Тайна Мумии. Рассказы о мумиях. Том II - Авторов Коллектив

Клау был прав. На полу рядом с упавшей мумией лежал раскрытый нож!

Гримсби тяжело дышал и удивленно поглядывал на своего пленника. Петтигрю, похоже, еще не осознал, что случилось. Корам нервно прочистил горло.

То была одна из самых странных сцен, какую мне доводилось видеть.

— Мистер Петтигрю, — начал Корам, — не соблаговолите ли объяснить…

— Я дам объяснение вам, — прервал его Морис Клау. — Вы спрашиваете, — и он воздел длинный палец, — зачем было мистеру Петтигрю отрезать голову у собственной мумии? Ответ мой — затем же, зачем отрезал мистер Петтигрю голову у мумии из «Сотбис». Отвечаю — затем же, зачем отрезал он голову мумии в моем доме и явился сюда, дабы отрубить голову четвертой мумии. Что ищет он здесь? Ищет он «Книгу светильников»!

Клау умолк, обводя нас взглядом. Вероятно, за исключением пленника, я один понимал смысл его слов.

— Изложил я мистеру Сирльзу, — продолжал Клау, — историю той книги. Содержался в ней ритуал древней египетской церемониальной магии. Она бесценна; даровала она владельцам своим власть, что превыше власти царей!

Но когда настал конец роду Панхаура, исчезла книга. Где очутилась она? Как гласит весьма редкая летопись — сохранились лишь две копии ее, причем находится одна у меня, другая же у мистера Петтигрю! — была спрятана книга в черепе мумии жреца либо жрицы храма!

Петтигрю глядел на него в немом изумлении.

— Мистер Петтигрю только недавно приобрел ценный манускрипт, где говорится о том; и будучи большим энтузиастом, джентльмены, — он широко развел руки, — ибо все мы, коллекционеры, энтузиастами являемся, принялся мистер Петтигрю за работу, обезглавив первую попавшуюся мумию жрицы того храма. То была его мумия. Но бесценного папируса в ее черепе не было! Все те мумии известны в истории; в Европе их всего лишь пять.

— Пять? — выпалил Петтигрю.

— Да, пять, — ответил Клау. — Вы считали, что только четыре, а? Притворяясь неведущим, позвали вы полицию и показали изуродованную мумию. То было хорошо. То было умно. После того никто не подозревал вас в преступлениях — никто, кроме старого глупца, каковой знал, что приобрели вы вторую копию той ценной, наставительной летописи! И вы не колеблясь воспользовались ключами, полученными в качестве попечителя, дабы добраться до мумии Мензье.

Клау обернулся к Гримсби и Кораму.

— Джентльмены, судебного преследования не будет. Лихорадка познания — болезнь, но никогда не преступление.

— Согласен, — отвечал Корам. — Ареста и суда не будет; скандал нам ни к чему. Мистер Петтигрю, мне очень, очень жаль.

Гримсби с кислой миной освободил нашего пленника от наручников. На морщинистом лице Петтигрю появилось странное выражение.

— Больше всего я лично сожалею о том, — сказал он сухо, но с горевшим в глазах пылким огнем истинного исследователя, — и простите мне эти слова, Корам, ибо я глубоко вам обязан — что не смогу теперь отрезать голову четвертой мумии!

Мистер Марк Петтигрю, вне всякого сомнения, был весьма настойчивым, несдержанным на язык и язвительным человеком.

— Это бесполезно, — загрохотал Морис Клау. — Два года назад, в Египте, я нашел пятую мумию! И тогда, — он картинно воздел руки, — я обезглавил ее!

— Что?! — вскричал Петтигрю и е безумным взором бросился на Клау.

— Ах! — проговорил Клау, не сдвинувшись с места. — В том-то и вопрос есть — что? И я вам не скажу!

Он извлек из кармана пузырек и увлажнил вербеной лицо мистера Петтигрю.

Футляры для мумий. Гравюра из книги Б. де Монфокона «L'Antiquite expliquee et representee en figures» (1719–1724)

Артур Вейгалл

ЗЛЫЕ ЧАРЫ ДРЕВНЕЕГИПЕТСКИХ ДУХОВ

(1924){42}

В период недавних раскопок, которые привели к открытию гробницы Тутанхамона, в доме мистера Говарда Картера обитала канарейка, ежедневно радовавшая его счастливыми песнями. Но в тот день, когда был обнаружен вход в гробницу, в дом пробралась кобра, внезапно набросилась на птичку и проглотила ее. Кобры в Египте редки, зимой же почти не встречаются; однако в древние времена они считались символом царской власти, и фараоны носили на лбу знак кобры, словно подчеркивая свою силу и способность нанести врагу смертельный укус. Поэтому люди, верящие в предзнаменования и проклятия, интерпретировали случай с канарейкой так: дух новонайденного фараона, в подобающем виде царственной кобры, уничтожил счастье исследователей, символом которого выступала типичная для мирного английского дома певчая птичка.

На исходе сезона лорд Карнарвон получил таинственный укус в лицо и умер.

Миллионы людей по всему миру задавались вопросом, не была ли смерть исследователя гробницы вызвана каким-то исходящим из нее зловещим влиянием; распространился даже рассказ о том, что на стене царской усыпальницы было написано определенное проклятие. Это, однако, выдумка.

Нам известны лишь немногие подобные проклятия времен восемнадцатой и девятнадцатой династий Древнего Египта, то есть периода, охватывающего столетие или два до и после Тутанхамона; в целом они нехарактерны для любой эпохи царствования фараонов.

Если же проклятия и появляются, то только для того, чтобы вселить ужас в грабителей гробниц тех же времен — ведь в поисках украшений они могли расчленить мумию или повредить усыпальницу, а это привело бы к утрате личности умершего, что, по представлениям египтян, угрожало благополучию его духа в потустороннем мире. Мумия и гробница являлись земным обиталищем бесплотного духа; стереть с лица земли то или другое значило оставить дух бездомным и безымянным. С другой стороны, посещение гробницы с целью возрождения памяти об усопшем египтяне всегда считали самым похвальным деянием. На стенах склепов часто встречаются надписи, из которых можно узнать, что чья-то дружеская рука привела могилу в порядок после многих лет забвения.

В качестве примера подобных проклятий я хотел бы процитировать перевод надписи с погребальной статуи некоего Урсу, горного инженера, жившего менее чем за сто лет до Тутанхамона. «Тот, кто нарушит границы моих владений», — говорится в ней, — «либо повредит мою гробницу или извлечет мою мумию, будет проклят богом Солнца. Он не завещает детям своих богов; сердце его не будет знать радости жизни; он не получит воды [для своего духа] в могиле; его душа будет навеки уничтожена». На стене гробницы Хархуфа{43} в Асуане, относящейся к шестой династии, написаны следующие слова: «Что же до каждого, кто войдет в мою гробницу… я сокрушу его шею, подобно птице; великий бог осудит его».

Египтяне в первую очередь страшились, что тело или усыпальница будут повреждены; поэтому современных исследователей и археологов, спасающих мертвых от тысячелетнего забвения, следует скорее благословлять, чем проклинать. Только грабителям грозило проклятие. Если вообще серьезно рассматривать такие вопросы, стоит заметить, что в целом посетителям этих древних гробниц не угрожали никакие неприятности при условии, что они входили в склепы с почтением и единственно для того, чтобы защитить гробницы от разорения, а мертвых — от стирающей все и вся длани времени.

Меня всегда поражало, сколь многие люди, приезжающие в Египет или интересующиеся египетскими древностями, верят в злокозненность духов фараонов и их мертвых подданных: ведь из всех древних народов египтяне были самыми добрыми и, на мой взгляд, достойными любви и восхищения. Здравомыслящие мужчины или приземленные матери семейств точно соревнуются с более легкомысленными представителями общества, рассказывая о несчастьях, постигших их самих или их друзей по причине неправильного обращения с имуществом мертвых. Со всех сторон только и слышишь об испытаниях, свалившихся на головы тех, кто приобрел какой-либо древний предмет или реликвию и тем самым оскорбил духов древних обитателей долины Нила. Эти истории имеют обычно какое-то естественное объяснение; те случаи, с которыми довелось столкнуться лично мне, не обязательно связаны с черной магией. Поэтому я лишь расскажу их и предоставлю читателям искать объяснения по своему вкусу.

В 1909 году лорд Карнарвон, проводивший тогда раскопки некрополя благородных особ в Фивах, нашел пустотелую деревянную скульптуру большого черного кота; нам были знакомы другие образцы из Каирского музея, и мы распознали в ней футляр для хранения мумии настоящей забальзамированной кошки. В солнечном свете фигурка, стоявшая на краю раскопа, где она была найдена, походила скорее на маленького тигра. Она глядела на нас желтыми нарисованными глазами и топорщила желтые усы. Все тело покрывал толстый слой гладкой блестящей смолы, и мы сперва даже не смогли разглядеть стык — линию, где соединились две половинки футляра после того, как внутрь были уложены бренные останки священного животного. По опыту мы знали, однако, что эта линия проходит вокруг всей фигурки, от носа к макушке головы, вниз по спине и по груди; если такой футляр раскрыть, он распадется на две равные половинки.