Легенды старой Англии - Эдвин Хартленд

Никто не знал, откуда взялся лорд Пенгерсвик; он, его жена и два прислужника, говорившие только на каком-то восточном наречии, которого никто вокруг не понимал, появились одним зимним днем на прекрасных конях явно арабского происхождения или из какой-то другой далекой земли.

У них было много золота, и вскоре они купили коттедж, а через удивительно короткий срок восстановили замок, который до сих пор носит имя Пенгерсвика. Многие утверждают, что этот лорд, силой своего колдовства, а его жена магией своего голоса заставили земных и воздушных духов работать на себя, и хватило трех ночей, чтобы воздвигнуть огромное здание, от которого до наших дней сохранилась лишь одна башня.

Их появление было неожиданным и таинственным, их исчезновение – еще более загадочным и внезапным. Шли годы, и местные жители освоились со своими странными соседями, которые приносили им большую выгоду, поскольку за все, что им требовалось, платили не торгуясь. Однажды в Маркет-Джу заметили незнакомца с лицом загоревшим явно на восточном солнце. Никто его не знал, а он избегал настойчивых расспросов бесчисленных сплетников, коим не терпелось хоть что-нибудь разузнать об этом человеке. Все решили, что он наверняка связан с Пенгерсвиком или его женой, однако никто не мог привести вескую причину такого предположения. Неделя проходила за неделей, а незнакомец оставался в городе, ничего не предпринимая. Любопытство светилось в глазах всех стариков; старухи, встречаясь, говорили лишь о нем, но ответов на свои вопросы они не находили. Замечено было лишь одно, вроде бы подтверждавшее всеобщие подозрения. Темными ночами незнакомец бродил, как думали, на морском побережье, и некоторые рыбаки говорили, что видели его сидящим на скале у входа в долину Пенгерсвик. Хозяин тогда, по общему мнению, проводил дома больше времени, чем обычно, а в последнее время не было слышно ни его заклинаний, ни арфы его жены. Одна очень бурная ночь, необыкновенно темная – ибо не было даже обычного сияния, в самую темень помогавшего путешественнику на открытой местности, – привела к кульминации драмы. Обитателей Маркет-Джу охватила тревога; восточную половину неба залил ослепительный красный свет, затем взвились языки пламени, необычным образом осветив гору Святого Михаила. Огонь охватил замок Пенгерсвик; слуги в ужасе разбежались, но ни самого лорда, ни его красавицы жены так и не нашли. С того момента они исчезли навсегда.

Внутреннее убранство замка выгорело полностью: не осталось никаких следов мебели, книг, ничего, что принадлежало чародею. Исчез и он сам, и все, чем он владел; и, как ни удивительно, с той ночи больше не видели и загорелого незнакомца. На пожар, естественно, сбежались все обитатели Маркет-Джу, а когда все закончилось, разошлись по домам, размышляя о странных ночных событиях. Двое самых древних стариков всегда заявляли, что, когда пожар был в самом разгаре, в огне показались двое мужчин и женщина: будто бы они поднялись из разваливающегося замка, со скоростью молнии пронеслись в воздухе и исчезли.

Ведьма из Фрэддэма и чародей из Пенгерсвика

Снова и снова лорд Пенгерсвик разрушал заклятия ведьмы из Фрэддэма, а ведь она была, как утверждали, самая могущественная колдунья в западных краях. «Белый колдун» так часто срывал ее планы, что она решила уничтожить его чарами более могущественными, чем что-либо известное до тех пор. Говорят, что она удалилась в Кайнанс-Коув, с помощью заклинаний вызвала дьявола и обязалась отдать ему свою душу в обмен на обещанную помощь. Они решили вынудить знаменитую кобылу чародея выпить отравленной воды из кадки, поставленной у дороги; тогда кобыла бы заупрямилась и сбросила бы седока. А потом старая ведьма опоила бы страдающего от ран лорда Пенгерсвика адским снадобьем, сваренным самой темной ночью под самым пагубным влиянием звезд. Он навсегда остался бы в ее власти, и она смогла бы мучить его сколько душе угодно. Дьявол не сомневался в том, что завладеет душой ведьмы из Фрэддэма, но в душе колдуна он был не так уверен. Говорят, что магия, изученная Пенгерсвиком на Востоке, была столь могущественной, что дьявол его боялся. Ведьма тщательно собирала все самые смертоносные составляющие для своего знаменитого зелья. Самой темной ночью в разгар ужаснейшей бури под раскаты грома и сверкание молний она носилась верхом на метле по болотам и горам в поисках своих ядов. Собрав все необходимое, злодейка сварила адское снадобье. Все это происходило темной мартовской ночью, примерно в весеннее равноденствие. Ведьма поставила кадку с отравленной водой в темной аллее, по которой, как она знала, должен был проехать лорд Пенгерсвик, и сгорбилась рядышком над горшком с зельем. Ей не пришлось долго ждать. Сквозь завывание ветра послышался громкий цокот копыт, и вскоре на фоне обагренного закатом неба появился силуэт лошади с всадником. Обуреваемая радостью и страхом ведьма едва сдерживалась. Всадник приблизился. Лошадь громко фыркнула, ее глаза вспыхнули огнем, когда она взглянула на черную кадку у дороги. Пенгерсвик склонился к шее лошади и что-то шепнул ей на ухо. Лошадь повернулась кругом и ударила копытами. Кадка взметнулась в воздух, налетела на горшок, тот опрокинулся и ударил по ногам старой ведьмы из Фрэддэма. Ведьма упала вместе с кадкой, принявшей форму гроба. Ее ужас невозможно описать; она-то полагала, что чародей упадет с лошади, а сама оказалась в беде, какой не предвидела. Чародей громко произнес на незнакомом языке несколько гневных слов, от которых задрожала даже его жуткая кобыла. Поднялся вихрь, в центре которого был дьявол. Он поднял гроб с лежащей в нем ведьмой высоко в небо, а горшок последовал за ними. Презрительный смех Пенгерсвика и свирепое ржание лошади перекрыли рев ветра. В конце концов лорд удовлетворенно воскликнул: «Она пристроена до Судного дня», пришпорил кобылу и быстро поскакал домой.

Ведьма из Фрэддэма по сей день парит над морем вдоль побережья в своем гробу в сопровождении горшка с зельем, словно плоскодонка с яликом. Она все еще причиняет вред, мутит воду веслом и метлой до тех пор, пока волны не становятся высотой с горы, окруженные непроницаемым туманом. Горе моряку, увидевшему эту ведьму!

Только лорд Пенгерсвик имеет власть над нею. Чтобы заставить ее приблизиться к берегу и успокоиться, ему лишь нужно подняться на свою башню и трижды дунуть в трубу.

Колдунья и жаба

Одна старая женщина по имени Олси – чаще ее звали тетушка Олси – жила в маленьком домике в Энтони. Этот домик был одним из тех, что принадлежали торговцу, жившему в Доке, как называли тогда Девенпорт, чтобы отличать его от Плимута. Эта старуха была очень вспыльчивой, и это более всего остального определило то, что она стала колдуньей. Хозяин домика часто являлся за арендной платой и часто не получал ничего, кроме оскорблений. В тот раз, о котором мы рассказываем, он переправился через Тамар и пешком пришел в Энтони, полный решимости получить давно просроченный платеж и выгнать старую мегеру из дома. Разразился жуткий скандал, и злобная старуха – не чета добросердечному и тихому хозяину – вышла победительницей. Она уселась в дверях своего домика и так страшно прокляла жену хозяина, ребенка, которого она носит, и все его имущество, что он в страхе бросился прочь.

Вернувшись домой, он конечно же все рассказал жене, и, пока они обсуждали случившееся, к беседе внимательно прислушивалась их дочь, тогда еще юная девушка, от которой я все это и услышал. В то же время в их лавку за покупками вошла какая-то женщина.

«Отдохни, ты, должно быть, устал, а я пригляжу за лавкой», – сказала жена.

Она вышла из гостиной в лавку и стала обслуживать покупательницу, весело болтая.

Пока она взвешивала очередную покупку, что-то тяжелое упало с потолка лавки, выбило из ее руки коромысло весов, и весы вместе с коромыслом грохнулись на прилавок. Обе женщины завизжали, а хозяйка еще закричала: «Отец! Отец!» – так она называла своего мужа.

Хозяин и его дочь бросились в лавку и увидели распластавшуюся среди цепей и гирь безобразную жабу. Хозяин кинулся обратно в гостиную, схватил каминные щипцы и вернулся в лавку. Он молча схватил щипцами жирную, злобно шипящую жабу, вбежал в гостиную и швырнул ее за горящее бревно в камин. Избавившись от причины страха, его жена, которой вскоре предстояло родить еще одного ребенка, хотя и была в обычных обстоятельствах женщиной сдержанной, упала в обморок.

Пока ее приводили в чувство, о жабе позабыли. Потрясение было очень сильным, и, хотя женщина скоро пришла в чувство, обмороки повторялись. Послали за врачом, и он велел немедленно уложить женщину в постель, а мужу посоветовал подготовиться к преждевременным родам.

Муж сильно разволновался и, желая облегчить состояние жены, на час или два совершенно позабыл о причине несчастья, а может быть, решил, что жаба сгорела, и не заглянул в камин. Но вдруг он услышал испуганный голос дочери: «Отец, жаба, жаба!» – и выскочил из спальни, где ухаживал за женой.