Тайна Мумии. Рассказы о мумиях. Том II - Авторов Коллектив

Зимой 1908-9 года известный бостонский художник и любитель театральных постановок Джозеф Линдон Смит{49} и его жена гостили у нас с женой в Египте. Мы жили на берегу Нила, в Луксоре — современном городе, выросшем на месте «стовратных Фив», могущественной древней столицы Египта. Как правило, мы проводили большую часть времени среди руин на западном берегу Нила, так как работа требовала от меня уделять постоянное внимание проводившимся там раскопкам и руководить сложной системой охраны и сохранения памятников, которая в наши дни защищает исторические и художественные ценности Египта. Мистер Смит зарисовывал гробницы, тогда как наши дамы развлекали себя множеством затей, что так охотно подсказывает это прекрасное и романтическое окружение.

«Знаменитая статуя Сехмет в Карнаке, разбитая туземцем, верившим в ее злын чары». Фот. из книга А. Вейгалла «Тутанхамон и другие эссе» (1924).

Иногда мы ночевали среди гробниц, ставя палатки на склоне холма Шейх Абд эль-Курна{50}, посреди некрополя великих египтян; на закате, когда туристы исчезали на дороге в Луксор, а наши дневные труды были окончены, мы подолгу гуляли по пустынным ущельям, карабкались на каменистые холмы и входили в разрушенные храмы; только к ужину мы обычно возвращались к огням нашего лагеря. Грандиозность и величие этих сумеречных видов невозможно описать. В неясном отраженном свете сияющих звезд крутые скалы и каменистые теснины казались исполненными чудес. В их тенях скрывались тайны; извилистые тропки словно уводили в запретные места, куда не ступала нога человека. Холмы и валуны и их подножья принимали самые фантастические формы; невольно представлялось, что духи мертвых Египта в такие часы скитались, подобно нам, среди этих призрачных ландшафтов.

Во время одной из вечерних прогулок мы оказались в знаменитой Долине цариц{51}, каменистом ущелье, где похоронены некоторые жены фараонов. В конце ущелья скалы смыкаются; древний и давно высохший поток выбил в камне обширное углубление, куда, как в котел водопада, когда-то обрушивались воды, стекавшие с холмов позади. Боковые стороны этого углубления образуют две трети круга, над которым чуть нависает скала. Передняя, открытая сторона смотрит на ущелье, и поскольку дно ровное, покрыто твердым гравием и не превышает в длину и ширину двадцати пяти футов, каменный цирк сразу же вызывает образ созданной природой сцены со скалистым ущельем в качестве театральных лож. Мы хорошо знали этот уголок. В сумерках, скрытые глубокими тенями цирка, мы сидели на гравии и смотрели на освещенную звездами долину, словно призрачные актеры, глядящие в опустевший зрительный зал. Вечерний ветерок тихо вздыхал вокруг; по долине беззвучно пробирались туманные силуэты двух шакалов. Далеко над Нилом, в обрамлении скал по бокам устья ущелья, горели, отражаясь в безмятежных водах, сверкающие огни Луксора, лишь подчеркивая чувство оторванности от мира и близости к порождениям ночи, обитающим в царстве снов.

Я зажег спичку, собираясь раскурить трубку, и грубые изломы окружавших нас скал сразу осветились и приобрели гротескные формы. Глубокие тени вились вокруг пляшущего огонька, как черные волосы на ветру, уступы выдавались гигантскими носами и подбородками. Сонная сова, испугавшись света, свалилась со своего насеста в трещине над нами и, сбивчиво помахивая крыльями, унеслась в темноту, ухая, как потерянная душа. Спичка догорела, тьма и безмолвие вновь сомкнулись над нами.

«Какая сцена для постановки!» — воскликнул наш режиссер-любитель, и через несколько мгновений мы все уже обсуждали возможность сыграть здесь, среди пустынных скал, драму о призраках. К тому времени, как мы вернулись в лагерь, сложился сюжет, основанный на исторических фактах: дух фараона Эхнатона был в свое время, так сказать, «отлучен от церкви» жрецами и лишен обычных молитв, сопровождавших мертвых в загробный мир; поэтому он был обречен вечно скитаться, не зная дома и места отдохновения. Эхнатон, сын прекрасной и властной царицы Тиу{52}, царствовал с 1375 по 1358 гг. до н. э.{53}; будучи потрясен варварством, свершавшимся в Фивах во имя бога Амона, и считая, что единственным истинным богом был Атон, дарующая жизнь «Солнечная энергия», он ниспроверг прежнюю религию и стал проповедовать на удивление передовое учение мира и любви, которое связывал с поклонением Атону. Он перенес столицу из Фив в «Град горизонта Атона» и правил там со своей женой и детьми, посвятив все свои силы укреплению новой религии и демонстрации своего возвышенного учения. Умер он в возрасте около тридцати лет, после чего народ, под властью Тутанхамона, единодушно вернулся к поклонению Амону и старым богам, чьи жрецы вычеркнули имя умершего царя из книги жизни.

Итак, у нас имелся готовый призрак, имелась и сцена. Роль молодого Эхнатона решили поручить моей жене, так как его мягкий характер и юношеский голос лучше передала бы женщина, нежели мужчина. Нужна была и прекрасная царица Тиу, которую могла хорошо изобразить миссис Смит. Мистер Смит взял на себя роль посланца богов, отправленного из мира мертвых для встречи царственного призрака. Мне предстояло немало работы — на мне лежало освещение, суфлерские обязанности и всевозможные мелочи. В определенные моменты должна была звучать потусторонняя музыка; с этой целью мы договорились привлечь к участию в постановке нашего друга, известного англо-египетского художника Ф. Ф. Огилви{54}, вместе с его гитарой.

По возвращении в Луксор мы посвятили все свободное время разработке и изготовлению костюмов и декораций; я должен был как можно скорее написать текст пьесы. Сам по себе он лишен литературных достоинств; но когда, несколько дней спустя, он был зачитан под звездным небом в нашем каменном театре, тихие и взволнованные голоса дам и странные, пронзительные, как крик ястреба, тона нашего знаменитого любителя придали им таинственное и многозначительное звучание.

Мы назначили день постановки и пригласили друзей на вечер в Долину цариц, дабы лицезреть явление призрака великого фараона. За несколько дней до этого события мы снова перебрались в наш лагерь в пустыне.

Несколько вечеров спустя мы устроили репетицию, но увы! стоило только миссис Смит произнести вступительные слова, как ее поразила страшная резь в глазах; менее чем через два часа она впала в горячечный бред. Рассказ о том, как ее несли в темноте по пустынным полям и перевезли через реку в наш дом в Луксоре, показался бы изложением ночного кошмара. На следующий день было решено, что ее следует немедленно отправить в Каир, так как было очевидно, что она страдает крайне опасной формой офтальмии{55}; мы очень боялись, что она может потерять зрение. В тот же день моя жена слегла с серьезным заболеванием и также была незамедлительно отправлена в Каир. На следующее утро у мистера Смита начался небольшой жар, а вскоре после этого я заболел инфлюэнцей. Мистер Огилви, возвращаясь к себе на поезде, угодил в неприятную аварию, в которой его мать сильно повредила ногу. Так и случилось, что ни один из нас не смог принять участие в назначенном спектакле.

Несколько недель зрение миссис Смит и жизнь моей жены висели на волоске, и мы не раз теряли всякую надежду. К счастью, со временем обе полностью выздоровели; но никто из нас не испытывал ни малейшего желания вернуться к репетициям. Многие наши друзья были склонны видеть в наших несчастьях наказание богов и духов Древнего Египта; но им не стоит забывать, что спектакль намечался патетический и торжественный, без каких-либо намеков на бурлеск. Что касается меня, то я, как уже говорилось, не считаю, что в поисках объяснений нашей трагедии исключено всякое вмешательство такого весьма недооцененного фактора человеческой жизни, как совпадение; но я далек от того, чтобы высказывать собственное мнение об этом предмете. От верящих в злые козни древних мертвецов я слышал в Египте самую абсурдную чепуху; но вместе с тем, в данном вопросе мой разум открыт для любых возможностей.

Петр Аландский

РУКА МУМИИ

(1924){56}

… — Убийство Роберта Дойля, знаменитого английского ученого! По подозрению арестован доктор Уильсон!

Кричали газетчики утром 24 нюня 1906 года на улицах Лондона.

Газеты покупались нарасхват, но никаких подробностей происшествия в газетах не было. Сообщалось только, что убийство Дойля было совершено в его собственной вилле и обнаружено поздно вечером 23-го и что арестован по подозрению друг покойного, хорошо известный в Лондоне доктор Уильсон. Рядом с трупом Роберта Дойля лежал опрокинутый несгораемый шкаф. Когда полицейские подняли шкаф, под ним оказалась размозженная, совершенно сухая кисть человеческой руки. У стены на столе, приспособленном для анатомических работ, был найден обнаженный труп мужчины. Он был, как это выяснило предварительное следствие, вывезен Дойлем 22-го из Центрального морга для научных работ.