Ошибка архитектора - Эйлин Торен

Герцог Шелран решил, что пока оставит всё как есть, и мужчин выгонять не будет — здесь остаётся Иан, сестра будет под присмотром, а Верон съездит в столицу на свадьбу второго наследника, подумает как быть, и вернётся с готовым решением.

Но и тут всё пошло наперекосяк — церемонию отложили. И Ланира была права, потому что конечно священнослужитель скорее всего преставился. А значит отложено всё не на неделю, а на много больший срок.

И это было тяжело. В первую ночь Верон был с сестрой, пока она засыпала. Ланира дождалась его и устроила плановую истерику, что ей здесь будет скучно, что она хочет в город, что нечего носить, ведь наряды у неё только на свадьбу, и уж конечно они не подходят для того, чтобы в них расхаживать среди грязи, коней и деревенских, как она называла всех живущих в Хиите людей.

Иан на утро предложил конную прогулку. Как поиздевался — поездки верхом давались Верону с трудом. Из Ласцы в Хиит он решил ехать верхом, чтобы не быть в одном экипаже с Ланой и Шэйли. Ему было жаль девушку, оставшуюся наедине с герцогиней, но если бы он там был, то Лана наверняка сыграла бы какую-нибудь мерзкую сценку, чтобы развлечь себя и в очередной раз попортить кровь ему и Шэйли. Так что пришлось пойти на жертву и выбрать меньшее из зол.

Но прогулка… боги… мало того, что все болело, но он так усердно старался держаться от Шэйли подальше, потому что рядом с ней начинало внутри шевелиться что-то мягкое, полное нежности, что он уже давно и не помнил в себе, место чего давно заменили холодный расчёт, цинизм и злая ирония.

Но у Иана не хватало терпения на неспешный шаг, ему хотелось припустить коня, а не плестить позади, так что Верон вздохнул и остался с Шэйли, чем дал возможность брату делать, как ему хотелось. И в итоге стало тянуть внутри, заныло, застонало — размеры бедствия разрослись до невиданных размеров.

Верон закрывал глаза на отношения Иана и Ланы, но до свадьбы с Шэйли.

Правда надо было сказать, что, после заключения союза, младший брат очень старался быть хорошим и примерным супругом, он действительно, как видел Верон, нежно и с трепетом относился к девушке. Старался не обижать её и не задевать, но всё равно норов брал своё — Иана вот так, как сейчас уносило, только здесь в поля, а в жизни в разгул. И хорошо, что Шэйли была такой наивной, такой чистой в своих собственных мыслях, поэтому не думала о других плохо, смотря на них лишь через себя саму, а там было очень красиво, там всё не принимало уродство мира, не знало о нём.

Но самое болезненное для Верона было то, что его чувства к ней ни разу не унялись, не исчезли, не истлели со временем, как истлело всё вокруг, да и он сам прогнил в требуху.

Он избегал Шэйли, очень хотел, чтобы она не вспоминала ничего про детство и про него, потому что он сам хотел бы всё это забыть. И конечно из-за того, что тогда она вспомнит его слово, которое он не смог сдержать. А уж сколько времени прошло и как сильно он изменился, но вот это детское, чистое и не исполненное, обернувшееся невольным предательством, обещание, всё ещё тяготило его и тревожило.

И снимая её с седла, так не хотелось отпускать, утянуло водоворотом воспоминаний и горя, что испытал, когда потерял и не смог вернуть. Сердце так сжалось болью, что Верон испугался сам себя, потому что понимал, что чем дальше, тем сложнее будет ему себя сдерживать.

И о каких ещё приличиях может идти речь? Киннан прав — сплошной разврат и грех…

Вечером, до ужина, Иан влетел в библиотеку, которая здесь выполняла роль гостиной, а так же кабинета.

— Ты их не выгоняешь? — процедил младший брат, подразумевая конечно новых слуг.

— Пока нет, — как можно спокойнее ответил Верон.

— Ты шутишь?

— Иан, — устало повёл головой герцог. Второй день здесь, а у него уже ощущение, что столетие и никакого просвета, сплошные беды.

— Они непонятные, мутные, ты не можешь допускать их в дом, тем более до сестры! — почти кричал брат. — Ты с ума сошёл, Верон? Приличия, что уже значения не имеют?

— А вот сейчас пошутить изволил ты, Иан. Ты о приличиях заговорил? — и да, старшего Шелрана беспокойство не отпускало, но Ния действительно выглядела лучше и уж что говорить, но ему было плевать на приличия, если его сестре было впервые с той страшной ночи хорошо и спокойно. — Уверен, что готов поговорить на эту тему?

— Ладно, ладно, я понял! А что насчёт безопасности? Ты понятия не имеешь, кто они. Что они тебе сказали? Ты видел конюха? Он же вылитый каторжник, — Иан перевёл разговор на другой весомый довод. — Что от него можно ждать? Ты знаешь? Я вот нет и выяснять не хочу.

— Если бы хотели то сделали, когда нас не было. Они тут с осени, — заметил Верон. — И ты его похвалил сегодня. И я согласен — конюшня в идеальном состоянии.

— Потому что лучше уж он будет думать, что я доволен, чем обратное, не находишь?

— О, высшие и низшие, Иан, ты…

— Не смей, Верон, не смей, — и младший Шелран мотнул головой и по взгляду герцог понял куда всё это сейчас приведёт.

— Да, Иан, да, ты был прав, а я ошибся, — встал старший брат. — Да, но сколько можно? Я признаю свою вину! Но что это изменит?

— Хочешь сделать ещё хуже? — взвился Иан. — Он спит в её комнате!

— Да, Иан, потому что мы с тобой этого не делаем! — взорвался Верон. И его младший брат фыркнул со злостью, хотел что-то возразить, но лишь повёл головой. — Что? Нечего ответить? Да, Иан, да — сиди с ней, пока она засыпает, заботься о ней — гуляй, читай, корми, чтобы не нужно было думать о ком-то другом, кто сделает это за тебя или не сделает.

— Ты знаешь, что я делал бы это, но у меня служба, я не могу быть здесь. Да ты и сам, не очень-то стремишься, — стал выворачиваться младший Шелран. — А в городе ей невыносимо!

— О, конечно, служба, — развёл руками Верон. — Всё сводится к ней. Только это просто пустое оправдание. Ты отслужил своё, Иан, ты можешь