работал другой. И кто? Ему, потомку королей, предпочли безродного, немолодого итальянского пройдоху. Каково было бешенство де Шеврез, узнавшей от Бофора о новом любовнике подруги. Опытнейшая интриганка поняла — она пропустила главную интригу! Впрочем, и это много раз бывало под солнцем. Ваша Екатерина Дашкова помогла Екатерине сделать переворот. На второй день после переворота она обнаружила у спальни Екатерины нежданную картину: Григорий Орлов, гвардейский офицер, небрежно перебирал государственные бумаги. И Дашкова поняла: она не знала главного. У обожаемой подруги, которую она посадила на трон, оказался любовник. И он пожинает плоды сотворенного ею заговора. Последовал взрыв девичьей ревности. Екатерина тотчас удалила Дашкову из дворца. Но то, что простительно 18-летней Дашковой, непростительно великой интриганке де Шеврез. Но и она не сдержалась. Подвел темперамент. Посмела выразить королеве негодование, посмела издеваться над безродным любовником. Анна молча выслушала подругу и повелела герцогине «впредь никогда не появляться во дворце». Главная подруга до конца своих дней была удалена из покоев королевы. Конечно, не сдержался и де Бофор. Когда Анна, волнуясь, начала рассказывать ему о новом порядке в ее спальне, он решил проблему привычно. Он швырнул Анну на кровать и взял ее силой. Однако после вместо обычной покорной нежности, получил яростную пощечину. Ему было запрещено появляться во дворце под страхом отправиться на Гревскую площадь — в гости к палачу.

Воскресший Ришелье

Уже вскоре Анна поняла: она не зря выбрала Мазарини, и не зря великий Ришелье завещал его королю. Прошедший все ступени вверх, освоивший папскую школу коварства — только такой мог управиться с вечно мятежными аристократами. Изумленные принцы, приготовившиеся после смерти короля управлять страной и преспокойно расхищать казну, увидели перед собой знакомую тень! Ришелье воскрес перед знатью в облике Мазарини! Столь же всезнающего и столь же беспощадного! Только наглого, болезненно жадного и куда менее талантливого. Как с усмешкой сказал Ларошфуко: «Нынче только жулики крупнеют, люди мельчают». Это был загробный подарок покойного кардинала ненавистной знати.

Бофор в бешенстве начал готовить восстание знати и принцев — «Заговор высокомерных».

Но Мазарини только этого и ждал. Он представил королеве доказательства заговора и потребовал ареста мятежного герцога. Бофор не берегся: ярость ослепила. Он и представить не мог, что вчерашняя любовница посмеет. Но отец предупреждал его: «Женщина — та же змея, она не помнит о сброшенной коже». Королева преспокойно подписала приказ… Каково было бешенство Франсуа, когда безродный итальяшка преспокойно арестовал его, внука Генриха IV! Франсуа отправили в Венсенский замок, где прежде сидел его отец.

Замковый ров, толстенные стены камеры, решетки на окнах в ладонь толщиной стерегли теперь удалого воина. Пятеро караульных день и ночь дежурили у дверей его камеры. Герцога лишили самого необходимого — общества и побед. Главная беда несчастного Бофора была в том, что он, как и многие, совершенно не выносил одиночества. Победа над дамами, зависть соперников… наш павлин не мог без этого. Только внешнее будило его дух. Когда о нем говорили, когда ему завидовали… Он не мог остаться наедине с собственными мыслями, их у него попросту не было. Он был из тех молодых людей, которым мудрец советовал: «Учитесь играть в карты, иначе у вас будет печальная старость». Перепробовав жалкие способы бежать, Бофор впал в жестокую тоску. Часами сидел за столом, уставившись в одну точку и барабаня пальцами по столу. Оживлялся только во время прогулки, когда играл в мяч с охранниками. Или болтал с ними о чепухе, или ел. Хитрый Мазарини приказал готовить ему обильную еду. Бофор безобразно жирел.

Еще раз о любви

Помогла бежать (излишне говорить!) женщина. Это была его любовница, герцогиня Монбазон, вторая жена отца герцогини де Шеврез. Как все переплетено в нашей истории!

Марии д'Авогур было восемнадцать, когда ее выдали замуж за шестидесятилетнего герцога Монбазона, отца Марии де Шеврез. Так вторая жена герцога Монбазона оказалась моложе своей падчерицы герцогини де Шеврез на целых 10 лет… Тогда же, на свадебном балу, новоиспеченная герцогиня Монбазон увидела своего сверстника Франсуа де Бофора. Герцог Монбазон обожал Франсуа, не раз спасал его от гнева короля, он был ему вместо отца. И Франсуа любил старого герцога. Но когда Франсуа желал женщину… Черноокая красавица с роскошными алебастровыми плечами и пышной грудью тотчас свела его с ума. На следующий день после свадьбы герцог Монбазон отправился на охоту… Франсуа сказался больным и остался в замке. Она пришла навестить больного. Как он и предполагал, «нарядилась, чтобы понравиться». Это означало — три роскошные юбки стерегли желанный плод. Модницы именовали первую «скромницей». Вторая, чуть видневшаяся из-под первой, игриво именовалась «шалуньей». И третья — самая сокровенная — называлась «секретницей». Оценив диспозицию и не проронив ни слова, Франсуа бросился в атаку. Она оторопела. Как и положено невинной девушке, нелепо защищала рот от поцелуев, но он приготовил наступление в ином месте. Последовал знаменитый «бросок Генриха IV»… И она лежала на диване с бесстыдно задранной «скромницей», накрывшей лицо… «Шалунья» и «секретница», отброшенные дерзкой рукою Франсуа, открыли путь в крепость. Стыдливость была повержена. Насладившись желанным, он опустил ее юбки и, глядя на заплаканное лицо, спросил, понравился ли ей восторг. Она ответила:

— Вы совершили невозможное — вы убили мою любовь к вам… вы убили меня.

Он расхохотался и сказал:

— Милая девочка! Какой-то англичанин сочинил стихи, которые так любит повторять ваш мудрый муж… Я не мастер запоминать стихи, но эти заучил наизусть… «Что наша жизнь? Всего лишь пьеса, в которой весело играть, сперва костюмы подбирать… Десяток реплик, мизансцен, два-три удачных монолога… Кто доживет до эпилога, тому невесело совсем!» Я всегда помню об эпилоге — о старости. Не забывайте о нем и вы… Мы с вами далеки от него сейчас, но, как утверждает мой отец, проклятый эпилог подкрадывается очень быстро! Так что предадимся веселью, пока молоды, и будем счастливы снова и снова!»…

Атака последовала вновь, и нежный «враг», конечно же рыдая, на этот раз сам отворил ворота крепости!

В тот день герцогине пришлось много плакать… и много раз быть счастливой. Она любила его, и он был неутомим, как всегда с новой женщиной.

Франсуа стал ее любовью на всю жизнь. Все 15 лет до его ареста она преданно его любила. Сначала, как и положено при первой любви, безумно ревновала. Но со временем научилась покорно делить его со многими красавицами, появлявшимися на широченном ложе знаменитого донжуана, и столь же стремительно оттуда исчезавшими. Шестидесятилетний муж, в традициях века, уважал эту связь молодой жены. Он был мудрец, почитатель Монтеня. Когда его дочь, герцогиня де Шеврез, узнала о ситуации (в это время ее недолгий роман с Франсуа еще не начался), она приехала к отцу. В бешенстве попыталась раскрыть ему глаза. Мудрец только расхохотался и произнес такой монолог:

— Милая дочь, если бы ты видела себя со стороны, когда впервые знакомилась с моей красавицей-женой! Когда мужчины знакомятся друг с другом, они по большей части равнодушны. Но не вы, женщины… У вас в глазах главный вопрос, ради которого создала вас природа: я или она? Кто привлекательнее для самца? Вы, женщины, как правило, не любите друг друга, и причина этой нелюбви — мужчина! Ты боишься, дорогая, что жена уронит мою честь? Не бойся, милая. Природа обделила вас в сравнении с нами и мощью разума, и мощью тела. Среди вас нет великих зодчих, знаменитых философов, гениальных писателей. Зато великие актрисы среди вас не редкость. Как хорошо ты знаешь по себе, природа дала вам непревзойденный талант — притворяться. Так что, поверь, моя жена великолепно сыграет роль Верной Жены… как замечательно играешь ее в свете ты… Что же касается того, что на деле она не соблюдает обет верности мужу… Для вас куда важнее обет, который вы даете природе. Этот обет называется продолжением рода. И потому, когда молодая самка видит полного сил молодого самца, она влюбляется… Нет, не в его смазливое лицо, оно лишь витрина. Она влюбляется в его плодоносный орган. Забыв свой долг перед мужем, она жаждет исполнить куда более важный долг — перед природой… Так что я не имею права насиловать верностью мою молодую жену… Я могу лишь благодарить ее за то, что она покорно позволяет мне ласкать свое божественное тело, одаривая наслаждением и меня! Надеюсь, уже вскоре исполнит свой долг перед природой… одарит меня вдобавок детьми… Здесь я не могу ей помочь, но очень надеюсь на помощь нашего молодого друга.