Чужие уроки — 2003 - Сергей Голубицкий

Главная задача: заставить портфельных менеджеров отказаться от неправильной привычки вкладывать деньги только в облигации инвестиционного класса. Одной повышенной ставки здесь было явно недостаточно. Дело в том, что портфельные менеджеры — люди наемные и, помимо тщеславных импульсов и бонусов за высокие показатели, ими движут карьерные соображения. Судите сами: инвестируя доверенные ему деньги паевого, сберегательного или пенсионного фонда в долговые обязательства инвестиционного класса, портфельный менеджер мог лишиться премии, в случае, если та или иная компания объявляла дефолт и не платила по долгам. Однако менеджера не увольняли, поскольку он всегда мог прикрыться рекомендациями агентства Standard & Poor’s: "Вот, мол, смотрите — рейтинг ААА, кто ж мог предположить, что они разорятся?"

Совсем иное дело, когда менеджер на свой страх и риск закупал ценные бумаги не просто с низким рейтингом, а вообще без всякого рейтинга! Случись, не дай бог, дефолт, и менеджер прямиком отправлялся на биржу по трудоустройству. Из чего Милкен сделал вывод, что нужно найти таких менеджеров, для которых реальные результаты инвестирования превалировали над карьерными страхами. Еще лучше, если бы от этих результатов зависела судьба самой инвестиционной компании. Майкл сразу углядел "своих клиентов": таковыми стали малые и средние инвестиционные компании, истощенные в невыносимой конкурентной борьбе с крупными фондами и балансировавшие на грани банкротства. Единственный шанс для этих "малышей": постоянно демонстрировать инвесторам повышенную доходность портфелей. А сделать это можно как раз только за счет высоких купонных ставок "мусорных облигаций" Майкла Милкена. Народ потянулся к революционеру, а Милкен приступил к обольщению.

Только теперь стал понятен тайный смысл выбора Беверли Хиллз в качестве штаб-квартиры "мусорных облигаций": ведь Голливуд — это заветная мечта средних американцев, к коим, без сомнения, принадлежали все провинциальные портфельные менеджеры. Требовалось гипнотическое действо по типу лекции Остапа Бендера о Нью-Васюках, и Милкен замечательно исполнил его, естественно, на уровне, о котором и не мечтал великий местечковый комбинатор (уж не дальний ли родственник Михаила Милкена легендарный Остап Ибрагимович?).

Шоу, которое Милкен ежегодно организовывал для портфельных менеджеров, съезжавшихся со всех уголков страны, поражает размахом и низковкусием, однако именно такое и нравилось скромным работягам биржевого мира: мероприятия Милкена на всю катушку пропагандировали "красивую жизнь", давая тем самым установку на перспективу: вот к чему нужно стремиться! Прямо в аэропорту Лос-Анджелеса участников милкенского ежегодного фестиваля (именно так это официально называлось) встречали роскошные лимузины и развозили по апартаментам. Питались делегаты в дорогущем и престижнейшем ресторане Chasen’s. Развлекали их такие звезды, как Фрэнк Синатра, Кенни Роджерс и Дайана Росс. Для самых перспективных клиентов, контролировавших серьезные инвестиционные портфели, была разработана "спецпрограмма": в бунгало № 8 отеля "Беверли Хиллз" проходили вечеринки с участием "подающих большие надежды будущих кинозвезд", которых Милкен заимствовал в модельном агентстве своего делового партнера. Была даже идея зафрахтовать сверхзвуковой лайнер "Конкорд" и этапировать участников фестиваля прямиком на Уимблдонский теннисный турнир, но что-то в этом плане не срослось, и от него пришлось отказаться.

На фоне этих экстатических декораций портфельные менеджеры, удостоенные чести отметиться на милкенском фестивале, подвергались четко выверенной мозговой и психологической атаке: выступления на конференциях и семинарах распределялись строго по направлениям. Сначала представители "перспективных быстроразвивающихся компаний" рассказывали потенциальным инвесторам о достоинствах своего бизнеса и о головокружительных взлетах в самом скором будущем. Затем появлялись солидные политические и общественные фигуры (не ниже мэра или сенатора) и говорили о важности компаний роста для всей экономики страны и процветания американского народа. После чего на передовую выдвигался батальон именитых ученых-экономистов, и те на пальцах демонстрировали, что суммарная доходность "мусорных облигаций" в инвестиционном портфеле всегда оказывается выше, чем от вкладов в низкодоходные долговые обязательства с рейтингом ААА. На этом этапе слушатели уже полностью созревали для того, чтобы повыкидывать из доверенного им портфеля все "голубые фишки" и перейти под знамена Дрексела и Милкена. Однако для верности наносилось еще два удара: сначала генеральный директор какой-нибудь новой компании, добившейся впечатляющего успеха и национального обожания (скажем, Тед Тернер из CNN) откровенно признавал, что всем в своей жизни он обязан именно "мусорным облигациям" (к слову, в окружении Милкена эти бумаги никогда так не называли — только "высокодоходными облигациями"). Под занавес появлялся сам маг и кудесник Майкл и подводил итог одной из своих знаменитых эмоциональных и предельно убедительных здравиц.

Результат фестивалей превзошел всякие ожидания: в "мусорные облигации" Милкена потекли сначала сотни миллионов, а затем и миллиарды долларов. На глазах изумленной и разъяренной публики традиционного финансового бомонда расцветал совершенно новый рынок. Новый и враждебный, поскольку он уводил средства от большого капитала.

Теперь самое время раскрыть механику успешного функционирования "машины Милкена". Ясно, что если б не было реальных фактов, то никакие "кинодивы" не сумели бы свернуть портфельных менеджеров с пути истинного. В том-то и дело, что факты были. Факты и достижения. Скажем, в 1986 году ни одна из компаний из гнезда Милкена, эмитировавшая высокодоходные долговые обязательства, не оказалась в дефолте: все до единой исправно расплачивались по своим текущим обязательствам! Невероятно, но факт. Кроме того, для всего рынка "мусорных облигаций" была обеспечена невиданная ликвидность. Это означало, что в любой момент можно было не только купить эти бумаги, но и с легкостью продать. Причем по практически неизменной цене. Это вселяло в портфельных менеджеров уверенность в завтрашнем дне и рекрутировало для Милкена все новых и новых клиентов.

Как же Милкену удавалось добиться столь впечатляющих результатов? Недаром говорят, что дьявол прячется в деталях! Именно в механизмах регулирования рынка "мусорных облигаций" и проглядывал юридически пикантный аспект. Почти весь рынок Милкена строился на искусственной имитации. Делалось это двумя способами. Во-первых, Майкл заручился поддержкой очень узкого круга финансовых воротил, чья общественная репутация, заставляла, по меньшей мере, морщиться чистоплотных людей. Вместе с Милкеном "мусорный" суп варили: Иван Боэски, первостатейный уолл-стритовский разбойник (он-то как раз и сдал Милкена правосудию!), "подрывная квадрига": Карл Икан, Рональд Перельман, Ти Бун Пикенс и Виктор Познер — люди, к которым испытывал персональную ненависть каждый генеральный директор компаний-"голубых фишек" (почему — скоро узнаете!), Саул Штейнберг, владелец крупнейшего оффшорного страхового конгломерата, Фред Карр и Карл Линднер (еще два "страховика").

Вся эта компания вместе с самим Дрекселом и обеспечивала 70% ликвидности рынка "мусорных облигаций". Выражаясь простым человеческим языком — группа доверенных лиц покупала и продавала ценные бумаги друг у друга. Один лишь калифорнийский департамент Милкена проводил 250 тысяч (!!!) операций с бумагами ежемесячно! Транзакции осуществлялись между сотнями и тысячами кодированных счетов без указания имен продавцов и покупателей. И вот парадокс: система работала! Причем работала изумительно четко, не давая даже малейших сбоев. Рынок "мусорных облигаций" поражал стабильностью и уровнем доходов даже самых матерых ветеранов Уолл-Стрит. В результате на "мусорных облигациях" Милкена поднялись 900 компаний, расцвели целые индустрии, которые сегодня составляют гордость американской экономики: кабельное телевидение (помянутый уже CNN и его создатель Тед Тернер), телефония (MCI — главный конкурент монополиста AT&T), региональные авиалинии, биотехнологии, медицинское страхование и компании дистанционного обучения. Без дешевых финансовых вливаний, которые обеспечивал Милкен, им бы никогда не удалось раскрутиться в столь сжатые сроки.

Если бы "мусорные облигации" использовались только для финансирования новых перспективных направлений, Милкену, рано или поздно, поставили бы памятник, а не отправили на 10 лет за решетку. Причем невзирая на многочисленные мелкие правонарушения, которые, ясное дело, сопровождали деятельность калифорнийского департамента. По словам безымянного труженика Уолл-Стрита: "Не существует ни одной инвестиционной компании, которая хотя бы разок не нарушила строгие правила Комиссии по ценным бумагам". Проблема, однако, в том, что финансирование с помощью "мусорных облигаций" по большей части использовалось совершенно для иной цели — для LBO.