Самое естественное обезболивающее - Фил Бандильерос

Гермиона, недовольно слушавшая слова Гарри, тут же возразила:

— И вообще, ты слишком полагаешься на свою удачу! А если бы и вправду тебя убили?

— Гермиона, я ничуть не полагаюсь на удачу, — ответил Поттер и, пользуясь, случаем, жестом попросил подругу сесть, что она и сделала, всё так же сверкая глазами, — я просто попадал в такие ситуации, что у меня не было выбора. Даже не думал, что мне должно повезти, просто действовал на свой страх и риск. И ничуть не удивился бы, если бы всё–таки был убит. Это же логично — рано или поздно все умирают.

— Хорошо, но… — с сомнением в голосе начала Гермиона, но Гарри не дал ей продолжить, закончив свои размышления об удаче:

— И вообще, я ничуть не надеюсь, что мне повезёт. С превеликим удовольствием жил бы так, как любой другой нормальный подросток, без всех этих смертоопасных приключений, но, увы, не могу сидеть, сложа руки, когда всё происходит, так как сейчас. Если бы я не побежал тогда к троллю, умерла бы ты, если бы не спустился в тайную комнату — Джинни, если бы не пошёл к дементорам — умер бы Сириус, если бы не побежал за Флёр — она и её сестра — малышка Габриель, тоже умерли бы. Нет, Гермиона, если я могу рискнуть жизнью, что бы спасти хорошего человека, то я это сделаю. Всё–таки я не из тех, кто потом убивается, сидя на тёплой кухне и, заливаясь виски, жалеет, что что–то там не сделал и кого–то не спас.

Гермиона, выслушав друга, была вынуждена согласиться, ведь если Гарри не сделал бы это, то никто бы не отважился. И были бы жертвы. В конце концов, все живы… кроме старшего Малфоя.

Смерть Люциуса была странным событием, и на первый взгляд казалась вовсе нереальной — Малфои занимали почётное место среди всей аристократии Англии и были, пожалуй, одними из самых уважаемых. С их именем было связано много политических и экономических отношений. Теперь Гарри понимал это и с трудом представлял, в каком подвешенном состоянии оказались многие и многие семьи волшебников. Паркинсоны, Нотты, Гринграсс, и прочие. Последние, при внешнем нейтралитете склонялись в сторону своих союзников, даже пообещав Драко Малфою свою младшую дочь, Асторию. Не самая красивая девочка, особенно на фоне её сестры — Дафны. Но и та и другая относились к когорте охотниц за состоятельными женихами, при этом даже без учёта статуса Мальчика–который–выжил, с трудом рассматривающих мужчин как личностей, скорее как бесплатное дополнение к их статусу, титулу и деньгам. После небольшой лекции от Сириуса и Ремуса Гарри предпочёл бы обходить стороной этих дам, как и некоторых других, им подобных, коих было в достатке даже в стенах Хогвартса.

В какой–то степени это заставило его теплее отнестись к Флёр и её признанию, ведь она честно сказала о своих чувствах, и даже попросила Гарри о статусе её парня. Если опустить тот момент, что Флёр была искренне убеждена, что умирает и действовала свободно, без оглядки на традиции, приличия и воспитание, то это было весьма ценно. В первую очередь тем, что тогда мисс Делакур ещё не знала, что Гарри это Поттер, что он весьма известный человек, и, несомненно, является одним из лучших призов для «охотниц». Не только как будущий (а в тайне и нынешний) Граф, но и как спортивный парень, способный волшебник, и весьма состоятельный в финансовом плане. По крайней мере, достаточно состоятельный, что бы не заморачиваться такой вещью как работа.

Нет, несомненно, у Поттера, как и у всех чистокровных должна быть и работа, и специальность, но не для того что бы заработать себе на хлеб — потребности появляются по мере удовлетворения предыдущих. Так, не испытывая нужду в том, что бы заработать себе на жизнь, чистокровные волшебники в большинстве своём, стараются получить от своей деятельности нечто иное — политическое влияние, известность, искусность в магии, или чём–то ещё. Это весьма распространённая картина среди и волшебников и маглов. За примером далеко ходить не надо — Аластор Грюм — чистокровный волшебник из древнего рода. Как намекнул Сириус, Грюм весь свой заработок перечислял в пенсионный фонд аврората для выплаты семьям погибших авроров. Его целью была сама аврорская деятельность — борьба с тёмными магами, террористами и прочими подонками всех мастей. Именно из–за того что Аластор не страдал меркантильностью и был нацелен на результат а не на барыш, ну, и, конечно же, из–за того, что мог себе позволить дорогостоящее факультативное обучение боевой магии в Дурмстранге, Аластор был возможно лучшим специалистом в Англии по боевой магии и её практическому применению.

Аластор Грюм был не одинок — авроры Блэк, Поттер и Люпин составляли ему компанию, и не только они — и Лонгботтомы и некоторые другие из чистокровных родов из поколения в поколение были известными аврорами, мастерами чар, зельеварами… Другие же, вроде Уизли выбрали карьеру клерков в министерстве. Хотя с приходом нынешнего многодетного поколения этой семьи надеяться на трудоустройство всех рыжеволосых Уизли в министерство было бы слишком оптимистично — уж очень они тогда сплочённый коллектив представляли, настоящую силу. А допускать создания такой клановой группы ни министр, ни другие сотрудники министерства не могли.

Гермиона, задумчиво покрутив локон волос на пальце, тяжко вздохнула, признавая, что друг снова убедил её в его точке зрения и в том, что она была не права, начав возмущаться. Но Гарри, всё–таки, понимал, что Гермиона волновалась о нём, поэтому, когда мисс Грейнджер повесила голову, подошёл и сделал то, от чего Гермиона покраснела как томат. Он подошёл и молча, обнял подругу, сказав на ушко «спасибо». И поцеловал её в щёку.

Не привыкшая к знакам внимания, Гермиона переволновалась, но Поттер, тут же отстранившись, продолжил:

— Спасибо, что волновалась. Я ценю твою заботу, Гермиона, — Поттер задорно улыбнулся, зеркально вызвав улыбку и на лице Гермионы, которая переводила дух и опустила голову, что бы волосы скрыли красное лицо. Гарри, не став обращать внимания на стеснение Гермионы, отошёл в сторону и заговорил, сменив тему:

— Гермиона… я должен тебе сказать три вещи. Ну, одну, и о двух попросить. Во–первых — Аластор Грюм, это такой мужик с волшебным глазом, кое–что подсмотрел в твоих мыслях, а именно — то, что я веду… несколько нетипичную для пуританского английского общества половую жизнь. Короче, он прочитал твои мысли, и тут же не стесняясь, «случайно» проговорился.

Гермиона, внимательно слушавшая своего друга, тут же вскочила как ужаленная и начала громко возмущаться:

— Да как он мог! Это же преступление! Это… Гарри, я его убью! — пышущая жаром Гермиона гневно сузила глаза и даже приобрела грозный вид.

— Тише, тише, Гермиона. Ты его плохо знаешь, и тем более, я точно не верю, что его можно убить так просто. Он параноик, отличный боевой маг и аврор–ветеран. Так что не надо, просто… Он же тактичен, как горный тролль.

— Это его не оправдывает! Сволочь, ах, какой подлец! — Гермиона по–прежнему была на взводе, и Поттер применил всё тот же приём, что и минуту назад — подошёл и обнял подругу за талию. Гневные мысли об ужасной мести были вытеснены из головы мисс Грейнджер, и она снова начала заливаться краской, чувствуя, как руки Гарри поглаживали её по спине. От этой нехитрой ласки сердце мисс Грейнджер сделало кульбит и она, неожиданно севшим голосом, спросила:

— Гарри? — Гарри обнимая подругу, придвинулся к уху и шепнул:

— Не сердись, — и подул несильно. Гермиона, встав в некоторый ступор, стояла и не шевелилась, а Поттер, пользуясь мгновением не смог устоять и притронулся губами к ушку подруги, поцеловав. Потом ещё… руки всё ещё гладили спину Гермионы. Гарри не мог так просто остановиться, «голос разума» был не слышен. Его губы прикоснулись к шее, от чего Грейнджер закрыла глаза, просто не веря, что происходящее реально и происходит здесь и сейчас, с ней. Гарри же, уже вошедший во вкус, притянул к себе Грейнджер и, прикоснувшись губами к щеке, посмотрел на подругу. Гермиона стояла, глядя на Поттера ничего не понимающим и смущённым взглядом. Очень уж выглядела она мило и Поттер, проведя рукой по плечу и шее девушки, обнял её левой рукой, приблизившись. Их губы, наконец–то встретились. Гермиона хотела что–то сказать, но получилось так, что она подставилась под поцелуй. Поттер, тяжело дыша носом и уже сняв очки, прильнув к Гермионе всем телом, целовал её, не сопротивляющуюся. Через несколько секунд и Грейнджер закрыла глаза и ответила на поцелуй, когда сознание уже устало бороться с разумом.

Дыхание учащалось, становилось глубже, подростки целовались, явно входя во вкус. Гарри, одной рукой всё ещё гладя подругу по спине, другой зарылся в копну её волос. Гермиона, слабо понимая, что ей делать и что она делает, так же обняла Гарри. Через несколько минут пока инициатива переходила от него к ней и обратно, им обоим стало не хватать воздуха — и Гарри, и Гермиона отпрянули друг от друга. Точнее — разорвали поцелуй, но Поттер всё так же прижимал девушку к себе. Гермиона, что бы скрыть красное и довольное лицо, положила голову на плечо Гарри. Сам Поттер, истолковав по–своему поведение Гермионы, продолжил ласки, уже более настойчиво. После минуты работы рук Гарри по чувствительным местам девушки, Гермиона начала всерьёз возбуждаться и раскраснелась, ещё сильнее, тяжело дыша. Гарри снова поцеловал подругу в ушко, после чего, расстегнул свою рубашку. Грейнджер, поняв, что он делает, смотрела на Гарри то ли со страхом, то ли с вожделением. Точнее — и со страхом, и с вожделением, всё–таки Поттер уже успел привести её в состояние, в котором «меняются приоритеты». Отбросив в сторону рубаху, Гарри снова приблизился к Гермионе и повторил поцелуй, но более настойчиво. Гермиона, прижалась к нему всем телом, и не заметила, как рука Гарри оказалась на её груди. Она хотела было возмутиться, но импульс удовольствия от умелых ласк тут же вытеснил эти мысли из головы.